Полгода в Мексике

Первая в мире женщина-посол, видный деятель русского и международного рабочего движения Александра Михайловна Коллонтай известна как у нас, так и за рубежом. О ней написано множество газетных и журнальных статей, несколько книг, создан документальный фильм, написана пьеса. И это не удивительно. Жизнь и деятельность этой замечательной женщины поистине вдохновляющи. Вот только главные вехи ее биографии. Коллонтай родилась в Петербурге в 1872 году. Дочь генерала, она уже в юные года порвала со своей средой и включилась в революционную борьбу. 1908 - 1917 годы Коллонтай провела в эмиграции, живя в Англии, Дании, Норвегии. Принимала участие в составе русской делегации РСДРП в международных социалистических конгрессах в Штутгарте (1907 г.), Копенгагене (1910 г.) и Базеле (1912 г.).

С 1915 года Коллонтай - член РСДРП (б), а на VI съезде партии, в 1917 году, избирается членом ее Центрального Комитета.

После победы Великой Октябрьской социалистической революции Коллонтай на ответственной государственной и партийной работе: сначала она народный комиссар государственного призрения, затем - заведующая женотделом ЦК РКП (б), с 1921 по 1922 год - секретарь Международного женского секретариата при Коминтерне.

В 1923 году партия направляет Коллонтай полпредом в Норвегию, страну, которую она отлично знала еще по временам эмиграции.

Это был первый в истории международных отношений случай, когда посольство возглавлялось женщиной. Коллонтай с честью справилась с поставленными перед ее миссией задачами укрепления и развития отношений Советского Союза с одним из его скандинавских соседей. За три года работы в Норвегии она своим природным дипломатическим талантом, большой культурой и тактом снискала глубокое уважение в политических и общественных кругах этой страны.

На фоне 15-летней работы А. М. Коллонтай в качестве советского посланника в Швеции (1930 - 1945 гг.), что нашло свое отражение в очень многих работах советских и зарубежных авторов, ее полугодовое пребывание полпредом в Мексике (декабрь 1926 г. - июнь 1927 г.) кажется эпизодом. Возможно поэтому мексиканский период в биографии А. М. Коллонтай до сих пор совершенно не освещен. Между тем эти полгода по своему содержанию и сложности создавшейся в тот период для Советского Союза международной обстановки были исключительно ответственными и важными в дипломатической деятельности Коллонтай, способствовавшей укреплению советско-мексиканских отношений и срыву планов США.

Как известно, после частичной и временной стабилизации капитализма империалистические державы во главе с Англией и США, стремясь сорвать или хотя бы затормозить строительство социализма в СССР, в середине 20-х годов взяли курс на создание антисоветского блока. Инициатором его подготовки выступила Англия. Заключенные в Локарно осенью 1925 года соглашения являлись одним из звеньев в создании этого блока. Как подчеркивалось в резолюции XIV съезда Коммунистической партии по отчету Центрального Комитета, "относительная стабилизация и так называемое "замирение" Европы под гегемонией англо-американского капитала привели к целой системе экономических и политических блоков, последним из которых является конференция в Локарно и так называемые "гарантийные договоры", острием своим направленные против СССР"¹.

¹ ("КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК", т. II, М., 1954, стр. 194)

США, по-прежнему проводившие в отношении СССР враждебную политику и отклонявшие все советские предложения, направленные на нормализацию отношений между обеими странами, активно поддержали сколачиваемый антисоветский блок. Проводя свою политику по отношению к Мексике, Вашингтон одновременно с экономическим давлением на эту страну (американские нефтяные монополии не желали смириться с новым законом, резко урезавшим их права) пытался вбить клин в нормальный ход развития советско-мексиканских отношений, спровоцировать их ухудшение.

В этих целях американское правительство, в частности, пыталось кинуть тень на проводимую Мексикой политику независимости и национального суверенитета. Характерным в этом отношении было, например, заявление, сделанное 15 ноября 1926 г. (за три недели до приезда в Мексику А. М. Коллонтай) помощником государственного секретаря США Робертом Олдсом. В своем выступлении, вызванном намечавшимся введением в силу нового нефтяного закона в Мексике, Олдс заявил, что правительство Мексики якобы является "филиалом большевистского правительства". Лживость этого и подобных ему утверждений была настолько очевидна, что президент Мексики Кальес, отнюдь не питавший симпатий к коммунизму, в заявлении 6 декабря 1926 г. подчеркнул, что его правительство "вдохновляется не чужими идеями, а собственными делами; следовательно, политические проблемы России так же чужды для нас, как и для Соединенных Штатов". Там же он отметил, что версия о существовании в Мексике "красной пропаганды" является чистой выдумкой¹.

