Матрос Балтийского флота

Матрос Балтийского флота

В ноябре 1917 года в Петрограде стояли холодные дни. Многие здания государственных учреждений не отапливались и не освещались. Электроэнергию приходилось экономить. Прекрасное творение Монферрана, здание министерства иностранных дел, смотрело на мир темными окнами и казалось пустым и безжизненным. Не было у его подъездов привычного скопления экипажей и автомобилей. Большинство старых чиновников министерства открыто бойкотировали распоряжения новой власти и на работу не выходили. Но новая жизнь вступала в свои права и здесь, в здании старого министерства. Партия и правительство, принимая меры к обновлению государственного аппарата, направляли на дипломатическую работу видных революционеров. Первыми среди них были Боровский, Чичерин, Коломийцев, Красин, Карахан, Симонов. Среди тех, кто был направлен на работу в Наркоминдел, был и Николай Григорьевич Маркин.

Матрос Балтийского флота, участник штурма Зимнего дворца, он родился в бедной рабочей семье в селе Русский Сыромяс Городищенского уезда Пензенской губернии 8 мая 1893 года.

Его отец, Григорий Андреевич, работал слесарем на суконной фабрике братьев Петровых, находившейся в 20 верстах от родного села. Человек справедливый и честный, он пользовался уважением и доверием у рабочих, выступал от их имени перед владельцами фабрики с требованиями улучшения условий труда.

Мать, Евдокия Михайловна, занималась домом и детьми.

А детей в семье Маркиных было пятеро: две дочери и три сына. С юношеских лет дети уходили на заработки. Вначале Виктор, потом Иван пошли на фабрику, к отцу. Агафья, Анна и Николай работали у помещика Колокольцева, имение которого было расположено по обоим берегам реки Айвы. Николай не покидал помещичьего двора с ранней весны и до осени - водил лошадей, драл лыко и делал лукошки из бересты. Трудолюбив, настойчив, он по характеру напоминал отца.

В сентябре 1903 года в доме Маркиных впервые появились жандармы. Не найдя "ничего предосудительного" при обыске, они начали угрожать Григорию Андреевичу арестом, если он не сообщит адрес старшего сына Виктора, подозреваемого в поджоге помещичьего амбара. Но ничего не добились. В 1905 году Григорий Андреевич был уволен с фабрики за участие в подготовке забастовки. Оказавшись без работы, он вместе со всей семьей подался на Волгу, в Саратов. Великая русская река, кормившая миллионы людей, манила его своими просторами и, как казалось, вольной жизнью. Надежды не оправдались. По саратовским заводам прокатилась волна массовых увольнений. Григорий Андреевич работы по специальности не нашел.

Пришла наконец радостная весточка от Виктора. Поселившись во Владикавказе, он звал к себе отца и мать. Не раздумывая, Григорий Андреевич с женой и Николаем отправился в далекий путь.

Владикавказ раскинулся по обоим берегам Терека на равнине у подножия горы Иль. Золотые купола церквей и минареты мечетей были видны издалека. Улицы пестрели многоцветьем национальных одежд жителей - осетин, русских, грузин, армян, чеченцев, ингушей.

Григорий Андреевич поступил на работу в железнодорожные мастерские, где сразу сблизился с революционно настроенными рабочими. Начал посещать тайные сходки, распространял нелегальную литературу. Николай знал об этом. Получив место "мальчика" в писчебумажном магазине, он помогал отцу и брату хранить листовки на складе магазина.

Революционное движение в Закавказье росло. Наместник граф Воронцов-Дашков в своей записке на имя царя сообщал о происшествиях политического характера на Кавказе: о поджогах имений, об убийстве жандармских" офицеров, о демонстрациях с красными флагами и пением "Марсельезы", о распространении прокламаций с призывами к вооруженному восстанию. В записке, в частности, говорилось, что утром 19 октября 1905 года во Владикавказе "толпа учащихся с флагами и революционными на них надписями встретилась с патриотической процессией. Реалистами сделано несколько револьверных выстрелов в толпу манифестантов; караул; охранявший порядок, подвергся обстреливанию и со своей стороны дал залп вверх. Произошла общая свалка противных партий, и в результате оказалось четверо убитых и семнадцать раненых...". Волнения затронули и армию. Наместник доносил царю, что следствие по делу о восстании в 83-м Самурском пехотном полку закончилось преданием военному суду 233 человек, из которых пять были расстреляны, семь приговорены к каторжным работам.

В демонстрации рабочих Владикавказа, состоявшейся в октябре 1906 года, принял участие и Григорий Андреевич с Николаем. Когда демонстранты повернули на Александровский проспект, налетели казаки. Началось побоище. С диким гиканьем они врывались в колонны демонстрантов, засвистели нагайки, потом в ход пошли шашки. Мостовая обагрилась кровью. Увидев отца, упавшего на мостовую со знаменем в руках, Николай побледнел и с минуту стоял молча, словно окаменев. Потом схватился руками за голову и зарыдал.

