Египет Магомета

Родственник Наххас-паши, о котором речь шла выше, привел меня на вершину минарета центральной мечети, расположенной в цитадели. Я взглянул вниз и невольно замер от изумления и восторга.

Внизу, у подножья холмов, на которых стояла цитадель, раскинулся огромный, неумолчно шумящий двухмиллионный город. Его смутный гул доносился даже сюда, к вершине минарета. Кругом расстилалось и пестрело широкое море домов. Густая сетка больших и маленьких улиц, переулков, площадей разбегалась во все стороны. По ним двигались люди, похожие отсюда на крошечных букашек. Гордо поднимались купола мечетей, смело вонзались в небо острия минаретов. Большими пятнами темнели неприютные кварталы бедноты. Нарядными бликами сверкали разноцветные здания европейского центра - площади Оперы и прилегающих к ней кварталов. Здесь были пяти-шестиэтажные дома, памятники, фонтаны, музеи. Резко выделялась зелень садов, аллей, парков квартала Замелек - квартала богачей. Могучая артерия Нила, перехваченная, словно лентами, стрелками мостов, перерезала город, деля его на две части. А там, вдали, за рекой, за чертой города, сжатого желтыми песками, тихо мерцали под лучами южного солнца грандиозные силуэты пирамид Гиза, точно золотые горы на фоне ярко-голубого неба...

...Это был город, настоящий город, куда меня привез все тот же чичероне - молодой родственник Наххас-паши. Улицы, переулки, площади. На дощечках их названия. На углах фонари. Домики, дома, дворцы, храмы. Кварталы богачей, кварталы бедняков. Все социальные противоречия, которыми болеет реальный Каир. Но нигде нет людей. Нигде не видно освещенного окна, хотя сейчас уже вечер. Тишина и неподвижность. Мне становится как-то не по себе.

- Вот это и есть "город мертвых", - говорит мой спутник, - или по-европейски "кладбище".

Наша машина подъезжает к одноэтажному дому средней величины. Мой чичероне громко стучит в дверь. Стук звучит гулко и протяжно, как если бы за дверью была пустота. Наконец, дверь отворяется. На пороге появляется сторож.

- Войдите, - говорит мой спутник, - это могильный дом моей семьи.

Входим в большую прихожую, выложенную камнем и украшенную пестрыми коврами. В середине прихожей - водоем, вокруг него - мягкие диваны.

- Здесь, - поясняет мой спутник, - раз в год, в день поминания усопших, собираются все члены нашей семьи и молятся о благополучии отошедших к той жизни...

Три двери ведут из прихожей в три отдельных помещения. Чичероне открывает первую дверь: голые стены, деревянный пол. А посреди пола - черный, гладко отполированный камень с египетской надписью.

- Это могила моего отца, - бесстрастно сообщает мой спутник.

Открывается вторая дверь: те же голые стены, тот же деревянный пол, а посредине черный камень.

- Это могила моей бабушки.

Еще дверь: та же картина.

- Это могила моего дедушки.

Проходим несколько комнат... все то же. Везде покоятся дяди, тетки, племянники и другие члены семьи моего чичероне. Наконец, входим в комнату, где нет черного камня, но зато в самом центре пола зияет тщательно вырытая яма. Мой спутник хладнокровно заявляет:

- А здесь со временем будет покоиться мое существо.

Мы выходим из семейного дома моего спутника и медленно идем по улицам города. Я обращаю внимание на большой роскошный особняк и спрашиваю, кому он принадлежит. Оказывается, хозяин его один из крупнейших богачей страны. Мой чичероне поясняет:

- Между богатыми семьями Каира идет настоящее соревнование за блеск и великолепие могильных домов. На этой почве между знатными людьми происходят ссоры и даже зарождается вражда. Люди с более скромными средствами не могут так привередничать, но и среди них, вплоть до самых бедных, тоже сильно стремление обзавестись возможно лучшим могильным домом. Ведь по египетским понятиям наша здешняя жизнь - это лишь маленький отрезок всей жизни человека. Главное начинается после того, что мы называем смертью. Надо же как следует обеспечить себя жильем на эту последующую жизнь, которая будет длиться вечно.

Я спрашиваю моего чичероне:

- Скажите, какую религию исповедуют египтяне?

- Мусульманскую, - отвечает он.

- Но ведь те верования египтян, о которых вы только что рассказали, не совсем похожи на мусульманские представления о загробной жизни... Что такое, в сущности, эти роскошные могильные особняки современных пашей? Мне кажется, что-то, сильно напоминающее древние пирамиды, но только в масштабах и формах двадцатого века. Как все это сочетается с мусульманской религией?