¹ (Цит. по Alfonso Taracena, La verdadera revolucion rnexicana. Etapa 1926 a 1927, Mexico, 1963, p. 76)

В этой сложной обстановке и началась дипломатическая деятельность А. М. Коллонтай в Мексике, куда она была назначена полпредом 17 сентября 1926 г.

Ее приготовления к отъезду, как и у С. С. Пестковского, начались со знакомства с литературой о Мексике, изучения различных сторон общественной и экономической жизни этой страны¹.

¹ (Корреспондент кубинской газеты "Эль Мундо" (10 декабря 1926 г.) писал, что из двух чемоданов, составлявших скромный багаж А. М. Коллонтай по ее прибытии в Веракрус, один был с книгами по политэкономии, международному праву, истории и с художественной литературой)

В октябре 1926 года Коллонтай выехала к месту своего нового назначения. Она могла бы гораздо раньше прибыть в Мексику, если бы поехала более коротким и удобным путем - через США, однако госдепартамент отказался выдать ей транзитную визу. Этот трусливый отказ вызвал возмущение общественности в самих США. "Неужели бы наше правительство рухнуло из-за того, что русская женщина купила бы билет от Нью-Йорка до мексиканской границы?"¹ - спрашивала газета "Нью-Йорк уорлд". Газета "Бруклин игл" не видела оснований для отказа Коллонтай проехать через США в Мексику, тем более что десятки коммунистов получали доступ в США для внешнеторговых операций².

¹ (Цит. по Palencia I. dе, Alexandra Kollontay. Ambassadress from Russia, N. Y., 1947, p. 183)

² (Ibid)

Уже по приезде в Мексику, отвечая на вопросы журналистов о причинах этого отказа, Коллонтай сказала, что правительство США, хотя и отлично знает, что это не так, считает ее агитатором, опасным для общественного спокойствия. Как видно, с иронией отметила Коллонтай, американское правительство еще не научилось видеть разницу между тем дипломатическим постом, который она занимает, и деятельностью, которую оно хочет ей приписать¹.

¹ (См. Alfonso Taracena, La verdadera revolucion mexicana. Etapa 1926 a 1927, p. 77)

Если не воспрепятствовать, то, во всяком случае, доставить неприятности правящие круги США попытались и на пути Коллонтай в Мексику. Когда пароход "Лафайет" зашел в Гавану, полицейские власти запретили советскому полпреду сойти на берег. Это не удивительно: президентом Кубы в то время являлся ставленник американских монополий Мачадо. Пароход был блокирован, и на него не допускали посторонних. Все это было сделано, как писала мексиканская газета "Эксельсиор", "чтобы избежать приветственных манифестаций в адрес советского полпреда"¹.

¹ ("Excelsior", 6. XII. 1926)

Действительно, рабочие и другие прогрессивные организации Гаваны готовили теплую встречу А. М. Коллонтай, но из-за блокады парохода вынуждены были ограничиться письменным приветствием. Действия кубинских властей выглядели настолько грубо, что почти все газеты Гаваны поместили в связи с этим случаем доброжелательные в отношении полпреда СССР статьи. Сама Коллонтай расценила этот инцидент как "проявление Соединенными Штатами мелких страхов"¹.

¹ ("El Universal", 8.XII.1926)

Несмотря на блокаду парохода, нескольким гаванским журналистам удалось пройти на его борт и побеседовать с советским полпредом, имя которой, как писал па следующий день корреспондент "Эль Мундо", "пробудило живой интерес в нашем народе"¹.

¹ ("El Mundo" (Habana), 5.XII.1926)

В силу того что в реакционной печати США неоднократно появлялись всякого рода вымыслы о том, что Коллонтай будет вести в Мексике "большевистскую пропаганду" и создавать там "базу" для Советского Союза, кубинские журналисты не преминули спросить А. М. Коллонтай о целях и задачах ее будущей работы.

"Я еду в Мексику не с какой-либо специальной миссией, - ответила Александра Михайловна. - У меня только одна общая задача - развивать те хорошие отношения, которые существуют у Советского Союза с Мексикой, и развертывать между ними торговые связи. Не нужно забывать о том, что Россия со своим 120-миллионным населением - это новый и обширный рынок, который нуждается в продукции из разных стран". Говоря о своем новом назначении, Коллонтай подчеркнула, что она рада ему, потому что "всегда интересно работать в новой стране, особенно в такой, у которой все будущее еще впереди"¹.

¹ (Ibid)

Тем временем в Мексике к предстоящему приезду А. М. Коллонтай было приковано всеобщее внимание.