Осиротевшая семья переехала в старый дом на Мариинской улице, где заняла небольшую комнату с двумя окошками во двор.

Шли годы. В 1909 - 1910 годах Николай работал, учился в воскресной школе, ходил на занятия в драматический кружок, созданный Евгением Вахтанговым.

Виктор, примкнувший к большевикам в 1903 году, находился под негласным надзором полиции, как политически неблагонадежный. Он постепенно привлекал к подпольной работе и своего младшего брата.

Полицейские налеты и облавы не прекращались, город был наводнен шпиками. Заметил за собой слежку и Виктор. На ближайшей подпольной сходке он сказал об этом Сергею Мироновичу Кирову, руководившему тогда партийной организацией большевиков Владикавказа. Зная, какое положение в городе, Киров рекомендовал ему на время скрыться. В тот же день Виктор уехал в Баку.

Однажды вечером, когда Евдокия Михайловна была дома одна, пришел гость. Широкоплечий, смуглолицый человек был ей незнаком.

- Здравствуйте, - сказал он, приветливо улыбаясь, - я - Костриков, Сергей Миронович. Знал вашего мужа, знаю вашего сына Виктора. Работаю здесь, в редакции газеты "Терек". Пришел навестить, узнать, не нужно ли чего, да и Николая хотелось бы повидать.

- Так нет его, на ярмарке работает, в хозяйской лавке.

- Ну что ж, на ярмарке даже еще лучше. До свидания, Евдокия Михайловна.

Ярмарки были удобным местом для встреч с товарищами. В красочной, разноязыкой, веселой толпе можно было легко уйти от любого шпика.

Неторопливо двигаясь от прилавка к прилавку, Киров подошел к небольшому павильону под вывеской "Канцелярские принадлежности. Губанов Т. А.".

Перед прилавком, над которым чуть покачивались пестрые бумажные фонарики, толпились дети.

- Тише, тише, - успокаивал их молодой приказчик в белой косоворотке.

Это был Николай Маркин.

- Здравствуй, Коля. Я - Сергей Миронович. Недавно был у вас, но тебя не застал. Отбирай-ка мне не торопясь тетрадки и слушай. Привет тебе от брата. У него все в порядке, работает. Вот деньги вам прислал. Если будут им интересоваться, говори: уехал на Каспий, на заработки. В городе идут обыски. Будь осторожен.

Николай молча кивнул.

Уже смеркалось, когда последние подводы с товарами возвратились с ярмарки в город. Переступив порог дома, Николай увидел мать всю в слезах и двух сидевших у стола полицейских. Перерыв все вещи, они нашли две листовки Российской социал-демократической рабочей партии, призывавшие рабочих к борьбе с заводчиками и фабрикантами. Предъявив Николаю предписание пристава "а арест, они увели его с собой.

На допросах Николай не признавал себя виновным в распространении листовок. Его били, угрожали тюрьмой и каторгой, морили голодом. На вопрос ротмистра жандармского управления, кто дал ему листовки, он ответил, что нашел их на берегу Терека, хотел было отнести в школу, но не успел из-за ярмарки.

- Говоришь, хотел отнести в школу, а почему не в полицию?

- Этого я не знал.

- Не знал. Ну-с, а знал ли ты, что листовки запрещенные?

- Ваше благородие, не знал.

- Ты знаешь, кто распространял листовки на ярмарке?

- Не знаю, ваше благородие.

- Ну а кто перебросил листовки через ограду дворца его превосходительства наместника?

- Не знаю, ваше благородие.

- Куда поехал твой брат, Виктор?

- Говорил, что поедет на Каспий. Где он сейчас, не знаю, не пишет.

Суд признал Маркина виновным в хранении и распространении нелегальной литературы и приговорил его к одному году тюремного заключения. Это было тяжелое испытание для молодого революционера, делавшего первые шаги в подпольной работе. В тюрьме Николай познакомился с интересными людьми, профессиональными революционерами, которые пробудили в нем желание учиться, разобраться в причинах тяжелой жизни народа. Выйдя на свободу, Николай "погрузился в чтение всевозможных книг по общественным и политическим вопросам".

Русские революционеры, выйдя из тюрьмы, сразу же попадали под гласный или негласный надзор полиции. Чтобы избежать слежки, Николай уехал. в Ростов-на-Дону. Устроился на один из заводов слесарем и электромонтером. Сразу же наладив связь с местным партийным комитетом, он дважды выезжал в Таганрог и Ставрополь с нелегальной литературой.?

В Ростове и застала его весть о начале первой мировой войны. По закону новобранцы должны были являться на призывные пункты по месту своего рождения. Отправился в путь и Николай.

Снова родные места. Знакомые улицы, школа и церковка с высокой колокольней, речка Айва.