Мой спутник мгновение молчит и потом раздумчиво заключает:

- Традиции тысячелетий не так легко изживаются.

Я стою и думаю: "Город мертвых" в 1943 г.! Что это: явь или сон?

...Вотсон повел меня на Главный базар города. Это было нечто изумительное.

Сотни маленьких лавочек и мастерских. Узкие, полутемные проходы. Острые запахи. Пыль и грязь. Пестрая толпа мужчин, женщин и детей. Белые халаты. Черные, прозрачные полупаранджи, золотые палочки на переносицах женщин (самое модное украшение тогдашних египтянок). Темные глаза, кудлатые головы, изредка красные фески - символ принадлежности к более высоким слоям общественной пирамиды. Сколько детей! Они, как легкие стайки птиц, загорелые, босые, шумливые. Голоски у них крикливые, глазенки смешливые и острые, если они здоровы. Но это бывает далеко не всегда: среди египтян очень распространена трахома.

Базар живет полной жизнью. Стучат молотки медников, скрипят ножи сапожников, вертятся круги горшечников, тяжело дышат горны кузнецов. Ювелиры вытачивают из золота и серебра замысловатые кольца и мониста. Корзинщики плетут сумки и корзины. Портные шьют фески и халаты. Все эти и многие другие ремесленники сидят в убогих, темных закутках, как, вероятно, сидели их предки много веков назад. Тут же работают, тут же и продают изделия своего труда.

Несколько поодаль - лавки и ларьки. Чего, чего в них только нет! Легкие египетские платья, пестрые материи, женские украшения, детские игрушки, нильская рыба, приворотные травы, овощи и фрукты, старинные книги, ножи и кинжалы, седла и уздечки, столики и подносы и многое, многое другое. Все шумят, кричат, торгуются, прицениваются, примеряются, а больше всего рассказывают друг другу самые свежие новости. Все события городской жизни, все происшествия уголовной и скандальной хроники, все сенсации войны и мировой политики - все это находит свое немедленное и красочное отражение на каирском базаре. Здесь же вырабатывается "общественное мнение" широких демократических кругов, которое оказывает влияние даже на политику правящих сил. Иностранные дипломаты, аккредитованные при египетском короле, имеют специальных агентов, которые информируют их обо всем, что каждодневно творится на Главном каирском базаре...

Часа два мы пробродили по этому подлинному сердцу столицы, пока один неожиданный инцидент не заставил меня раньше времени вернуться в посольство.

Каир в то время был до отказа переполнен военными разнообразных иностранных армий - английскими, американскими, французскими, польскими, греческими, индийскими, австралийскими, африканскими - и египтяне привыкли к их формам и знакам различия. Со мной на базар поехал мой спутник - советский командир. Он был в обычной форме Красной Армии, которой египтяне до того не видали, и это сразу привлекло всеобщее внимание. Особенно тщательно рассматривали сапоги моего спутника и красную звездочку на его головном уборе: мальчишки бегали за ним тучами, взрослые останавливались и подолгу смотрели ему вслед. Вдруг кто-то на чистом русском языке провозгласил:

- Добро пожаловать офицеру Красной Армии!

Я оглянулся. На пороге одной из лавок с красным товаром стоял коренастый, пожилой человек с сильной проседью в волосах. Он делал в нашу сторону жест приветствия, точно приглашал к себе в дом.

- Мы хоть и двадцать лет в Египте живем, - продолжал незнакомец, - но Красной Армией гордимся. Все одно натура наша русская.

Вероятно, это был белогвардеец, в котором война разбудила дремлющее чувство патриотизма. Таких в то время было немало. Однако я не имел ни малейшего желания превращать эту случайную встречу в какую-то политическую демонстрацию.

Тем временем по базару, как вихрь, пронесся слух:

- Рус! Рус!

Мгновенно вокруг нас образовалась толпа. Все шумели, все что-то говорили, все были чем-то взволнованы. Раздались аплодисменты. Потом раздвинулись ряды собравшихся, и вперед вышел молодой египтянин в европейском платье, который на хорошем английском языке заявил:

- Позвольте от имени египетского народа приветствовать представителя героической Красной Армии!

Все бурно поддержали молодого человека.

Это было очень радостно и вдохновляюще. Но это было крайне опасно для моего инкогнито, которое я должен был соблюдать на всем протяжении пути от Лондона до Москвы. Пришлось быстро эвакуироваться домой...