Газетные сообщения о новом полпреде нередко носили сенсационный характер, но немало печаталось и серьезных, объективных статей и заметок. Одна из крупнейших газет Мексики - "Эль Универсаль" в номере от 14 ноября 1926 г. посвятила советскому послу специальный раздел, в начале которого подчеркнула, что "североамериканское правительство отказало госпоже Коллонтай в разрешении проехать через территорию США и она вынуждена ехать из Европы прямо в Веракрус со всеми неудобствами этого долгого морского пути". Далее газета публиковала биографию полпреда, отметив при этом, что, несмотря на "происхождение Коллонтай из высших слоев русского общества, это не помешало ей принять активнейшее участие в революции". Рассказав о революционной деятельности Коллонтай, газета подчеркнула, "что это никогда не мешало ей сохранять свою элегантность и изысканность... Ее платья и шляпы всегда служили предметом восхищения при дворе короля Хаакона".

А. М. Коллонтай прибыла в Веракрус 7 декабря 1926 г. Первым, кто приветствовал ее на борту "Лафайета", был Л. Я. Хайкис. У дверей каюты Коллонтай он "отбил штурм" вездесущих журналистов, жаждавших ее проинтервьюировать.

На пристани нового советского полпреда встречало множество людей во главе с губернатором штата Веракрус генералом Эриберто Хара. С неподдельным интересом, и это можно вполне понять, ждали они появления первой женщины-посла, прибытие которой так оживленно комментировалось в самых широких слоях мексиканского общества. В связи с этим весьма любопытно звучит свидетельство (его же можно назвать первым впечатлением) журналиста из "Эль Универсаль", который впервые, как и все встречающие, увидел А. М. Коллонтай, когда она сходила с парохода на берег.

"Некоторые думали, - писал он, - что госпожа Коллонтай будет похожа на суфражистку или на престарелую преподавательницу-протестантку. Но когда появилась эта элегантная, культурная дама в красивой шляпке, прикрывшей ее от тропического солнца, мы увидели, что госпожа Коллонтай, к счастью, не похожа ни на суфражистку, ни на преподавательницу. Перед встречавшими предстала прекрасная женщина в полном расцвете своей жизни"1.

¹ ("El Universal", 9.XII.1926)

Духовный и интеллектуальный облик А. М. Коллонтай произвел па мексиканцев не менее яркое впечатление уже в первые дни ее пребывания в стране. "Эксель- сиор" писала после ее приезда в Мехико: "В этой поездке¹ можно было убедиться в том, что мадам Коллонтай действительно незаурядная женщина, исключительно располагающая к себе. Несомненно, в скором времени она завоюет к себе в нашей стране наилучшее расположение"². Газета отмечала, что в беседе с журналистами советский полпред, совершенно свободно объясняясь на нескольких европейских языках, "продемонстрировала великолепное знание мексиканской истории... Мы, нисколько не боясь преувеличить, можем охарактеризовать как блестящие ее высокую культуру и благородство"³.

¹ (В поезде из Веракруса в Мехико А. М. Коллонтай сопровождала большая группа журналистов)

² ("Excelsior", 9.XII.1926)

³ (Ibid)

А. М. Коллонтай приехала в Мехико 8 декабря. Ее встреча в столице вновь явилась свидетельством того уважения и авторитета, которым пользовался Советский Союз в мексиканском народе. Спустя неделю она писала в докладе М. М. Литвинову: "На вокзале в Мехико и на пристани Веракрус встречало много рабочих, студентов и сочувствующих нам лиц с красными флагами и возгласами "Да здравствует Союз!"... Вся пресса посвятила много внимания приезду нового полпреда, но тон мексиканских газет вполне дружелюбный к Союзу и, в частности, ко мне"¹.

¹ ("Документы внешней политики СССР", т. IX, стр. 586)

В этом же докладе она сообщала о заявлении Кальеса, в котором тот отвергал обвинение Вашингтона в том, что Мексика проводит "большевистскую политику". Несмотря на то что Коллонтай только что прибыла в Мексику, она правильно оценила это заявление, отметив, что оно в определенной степени "знаменует собой поворот в нашу сторону настроения мексиканского правительства, поворот, так я себе объясняю, связанный в значительной мере с конфликтом по поводу нефтяных концессий между мексиканским правительством и Вашингтоном"¹. Действительно, ввиду резко обострившихся в тот период отношений между США и Мексикой, последняя была особенно заинтересована в международной поддержке, в том числе и со стороны СССР.

¹ (Там же, стр. 587)

Приступив к работе, Коллонтай в первые же дни серьезно занялась вопросами развития советско-мексиканской торговли: начала списываться с Народным комиссариатом торговли, зондировать почву о возможностях расширения взаимных закупок в самой Мексике. "Уже выясняется и вырисовывается возможность закупки в Мексике ряда товаров, обходя посредничество Соединенных Штатов (например, сизаль хенекен, свинец, хлопок, кофе и т. д.), - писала она М. М. Литвинову. - Естественно, что каждая сделка, заключенная на территории Мексики и обошедшаяся без посредничества Северной Америки, подтвердила бы серьезность наших дружеских намерений по отношению к Мексике..."¹.