У домика под зеленой крышей, в котором находилось волостное управление, толпился народ: отцы, матери, жены провожали новобранцев. Николая провожать было некому: в деревне никого не осталось из семьи Маркиных. Около 12 часов волостной писарь, закончив перекличку, приказал всем новобранцам садиться с вещами на телеги. Дорога на Городище была знакома Николаю. Подпрыгивая на тряской телеге, Маркин думал, возьмут ли его на флот. Мечтал ведь с юношеских лет. Здоров, грамотный, электрик, знает и слесарное дело. Правда, сидел в тюрьме...

23 октября 1914 года Маркин Николай, 1893 года рождения, православный, грамотный, ростом 2 аршина и 6 вершков, весом в 4 пуда и 19 фунтов был определен матросом на Балтийский флот. Получив приказ сбрить бороду и усы, он обратился к штабс-капитану.

- Ваше благородие, позвольте мне, зачисленному рядовым на флот, выполнить ваше распоряжение в Петрограде. Получу форму, сфотографируюсь и сбрею бороду, ей-богу.

Штабс-капитан молча улыбнулся.

Определили Маркина на службу в 1-й флотский экипаж. С товарищами по службе он всегда был спокойным, сдержанным, не сквернословил, не выпивал, не курил. Частенько засиживался в библиотеке, читал Станюковича, Куприна, Стивенсона, Грина, восхищался их героями.

27 апреля 1915 года Маркин, уже матрос 2-й статьи, был зачислен в учебно-минный отряд в Кронштадте. К этому времени окрепли и расширились его связи с большевиками. Работать становилось все трудней. Слежка за матросами не прекращалась. Но работа большевиков в массах уже приносила плоды.

Волнения на Балтийском флоте, усилившиеся в годы первой мировой войны, вызывали у правительства крайнее беспокойство. Об этом говорят, в частности, секретные бумаги министров, членов Государственного совета, департамента полиции. Так, министр внутренних дел Хвостов в своем доверительном письме на имя председателя Совета министров Горемыкина от 17 ноября 1915 года сообщал, что "повышенное настроение" на флоте вызвано неудачами России на фронте, изменой среди военного командования, роспуском Государственной думы, распространением литературы левого направления, бестактным обращением некоторых офицеров с матросами.

К числу причин, вызвавших у матросов оппозиционное настроение, сообщал далее министр, следует отнести и недостаточную заботу о довольствии нижних чинов. Когда на крейсере "Россия" матросы потребовали улучшения пищи и человеческого обращения, вышел к ним "командующий бригадой крейсеров контр-адмирал Курош и с револьвером в руках стал требовать выдачи зачинщиков и прекращения беспорядков, угрожая, в противном случае, всех их перестрелять...".

Особую тревогу вызывали у царского правительства волнения среди матросов в Кронштадте.

В январе 1916 года товарищ министра внутренних дел Белецкий в своем секретном письме на имя начальника морского генерального штаба сообщал, что среда! нижних чинов судовых команд флота в Кронштадте отмечено распространение прокламаций Российской социал-демократической рабочей партии с призывами к ниспровержению существующего государственного строя.

27 марта 1916 года Маркин после экзаменов был зачислен в класс электриков унтер-офицеров. Постоянно общаясь с матросами на занятиях, учениях, он старался рассказывать им о политических событиях в стране, о тяжелых боях на фронте, о предательской политике царских властей, скрывающих действительное положение на фронте, говорил о ненужности этой войны простому человеку, рабочему, крестьянину.

- Ваше благородие, скажите, что это за авгиевские конюшни, которые никак не могут расчистить? - спросил как-то один из матросов.

Маркин почесал в затылке, смущенно улыбнулся. Слыхал и он об этих конюшнях, но точного объяснения не знал.

- Вот что, братцы, поговорим об этом на следующем занятии. Пора на корабль.

Вечером Маркин зашел в библиотеку.

- Надежда Кузьминична, я снова к вам, - обратился он к молодой женщине с голубыми глазами и русой косой, уложенной на голове пышной короной. - Мне надо почитать что-нибудь о мифах и легендах.

- О каких, греческих, римских, славянских?

- Как вам сказать? О конюшнях авгиевских...

Улыбнувшись, Надежда Кузьминична сразу же скрылась

за большим желтым шкафом с глобусом наверху. Появилась она с толстой книгой в руках:

- Вот вам словарь древностей. Посмотрите. Здесь мифы о богах, героях, демонах. Найдете в нем и об авгиевых конюшнях. Можно посмотреть и в книге Михельсона "Ходячие и меткие слова".

Читая словарь с чудесными рисунками, Николай открывал для себя новый мир, возмущался жестокостью богов, вечно воевавших между собой на Олимпе, смелостью героев.