¹ ("Документы внешней политики СССР", т. IX, стр. 588)

24 декабря 1926 г. Коллонтай в Национальном дворце вручала свои верительные грамоты президенту Кальесу. "Все было обставлено высоко торжественно и красиво, писала она об этом событии своей подруге Т. Л. Щепкиной-Куперник. - Я почему-то очень волновалась, читая свою декларацию (по-французски) перед всеми членами кабинета и большим, небывалым стечением публики (этот акт здесь публичный). Но все сошло очень хорошо, что и было отмечено прессой"¹.

¹ (Цит. по А. М. Иткина, Революционер, трибун, дипломат. М, 1964 г., стр. 114)

В своей речи на этой церемонии советский полпред прежде всего отметила, что "одной из наиболее актуальных задач моей миссии в Мексике является изыскание способов, которые способствовали бы развитию торговли между Соединенными Штатами Мексики и Советским Союзом. Народ Советской России все больше нуждается в некоторых мексиканских товарах, и я была бы счастлива, если бы мне удалось добиться установления непосредственных торговых связей между республикой Мексикой и Союзом, минуя страны-посредники"¹.

¹ ("El Universal", 25.XII.1926)

Коллонтай особенно подчеркнула внешнеполитические принципы Советского Союза, основанные на невмешательстве во внутренние дела и уважении суверенитета других государств. "Союз Советских Социалистических Республик, - сказала она, - проявляет и всегда будет проявлять глубокое уважение к воле мексиканского народа защищать свою независимость. Моя страна - это страна, не имеющая империалистических устремлений, поэтому Советский Союз всегда питает глубокое уважение к неотъемлемому праву всякой другой страны самостоятельно выбирать и принимать решения по самым сложным проблемам в соответствии со специфическими условиями своей страны"¹.

¹ (Ibid)

Заявление об этих ленинских принципах звучало тем более уместно, что оно было сделано советским представителем в стране, которая подвергалась в тот период самому беззастенчивому нажиму американского империализма. Вместе с тем оно давало решительный отпор всякого рода домыслам о "вмешательстве Москвы", "большевистском проникновении" и т. п., которыми пытались отравить советско-мексиканские отношения правительство США и силы реакции.

Рис.5. А. М. Коллонтай беседует с Кальесом - президентом Мексики - после вручения верительных грамот. 24 декабря 1926 г.

"Моей деятельностью в Мексике, - заключала Коллонтай, - будет руководить единственное искреннее желание способствовать развитию торговли между нашими странами и укреплять дружественные и братские отношения между трудовым народом Союза и непреклонным и мужественным трудовым народом великой республики Соединенных Штатов Мексики"1.

¹ ("El Universal", 25.XII.1926)

Вся печать Мехико на следующий день поместила репортажи об этом событии на самых видных местах. "Уже много лет церемония вручения верительных грамот не была такой многолюдной, как вчера, - писала столичная "Эксельсиор", подчеркивая, что в числе присутствующих были почти все министры мексиканского правительства. - Госпожа Коллонтай в темном элегантном платье с отделкой и простой, но вместе с тем выдержанной по последней моде шляпе сразу пленила всех присутствующих. Она вошла в зал твердым шагом, с приподнятой без какого-либо высокомерия головой, на ее лице была улыбка, которой она словно благодарила за тот почетный прием, который ей оказывался"¹. Не менее примечательными были высказывания "Эль Универсаль". Газета писала о Коллонтай как о "дочери великого далекого народа, явившей собою образец женщины перед всеми собравшимися в салоне послов, через который проходили дипломаты многих стран, старые генералы, опытные политики и талантливые деятели зарубежных государств"².

¹ ("Excelsior", 25.XII.1926)

² ("El Universal", 25.XII.1926)

Напряженная пора в деятельности А. М. Коллонтай наступила уже вскоре после вручения ею верительных грамот.

В начале 1927 года правительство США в связи с принятием в конце декабря 1926 года мексиканским, конгрессом нового нефтяного закона, а также осуждением Мексикой американской интервенции в Никарагуа резко обострило свои отношения с Мексикой, стало разрабатывать против нее планы вооруженной интервенции.

С целью оправдать агрессию в Никарагуа и оказать нажим на Мексику государственный секретарь США Ф. Келлог выступил 12 января 1927 г. в сенатской комиссии по иностранным делам с заявлением под тенденциозным названием "Цели и политика большевиков в Мексике и Латинской Америке", в котором, в частности, содержались клеветнические обвинения в адрес Советского Союза и мирового коммунистического движения в "экспорте революции" в страны Латинской Америки с тем, чтобы использовать эти страны в качестве "базы для деятельности против Соединенных Штатов Америки". Одна из целей заявления Келлога состояла и в том, чтобы спровоцировать ухудшение, а то и разрыв советско-мексиканских отношений.

Решительную отповедь клеветническим утверждениям госсекретаря, США дал М. М. Литвинов. "У деятелей капиталистических государств, - заявил он, - последнее время вошло в привычку оправдывать свою неспособность во внутренней политике или свои захватнические стремления во внешней политике "происками" большевиков и "кознями" Советского правительства... Опровергать серьезно эти фантастические "объяснения" - значит оскорблять общественное мнение"¹.

¹ ("Известия", 18 января 1927 г.)

Подтверждая советскую политику в отношении Мексики, М. М. Литвинов отметил, что "у советского правительства нет и не может быть других отношений с Мексикой, кроме отношений лояльности и невмешательства"¹.

¹ (Там же)

Разоблачая истинную подоплеку заявления Келлога, орган советского государства газета "Известия" в передовой статье "Игра краплеными картами" писала в те дни: "Очевидно, основная задача доклада Келлога заключалась прежде всего в создании шума вокруг его "разоблачений". Этот шум необходим для прикрытия продолжающейся в течение двух недель интервенции Соединенных Штатов в Никарагуа... Характерно, однако, что целый ряд ссылок, приведенных Келлогом, имеют сравнительно давнишние даты. Почему же все это время Келлог не счел нужным протестовать и выбрал для этого момент развертывания американской интервенции в Центральной Америке?"¹.

¹ (Там же)

Бездоказательность и истинные цели заявления Келлога были настолько очевидны, что против него выступил Целый ряд государственных деятелей и органов печати в самих США. Сенатор Лафоллет опроверг слова государственною секретаря о том, что политика мексиканского правительства "находится под контролем большевиков", и назвал это утверждение "дешевой пропагандой"¹. "Ивнинг уорлд" писала: "Келлог говорит о большевистской опасности, чтобы прикрыть свои империалистические стремления"².

¹ ("Известия", 18 января 1927 г)

² (Там же)

В самой Мексике помимо протестов широкой общественности заявление по поводу выступления Келлога опубликовало министерство иностранных дел, категорически опровергнувшее его утверждение о "большевизме" мексиканского правительства¹.

¹ (См. Alfonso Taracena, La verdadera revolucion mexicana. Etapa 1926 a 1927, p. 104)

В те же дни Коллонтай, со своей стороны, предприняла ряд энергичных шагов, направленных на разоблачение антисоветских домыслов Келлога и дальнейшее укрепление отношений с Мексикой.

Сразу же после заявления М. М. Литвинова, которое являлось, в сущности, официальным ответом НКИД на заявление Келлога, полпредство СССР в Мексике отметило, что Келлог повторяет в точности то же самое, что уже им говорилось ранее в других случаях и было опровергнуто¹.

¹ (Ibid., p. 105)

Затем советский полпред попросила президента Кальеса принять ее. "Я считала своевременным повидать его и поговорить в связи с той гнусной шумихой, какая вызвана была лжеразоблачениями Келлога о нашей пропаганде"¹, писала она М. М. Литвинову.

¹ ("Документы внешней политики СССР", т. X, М., 1965 стр. 34)

21 января 1927 г. Коллонтай была принята Кальесом. "Я говорила в духе последних заявлений НКИД"¹, - телеграфировала она в тот же день в Москву. (Здесь Коллонтай, очевидно, имела в виду заявление М. М. Литвинова от 18 января 1927 г.)

¹ (Там же, стр. 24)

Искреннее и прямое изложение полпредом СССР президенту советской точки зрения в связи с заявлением Келлога способствовало взаимопониманию и укреплению советско-мексиканских отношений в тот сложный период. Как отмечала Коллонтай, "с Кальесом свидание носило очень дружеский характер. Он благодарил меня за стремление построить наши отношения на почве искренности и сказал, что ценит установление прочных и дружеских связей с СССР"¹.

¹ ("Документы внешней политики СССР", т. X, стр. 34 - 35)

На этой же встрече Коллонтай поставила перед Кальесом вопрос о желательности приступить к переговорам с целью заключения советско-мексиканского торгового договора.

Президент согласился с этим и, выразив надежду на расширение торговых связей, обещал свое содействие в этом направлении. Спустя еще несколько дней Коллонтай уже вела переговоры на эту тему с министром торговли Моронесом.