На очередном занятии Маркин, объяснив правила предупреждения столкновений судов в море и рассказав о сигналах бедствия, обратился к матросам:

- В прошлый раз я не ответил на вопрос Василия. Честно говоря, не знал. Почитал. Как повествует греческая легенда, царь Авгий славился большими стадами. Его скотный двор не очищался 30 лет. Пришел однажды к царю Геракл, народный герой, человек богатырского сложения. Осмотрев двор и конюшни, он сказал царю, что очистит их за один день, если получит в жены его дочь, а в приданое десятую часть стада. Не веря этому, Авгий согласился. Геракл перегородил две реки и направил их воды на скотный двор. И что вы думаете? Бурный поток унес весь навоз. Царь удивился, обрадовался, но обещанной награды не дал. Слова же "авгиевы конюшни" надо понимать в переносном смысле, то есть как беспорядок в делах, засорение помещения. Ну точно как у нас на складе, где мы получаем амуницию...

Слежка на флоте, оскорблявшая честь и достоинство русских моряков, продолжалась. Дважды подвергалась обыску и каюта Маркина.

Революционные события в России нарастали. В феврале 1917 года в Петрограде началась массовая забастовка, организованная большевиками. Рабочие, солдаты, студенты, измученные бременем войны, голодом и произволом царских властей, вышли на улицы и площади с лозунгами: "Долой царя!", "Да здравствует республика!", "Конец войне!". Забастовка, выдвинувшая на первый план политические требования, переросла в вооруженное восстание. В армейских частях и флотских батальонах, перешедших на сторону восставшего народа, солдаты и матросы отказались петь гимн "Боже, царя храни". В ночь на 1 марта восстал Кронштадт. Матросы захватили арсенал, арестовали реакционных офицеров и освободили из тюрьмы политических заключенных.

2 марта 1917 года Николай II отрекся от престола в пользу своего брата Михаила, который тоже с отречением не задержался, подписав его 3 марта.

4 марта большевики Кронштадта, собравшись на свое первое легальное собрание, избрали комитет РСДРП (б).

Поздно вечером 3 апреля Маркин, депутат Кронштадтского Совета, член партийного комитета, во главе сводного отряда матросов прибыл на Финляндский вокзал. Привокзальная площадь была заполнена народом. Там уже находились делегации от заводов, ПК РСДРП (б) и Петроградского Совета. На перроне был выстроен почетный караул с духовым оркестром.

В 23 часа 10 минут подошел поезд. Открылась дверь вагона, и на площадке появился невысокий человек в черном распахнутом пальто. Это был Владимир Ильич Ленин, возвратившийся из эмиграции. Площадь взорвалась приветственными криками: "Да здравствует Ленин!", "Вся власть Советам!"...

Маркин, устремив взгляд на Ленина, казалось, затаил дыхание. Мечта сбылась: он видит перед собой человека, всколыхнувшего Россию и указавшего ей путь к новой жизни.

Вот Ленин, сойдя со ступеней вагона, здоровается с товарищами... Вот Ленин, приняв рапорт почетного караула, произносит приветственную речь, сердечно пожимает руку питерскому рабочему, старому большевику, только что вручившему ему партийный билет. Николай с напряженным вниманием следит за каждым движением Ильича. Вот Ленин поднимается на броневик, обводит взглядом людское море и поднимает руку. Умолк оркестр, прекратилось движение в толпе, и наступила тишина. И в этой тишине уверенно и спокойно зазвучал голос Ильича. Ленин приветствовал русский революционный пролетариат и революционную армию, сумевших не только освободить Россию от царского деспотизма, но и положивших начало социальной революции в международном масштабе. Ленинский призыв к борьбе за социалистическую революцию был обращен и лично к нему, революционному матросу Николаю Маркину.

Взволнованный и счастливый, Маркин уходил с площади с отрядом матросов, соединившимся с колонной рабочих, которая сопровождала броневик до самого особняка Кшесинской, резиденции ЦК РСДРП (б) и Петроградского комитета РСДРП (б).

В период демократических преобразований на флоте, начавшихся после Февральской революции, были созданы две военные организации: Центрофлот и Центробалт.

Центрофлот, Центральный исполнительный комитет военного флота, руководил всеми комитетами флотов и флотилий и подчинялся Временному правительству. Центробалт, Центральный комитет Балтийского флота, был высшим вы-борным революционно-демократическим органом матросских масс. Борясь за демократизацию флота и установление контроля над офицерским составом, он добился отмены телесных наказаний; по его требованию в парках и скверах была снята позорная надпись: "Нижним чинам и собакам вход запрещен", арестованы офицеры, выступавшие против революции. Матросы, принимавшие участие в революционном движении, становились на кораблях ведущей силой. Но не все матросы стояли на большевистских позициях, что наглядно проявилось в работе первого съезда военных моряков Балтийского флота, открывшегося 25 мая 1917 года в Гельсингфорсе. Делегаты команд кораблей южного берега Балтийского моря, среди которых преобладало влияние эсеров и меньшевиков, выступали за сотрудничество с Временным правительством; делегаты команд кораблей северного берега твердо держали сторону большевиков.