У А. М. Коллонтай была заранее продуманная и конкретная программа активизации торговли СССР с Мексикой. Она совершенно справедливо исходила из того (и об этом неоднократно высказывалась в Мексике), что Советский Союз представляет большой рынок для различных товаров зарубежных стран, который будет расширяться по мере увеличения потребностей его населения еще в Веракрусе в интервью для "Эль Универсаль" она заявила, что "Мексика имеет много таких продуктов, в которых Россия нуждается и могла бы их покупать без помощи посредников. Это - металлы, хлопок, какао, кофе и т. д. В свою очередь, Мексика также могла бы импортировать из России необходимые ей товары"¹.

¹ ("El Universal", 8.XII.1926)

В качестве одного из путей развития советско-мексиканских экономических связей Коллонтай считала необходимым организацию прямой пароходной линии между портами обоих государств, что позволило бы ликвидировать посредничество и вмешательство других стран. При этом она резонно ссылалась на опыт создания и работы подобных линий между СССР и Норвегией.

В свою очередь, и для Мексики расширение объема ее торговли с СССР было бы выгодным, способствуя укреплению ее хозяйственного положениями освобождению в известной степени от экономической зависимости от США. "Хорошая торговля между двумя странами, - справедливо подчеркивала Коллонтай, - залог их дружественных отношений"1.

¹ ("El Universal", 8.XII.1926)

Уже 30 января 1927 г. Коллонтай в письме к М. М. Литвинову дала ряд полезных замечаний по проекту обсуждавшегося сторонами торгового соглашения. А в апреле того же года посланник Мексики в СССР Базилио Вадильо по поручению своего правительства передал НКИД СССР проект договора о торговле и мореплавании между Мексикой и Советским Союзом в качестве основы для ведения переговоров по этому вопросу.

Одновременно с переговорами о заключении торгового соглашения Коллонтай приступила к налаживанию работы торгпредства. Трудностей здесь было много. Не существовало опыта торговых отношений с Мексикой, не было служащих торгпредства (достаточно сказать, что в начале 1927 г. весь его персонал состоял из одной машинистки). Со свойственной ей энергией Коллонтай приняла меры для организации действенной работы этого учреждения. Фактически советское торгпредство в Мексике как организация приступило к работе при Коллонтай. Естественно, что его деятельность в тот начальный период носила в основном организационный характер: выявлялись возможности непосредственных торговых контактов, велась работа по взаимному ознакомлению с рынками и т. д. В частности, торгпредство вело переговоры о продаже советских кинофильмов. С января 1927 года стал выходить информационный бюллетень полпредства и торгпредства СССР в Мехико.

Вскоре последовали и реальные итоги. В 1926/27 хозяйственном году Мексика впервые произвела закупки советских товаров (кожсырья, льно-пеньковых изделий и кондитерской продукции) на сумму 105 тыс. руб.¹

¹ ("Внешняя торговля СССР за 1918 - 1940 гг.", стр. 1096)

Значительно увеличился и советский импорт из Мексики (свинец и другие цветные металлы) - 2 млн. 757 тыс. руб. против 1 млн. 906 тыс. руб. в 1925/26 году¹.

¹ (Там же, стр. 1098)

К середине 1927 года торгпредство СССР в Мексике уже имело контракты на продажу 16 фильмов Совкино.

В последующие годы рост советско-мексиканского товарооборота продолжался, и это во многом объяснялось той хорошей основой, которая была заложена Коллонтай. "Находясь на посту полпреда, она утверждала дружественные отношения и дала большой импульс торговле"¹, - совершенно справедливо писал о Коллонтай Рафаэль Рамос Педруэса.

¹ (Rafael Ramos Pedrueza, La Estrella Roja. Doce Anos de vida sovietica, p. 35)

Для широкого знакомства мексиканских деловых кругов с народным хозяйством СССР и возможностями советского экспорта Коллонтай планировала организовать в Мехико выставку советских товаров. К сожалению, ее преждевременный отъезд помешал осуществлению этой полезной и многообещающей идеи.

Укрепление советско-мексиканских связей и их дальнейшее развитие при Коллонтай не могли не раздражать реакционеров всех мастей. Характерным в этом отношении был следующий случай. В марте 1927 года ЦК профсоюза железнодорожников СССР получил от конфедерации транспортников Мексики телеграмму о том, что для защиты законных прав 50 тыс. своих рабочих она объявила на железных дорогах страны забастовку. "Во имя рабочей солидарности, - говорилось далее в телеграмме, - просим оказать моральную и материальную поддержку. Элиас Барриос, генеральный секретарь"¹.

¹ ("Правда", 23 марта 1927 г)

В ответной телеграмме ЦК профсоюза советских железнодорожников братски приветствовал бастующих, желал им стойкости в борьбе и в качестве помощи переводил мексиканским железнодорожникам 50 тыс. руб. Реакционное руководство КРОМ в лице генерального секретаря Рикардо Тревиньо осудило федерацию транспортников за принятие этой помощи, злонамеренно расценив ее как "кампанию коммунистического рода, направленную против пролетариата и правительства Мексики"¹. Руководство КРОМ подняло вокруг этого дела антисоветскую шумиху, в которой не обошлось без выпадов против полпредства СССР.

¹ (Alfonso Taracen a, La verdadera levolucion mexicana. Etapa 1926 a 1927, p. 169)

В ответ конфедерация транспортников Мексики дала достойный отпор выступлению Тревиньо, заявив, что посылка 50 тыс. руб. советскими рабочими "не что иное, как акт международной пролетарской солидарности, судя же по другим предыдущим заявлениям Тревиньо.., рабочей солидарности он предпочитает солидарность с капиталистами"¹.

¹ (Alfonso Taracen a, La verdadera revolution mexicana. Etapa 1926 a 1927, p. 169)

В интервью корреспонденту "Нью-Йорк тайме" Коллонтай назвала попытки реакционных и проамериканских кругов вновь обвинять Советский Союз и его полпредство в Мексике в "большевистской пропаганде" абсурдными. "Мы стремимся установить дипломатические отношения со всеми странами, - заявила она. - Мы считаем, что каждая страна имеет право на собственные взгляды, и советская миссия в Мексике не собирается изменять чьи бы то ни было убеждения"¹.

¹ ("New York Times", 10.III.1927)

Впрочем, нападки реакции и противников дружественного хода развития советско-мексиканских отношений не могли помешать росту авторитета Советского Союза в Мексике, а также популярности главы советского полпредства и уважению к ней со стороны самых различных слоев мексиканского общества, восхищавшихся ее умом, высокой культурой, дипломатическим талантом.

Содействиями Коллонтай при полпредстве был организован советский клуб, в работе которого принимали участие и некоторые представители мексиканской общественности. В. Б. Пинчук вспоминает одно из выступлений Александры Михайловны в клубе 8 марта 1927 г. "Она была элегантно, строго и с большим вкусом одета, прекрасно держалась. Речь ее, плавная, страстная, очень умная и содержательная, захватила слушателей. Аудиторией А. М. Коллонтай владела великолепно"¹.

¹ (Из письма В. Б. Пинчука)

Александре Михайловне нравилась Мексика, ее мужественный, свободолюбивый народ, самобытная древняя культура. "Мексика, - писала она Т. Л. Щепкиной-Куперник, - сама страна любопытная, полная отзвуков древней культуры ацтеков и племени майя и вся трепещущая порывом в самое прогрессивное будущее"¹.

¹ (См. Г. Петров, Меридианы дружбы, "Москва", 1967 г., № 1, стр. 165)

Сама Коллонтай отмечала: "Мексиканцы относятся ко мне очень доброжелательно"¹.

¹ ("New York Times", 10.III.1927)

Поначалу она думала поработать здесь, по крайней мере, два-три года.

Рис. 6. А. М. Коллонтай в Мексике. 1927 г

Но неодолимым препятствием стало высокогорье столицы (Мехико расположено на высоте более 2 тыс. м). "Климат здесь очень тяжелый, - писала она 12 мая 1927 г. Е. И. Шадурской. - Разреженный воздух, которым трудно дышать, сердце устает.., мучает удушье и сердцебиение"¹. Замечали это и окружающие. "Она чувствовала себя нездоровой, ее сердце не выдерживало здешней высоты"², - вспоминал Сильва Эрсог.

¹ (ЦГАЛИ СССР, ф. 2371, on. 1, ед. хр. 499, л. 1)

² (Цит. по Palencia I. d е, Alexandra Kollontay. Ambassadress from Russia, p. 184)

Отъезд Коллонтай на родину совпал по времени с разрывом Англией дипломатических отношений с Советским Союзом. Английские правящие круги рассчитывали этим добиться политической и экономической изоляции СССР, усиления его экономического и финансового бойкота, а также создания условий для организации вооруженной интервенции против Страны Советов.

Когда 27 мая 1927 г. Коллонтай нанесла прощальный визит министру иностранных дел Мексики, тот сообщил ей, что днем раньше (именно в тот день, когда английский парламент принял решение о разрыве дипломатических отношений с СССР) у него побывал поверенный в делах Англии с целью сообщить, что якобы найдены компрометирующие Советский Союз материалы. В ответ министр с явной иронией ответил английскому дипломату, что он весьма польщен доверием и сообщением о делах, которые собственно Мексики не касаются.