Разногласия возникали при обсуждении почти каждого вопроса. Не могли договориться даже о составе президиума, пришлось избирать его дважды. Унтер-офицер Маркин был избран товарищем председателя. Обстановка накалилась еще больше, когда съезд отклонил предложение делегатов команд кораблей южного берега о необходимости оказания доверия Временному правительству. Два дня продолжалось обсуждение проекта устава Центробалта, внесенного большевиками.

Делегаты Маркин и Бурмистров доложили съезду результаты своей беседы с военным и морским министром Керенским, к которому они были направлены президиумом с заданием получить от него письменное одобрение проекта устава. Министр отказался одобрить проект, поскольку, по его словам, от него слишком веяло духом демократических свобод. Отказался одобрить проект и командующий флотом адмирал Вердеревский.

- В революционном флоте должен быть и революционный адмирал, а не чиновник, - говорил Маркин на съезде 8 июня. - Он должен считаться с желанием большинства. Если съезд предложил ему подписать устав, то он обязан это сделать, иначе не может быть командующим; мы выберем себе другого, революционного адмирала!

Делегаты кораблей южного берега встретили это предложение свистом и выкриками: ,,Долой Маркина из президиума!", "Вон Маркина из зала!".

- Спокойно! - поднял руку Маркин. - Вношу предложение утвердить проект устава. Уверен, что матросы, сыновья рабочих и крестьян, добьются победы.

Съезд принял решение, согласно которому устав считался действующим впредь до рассмотрения его Всероссийским флотским съездом.

Маркин был избран делегатом на I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов.

Петроград. Васильевский остров. 3 июня 1917 года в здании первого кадетского корпуса открылся I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Его работа проходила в период двоевластия буржуазного Временного правительства и Советов. По мнению большевиков, Советы, представляющие собой значительную политическую силу, могли бы взять на себя всю полноту власти. Но эсеры и меньшевики, составлявшие на съезде большинство, стали на путь соглашательства с буржуазией и высказались за передачу власти коалиционному правительству.

Большевики использовали трибуну съезда для разоблачения политики Временного правительства.

На съезде дважды выступал Ленин. В речи об отношении к Временному правительству, произнесенной 4 июня, он изложил мнение большевиков о роли Советов рабочих и солдатских депутатов, разоблачил политику продолжения войны.

"Одно из двух: или обычное буржуазное правительство - и тогда крестьянские, рабочие, солдатские и прочие Советы не нужны, тогда они будут либо разогнаны теми генералами, контрреволюционными генералами, которые армию держат в руках, не обращая никакого внимания на ораторство министра Керенского, или они умрут бесславной смертью. Иного пути нет у этих учреждений..."^*.

^*(Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 32, с. 264.)

Ленин говорил, что только одна страна в мире сможет сделать шаги к прекращению империалистической войны без кровавой революции. И эта страна - Россия.

9 июня Ленин выступил с речью о войне. Изложив причины возникновения империалистических войн, он заявил, что выход из этой войны только в революции. "Только в этом борьба с войной. Все остальное - посулы или фразы, или невинные добрые пожелания"^*.

^*(Там же, с. 286.)

Как и другие делегаты-большевики, Маркин горячо поддерживал предложения Ленина о выходе России из империалистической войны. В своем выступлении он говорил о заключении справедливого мира, о передаче всей полноты власти в руки революционного пролетариата. Однако тогда эсеры и меньшевики добились принятия резолюций, и постановлений соглашательского характера.

Контрреволюция, укрепив свои силы, начала более активно наступать на демократические права. После разгрома мирной демонстрации рабочих, солдат и матросов, состоявшейся 4 июля в Петрограде, вся власть в стране перешла в руки буржуазии. В этих условиях мирное развитие революции и переход власти к Советам были уже невозможны. Центральный Комитет партии принял решение о переходе Ленина на нелегальное положение. Партия большевиков подготавливала пролетариат к решительному выступлению. Ленин детально разрабатывал план вооруженного восстания. В его письме к членам ЦК РСДРП (б) отразилась глубокая тревога за судьбу восстания.

"Товарищи!

Я пишу эти строки вечером 24-го, положение донельзя критическое. Яснее ясного, что теперь, уже поистине, промедление в восстании смерти подобно.

Изо всех сил убеждаю товарищей, что теперь все висит на волоске, что на очереди стоят вопросы, которые не совещаниями решаются, не съездами (хотя бы даже съездами Советов), а исключительно народами, массой, борьбой вооруженных масс...

Нельзя ждать!! Можно потерять все!!"^*.

^*(Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 34, с. 435.)

Вечером 24 октября Ленин, покинув нелегальную квартиру, пришел в Смольный, взяв в свои руки все нити восстания.

В 22 часа 40 минут в Смольном открылся II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Ленин, руководивший восстанием, на его открытии не присутствовал.

Эсеры и меньшевики выступили против вооруженного восстания и предлагали начать переговоры с Временным правительством о заключении мирного "соглашения". Но революционный порыв масс уже нельзя было остановить никакими выступлениями. В 21 час 40 минут выстрел "Авроры" дал сигнал к решительному штурму. В ночь на 26 октября Зимний дворец пал.

Съезд Советов взял верховную власть в стране в свои руки. Утренняя заря, загоревшаяся над Петроградом, возвестила миру о победе Октябрьской революции. Это был первый день нового мира.

Вечером 26 октября началось второе заседание съезда. Появление Ленина за столом президиума делегаты и гости встретили бурной овацией. Встав с мест, они снова и снова приветствовали его восторженными возгласами "Ура!", "Да здравствует Ленин!". "Люди становились на подоконники, выступы колонн, на стулья, лишь бы увидеть стоявшего на трибуне Ленина. В воздух летели шапки, кепки, матросские бескозырки, мелькали поднятые вверх винтовки"^*.

^*(Андреев А. А. О Владимире Ильиче Ленине. М., 1970, с. 29.)

Среди этих ликующих, счастливых людей был и Николай Маркин, прибывший на заседание прямо с Дворцовой площади.

Ленин, дождавшись тишины, начал говорить:

- Вопрос о мире есть жгучий вопрос, больной вопрос современности. О нем много говорено, написано, и вы все, вероятно, не мало обсуждали его. Поэтому позвольте мне перейти к чтению декларации, которую должно будет издать избранное вами правительство.

Зал стоя слушал написанный Лениным Декрет о мире.

"Рабочее и крестьянское правительство, созданное революцией 24 - 25 октября и опирающееся на Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, предлагает всем воюющим народам и их правительствам начать немедленно переговоры о справедливом демократическом мире".

Именно этих слов ждали измученные войной люди, именно Декретом о мире начинала новая Россия свою историю. Слезы навернулись на глаза Маркину, но он не стыдился их, потому что видел вокруг себя такие же наполненные слезами, счастливые глаза.

Революция круто изменила жизнь балтийского матроса Николая Маркина, он получил назначение на работу в Народный комиссариат иностранных дел. Николай Григорьевич пришел на прием к наркому в 2 часа ночи, как и было назначено. Троцкий, окинув быстрым взглядом его матросскую форму, попросил коротко рассказать биографию. Две-три минуты он слушал, не отрываясь от бумаг, потом спросил:

- Английским владеете?

- Нет.

- Французским?

- Нет.

- Немецким?

- Нет.

- Тогда вам нечего делать у меня. Зайдите на всякий случай в отдел кадров. Может быть, найдется место в кочегарке.

Возвращаясь в казарму через Дворцовую площадь, Маркин остановился у Александровской колонны. Вспомнилась тревожная ночь 25 октября, когда балтийские моряки получили приказ о начале штурма Зимнего дворца, вспомнилось то горделивое чувство причастности к величайшему событию в истории, переполнявшее его. Это чувство живет в нем и сейчас, хочется работать и работать...

Дождавшись утра, Маркин пришел в Смольный на прием к Председателю ВЦИК Свердлову.

Свердлов поднялся ему навстречу.

- Что случилось, Николай Григорьевич?

- Яков Михайлович, вот какое дело. Пришел просить направить меня на Балтийский флот или Каспий... Товарищ Подвойский обещал рекомендовать меня...

- А Наркоминдел? Ведь мы договорились. Вопрос о вашем назначении согласован с товарищем Лениным.

- Не подхожу. Не владею иностранными языками.

- Да? С кем вы говорили?

- С наркомом.

- Понимаю.

Свердлов задумался.

- Вот что, Николай Григорьевич, - сказал он, положив ему руку на плечо, - зайдите ко мне часа через два.

Через два часа Свердлов вручил Маркину предписание Совета Народных Комиссаров о назначении его секретарем и контролером Народного комиссариата иностранных дел.

В первый же день Маркин обошел все помещения министерства: зал приемов, где еще висел портрет Керенского, кабинеты, канцелярию, фотолабораторию, кочегарку, заглянул даже в министерскую церковь. Над парадным входом он вывесил большой красный флаг^*.

^*(На этот флаг обратили внимание иностранные журналисты. Англичанин М. Филипс Прейс, в частности, писал: "На балконе министерства иностранных дел зимний ветер развевал большой красный флаг. Надпись на нем гласила: "Да здравствует мир!")

Новая советская школа дипломатии только рождалась. Вчерашние рабочие и крестьяне, пришедшие работать в Нарком- индел, не имели опыта дипломатической работы. Надо было много учиться, создавать новый тип международных отношений. И первым шагом к этому было решение опубликовать тайные договоры царского правительства. Маркин был назначен ответственным за подготовку документов к печати.

Работа требовала большого напряжения. Маркин изучал основные пути прохождения документов, читал секретные договоры и конвенции на русском языке, сверял даты, имена, географические наименования, сопоставлял факты. Исследуя документы, надо было уловить в них ошибки и неточности, которые иногда встречаются в оригиналах и переводах.