Цель визита английского дипломата была более чем прозрачна. "Англия хочет, чтобы мы следовали ее примеру"¹, сказал министр советскому полпреду. Коллонтай сообщила в НКИД о своей беседе с министром иностранных дел Мексики в короткой телеграмме². В ее тексте не говорилось о содержании этой беседы, но вполне вероятно, что Коллонтай использовала эту встречу для того, чтобы разоблачить политику английского империализма и еще раз выразить твердую решимость Советского Союза развивать дружественные отношения с Мексикой.

¹ ("Документы внешней политики СССР", т. X, стр. 263)

² (Там же)

Попытка английской дипломатии осуществить в Мексике свои антисоветские цели провалилась. Мексиканское правительство не пошло на разрыв отношений с СССР, понимая, что это не в национальных интересах страны и играло бы только на руку силам империализма.

Бесспорная заслуга Коллонтай в том, что в то сложное для СССР время советско-мексиканские отношения остались незыблемыми и продолжали развиваться.

До самых последних дней пребывания в Мексике она неутомимо продолжала свою работу, несмотря на физическое недомогание, связанное с высокогорьем столицы. В июне 1927 года (в месяц ее отъезда на родину) посольством и торгпредством под непосредственным руководством Коллонтай был подготовлен и выпущен специальный бюллетень, посвященный возможностям и условиям расширения торговых отношений между СССР и Мексикой. В нем высказывались и конкретные предложения для действенного увеличения советско-мексиканского товарооборота.

Целый ряд таких предложений, касавшихся активизации пропаганды советских товаров через специальные выставки, рекламные издания, печать, приезды торговых представителей из СССР, актуально звучат и сегодня. И это еще раз говорит о том, как глубоко, дальновидно и всесторонне подходила Александра Михайловна к этому вопросу.

На родину она выехала 7 июня 1927 г. Но и закончив свою миссию в Мексике, А. М. Коллонтай по пути домой продолжала жить интересами дела: 17 июня она обратилась в торгпредство СССР в Берлине с просьбой поделиться опытом работы и постановки дела с торгпредством в Мехико (торгпредство в Берлине было одним из первых за рубежом советских торговых представительств).

Мексика интересовала Коллонтай и после ее возвращения. Ее перу принадлежит большая статья "Мексика - страна проблем", опубликованная в "Ленинградской правде" 21 октября 1927 г., в которой содержался глубокий анализ социально-экономических проблем тогдашней Мексики и, в частности, давалась оценка тогдашнего поведения буржуазии этой страны. "Мексиканская буржуазия, - писала Коллонтай, в значительной мере сама зависящая от иностранного капитала, не может в политике вести четкую национальную линию. Она "сдерживает"... правительство, когда речь идет "об отпоре" империализму. В этом же направлении действует и невольный страх мексиканской буржуазии перед растущим рабочим движением". Вместе с тем Коллонтай отмечала, что, несмотря на то что осенью 1927 года уже не было угрозы прямой интервенции со стороны США, "остаются еще неисчислимые пути, с помощью которых Соединенные Штаты могут оказывать чувствительное воздействие на Мексику"¹.

¹ ("Ленинградская правда", 21 октября 1927 г)

25 октября 1927 г. Коллонтай Постановлением Президиума ЦИК СССР "ввиду ухудшения здоровья вследствие климатических условий Мексики" была освобождена от обязанностей полномочного представителя СССР в Мексике. Этим же постановлением на пост полпреда в Мексике был назначен Александр Михайлович Макар.

Короткая, но плодотворная деятельность Коллонтай в Мексике оставила о себе добрую память и положительные отзывы в этой стране.

Исабель де Паленсия, бывший посол республиканской Испании в Швеции и близкий друг Коллонтай, отмечала, что "мексиканцы, с которыми я говорила и которые знали Александру в этой стране (т. е. в Мексике. - А. С.), выражали свое восхищение ею"¹.

¹ (Palencia I. de, Alexandra Kollontay. Ambassadress from Russia, p. 184)

Бывший президент страны Эмилио Портес Хиль писал о Коллонтай как о "широко известной во всем мире талантливой женщине широкой культуры, одной из тех, кто особенно отличился в борьбе за свободу русского народа", и не мог не признать, что, когда она возглавляла полпредство СССР, "наши отношения с ее страной носили исключительно искренний характер и никогда не возникало ни малейшего повода для расхождений с представляемым ею правительством"¹.

¹ (Emilio Portes Gil, Quince anos de politica Mexicana, Mexico, 1954, p. 387)

Заслуженной оценкой дипломатической деятельности Коллонтай, во многом способствовавшей укреплению дружбы народов СССР и Мексики, явилось награждение ее в 1946 году мексиканским правительством одной из самых почетных наград страны - орденом Ацтекского Орла с лентой.