Старые чиновники продолжали саботаж. Но среди них были люди, готовые сотрудничать с новой властью, а помощь квалифицированных кадров была очень нужна. Надо было выявить таких людей, помочь им найти свое место в новой жизни.

- Товарищи! - говорил Маркин на одном из собраний. - Власть рабочих и крестьян установилась прочно. Пусть никто не сомневается в этом. Мы обращаемся к вам с рекомендацией приступить к работе и честно относиться к исполнению своих служебных обязанностей. Еще не поздно одуматься. Великая честь трудиться в государственном учреждении, на которое наше правительство возложило ответственность за ведение дел по вопросам внешней политики. Повторяю, еще не поздно...

Потребовалось много усилий партии и правительства, чтобы возобновилась работа в государственных учреждениях, школах, на железных дорогах. Возвращались на старые места и некоторые бывшие чиновники министерства иностранных дел, но не все из них могли приступить к работе. Причина, казалось, была уважительной: комнаты и сейфы, хранившие наиболее важные документы, были заперты на особые замки и опечатаны. Поиски тайников с ключами и печатями оказались безуспешными. Маркин дважды ходил на квартиру бывшего товарища министра иностранных дел Нератова, но так и не застал его. Нератов, не сдав дел и ключей, скрывался. Только после постановления о предании его суду, вынесенного Петроградским военно-революционным комитетом, он вышел из "подполья" и появился в Народном комиссариате иностранных дел. Нашлись и ключи...

Вечера отдавались учебе. Николай Григорьевич прочел книгу профессора Мартенса "Современное международное право цивилизованных народов", просматривал тома "Собрания трактатов и конвенций, заключенных Россиею с иностранными державами", начал изучать французский язык в группе мадам Аннет Домер, которая отнюдь не собиралась давать никаких поблажек и требовала от своих учеников выполнения всех ее заданий. Уже первая встреча с учительницей доказала это. Взглянув на новичка, мадам Домер сказала:

- Отныне, товарищ, я буду и с вами говорить только по- французски. Слушайте внимательно. Bonjour, camarade Markine. Comment allez vous?^*.

^*(Добрый день, товарищ Маркин. Как поживаете? (фр.).)

Маркина бросило в жар. Надув губы, он еле-еле вымолвил два слова: "Бонжур, камарад". Заметив, с каким усилием были произнесены эти слова, мадам Домер смилостивилась.

- Бьен, - сказала она, улыбнувшись. Потом потянула к себе тетрадь и записала задание к следующему уроку.

Маркин усердно занимался языком, старался упражняться каждую свободную минуту. На ночь всегда клал под подушку тетрадь и два словарика.

10 ноября 1917 года на страницах "Правды", "Известий Петроградского Совета", "Рабочего и солдата" появились первые публикации секретных документов. В передовой статье "Тайные договоры", опубликованной в "Правде", в частности, говорилось:

"Ныне русская революция разрывает и обнажает тайны капиталистической дипломатии. Торг и сделки, которые мировая буржуазия заключила за спиной рабочих и крестьянских масс, разоблачены теперь перед лицом народов. Солдаты России, Англии и Франции узнают, за что проливали кровь, за что отдавали они свою жизнь. Одетые в казенные шинели, рабочие и крестьяне убедятся теперь, что не ради защиты родины гнала их в бой буржуазия, а ради земель и городов, которые приглянулись банкирам, фабрикантам и аферистам".

Публикация секретных документов вызвала беспокойство во многих столицах мира. Общественное мнение было возбуждено. Посыпались запросы в парламентах с требованием ответить, на каком основании были заключены эти договоры.

Попытки поставить под сомнение достоверность секретных документов, предпринятые в правящих кругах капиталистических государств, не имели успеха. Сомнения рассеялись, когда в 1917-1918 годах вышли в свет семь сборников под редакцией Маркина, изданных Народным комиссариатом иностранных дел, в которых было опубликовано более ста секретных документов. Первый сборник открывался словами:

"Долой тайную дипломатию!

Да здравствует открытое и честное соглашение!

Целью настоящего сборника является: ознакомление широких масс с содержанием документов, хранившихся в бронированных комнатах и несгораемых шкафах бывшего министерства иностранных дел...

Пусть знают трудящиеся всего мира, как за их спинами дипломаты в кабинетах продавали их жизнь. Аннексировали земли. Бесцеремонно порабощали мелкие нации.

Давили, угнетали, политически и экономически. Заключали позорные договоры.

Пусть знает всякий, как империалисты росчерком пера отхватывали целые области. Орошали поля человеческой кровью"^*.

^*(Сборник секретных документов из архива бывшего министерства иностранных дел. Петроград, 1917, № 1, с. 1.)

Среди секретных документов встречались и личные письма чиновников министерства иностранных дел, содержащие, так сказать, личную, "тайную" дипломатию. Так, атташе посольства в Японии барон Ренне в письме на имя своего друга выразил готовность заказать в Токио пару ботинок для своего начальника, если тот в свою очередь выхлопочет для него орден Станислава III степени. Итак, пояснял барон, "вы мне Станислава III ст., а я Вам - ботинки...".

Правительство молодой Советской республики, решительно выступившее против политики тайной дипломатии, первым в мире предало гласности тайные договоры, соглашения, конвенции.

18 ноября в Петрограде открылся I Всероссийский съезд военного флота. Среди делегатов был и Маркин, встретивший старых друзей по флоту, связи с которыми старался поддерживать все время.

22 ноября на съезде выступил Ленин, встреченный бурной овацией. После краткого приветствия он перешел к характеристике текущего момента. Говорил о создании государственного аппарата, о выявлении творческих сил среди народа, о земле, о мире, о политическом значении публикации тайных договоров. Маркин слушал, чувствуя личную причастность к нужному государству делу. "Капиталисты сцепились в мертвой схватке, чтобы поделить добычу, - говорил Ленин. - Ясно: убить войну - значит победить капитал, и в этом смысле Советская власть начала борьбу. Мы опубликовали и впредь будем опубликовывать тайные договоры. Никакая злоба и никакая клевета нас не остановит на этом пути. Господа буржуа злобствуют оттого, что народ видит, из-за чего его гнали на бойню"^*.

^*(Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 116.)

Разбирая почту, Маркин взял белый конверт из Смольного, вскрыл, прочел и положил его в папку срочных бумаг наркома. Это было письмо Совета Народных Комиссаров, содержащее указание воздержаться от выдачи виз подданным Великобритании до тех пор, пока британское правительство не распорядится освободить из тюрьмы Г. В. Чичерина и других русских политических эмигрантов. Исполняя это указание, Наркоминдел направил британскому послу Бьюкенену ноту с требованием об освобождении из тюрьмы Чичерина, арестованного британскими властями 25 августа 1917 года за публичные выступления против войны.

Не ответив на ноту, посол Бьюкенен направил в Наркоминдел консула Будгауза с поручением в "неофициальном" порядке обменяться мнениями о возможности достижения соглашения по вопросу о выезде британских подданных из России и освобождении из тюрьмы Чичерина и других лиц.

Сразу после освобождения из Брикстонской тюрьмы Чичерин был в спешном порядке доставлен под конвоем на железнодорожную станцию. На следующее утро в Абердине его посадили на пароход. В начале января Чичерин приехал в Петроград. К этому времени служебный аппарат Наркоминдела был практически укомплектован. Новые сотрудники, вчерашние рабочие и солдаты, и старые кадры, решившие отдать новой власти свои знания и опыт, работали над подготовкой документов и материалов для переговоров о заключении мира с Германией.

Николай Григорьевич Маркин тоже был привлечен к этой работе. Сохранилось его письмо от 17 января 1918 года:

"Народному комиссару по морским делам Тов. Дыбенко, прошу сделать распоряжение, чтобы Штаб снесся с Севастополем и узнал бы, что творится в Трапезунде. Это очень необходимо Брестской мирной делегации, так как имеются сведения, что турки нарушают перемирие.

Контролер Нар (одного) ком (иссариата) по иност(ранным) делам Н. Маркин".

Троцкий, возглавлявший советскую делегацию на этих переговорах, несмотря на имевшиеся указания держаться до ультиматума, а потом принять условия немцев, объявил об одностороннем прекращении войны и покинул Брест-Литовск, тем самым практически прервав переговоры.

Мирный договор был подписан 3 марта на еще более тяжелых условиях уже новой делегацией.

Когда Чичерин был назначен наркомом по иностранным делам, Николай Григорьевич Маркин, понимая всю важность этого назначения, от души поздравил его. Но именно сейчас он решил осуществить давно обдуманное намерение. Зная, что Чичерин, как правило, допоздна задерживается на службе, однажды вечером заглянул в его кабинет:

- Георгий Васильевич, можно поговорить по личному вопросу?

- Заходите, садитесь. Слушаю вас.

- Хочу в армию или на флот. Отпустите.

Чичерин удивленно развел руками:

- Вот как! Чем же вызвано такое решение?

- Там я принесу больше пользы. Здесь чувствую себя как бы не на своем месте.

- Случилось что-нибудь? Подумайте.

- Думал, Георгий Васильевич. Решено. Задание по подготовке тайных договоров к печати выполнил. Спасибо, товарищи помогли. Сейчас в Наркоминделе много знающих людей.

- Николай Григорьевич, скажите, вы уже беседовали об этом с кем-нибудь?

- Нет, но собираюсь пойти к Николаю Ильичу.

- К Подвойскому? - спросил Чичерин. - А могу ли я переговорить с ним?

Маркин молча покачал головой.

- Хорошо, не буду, но не торопитесь. Говоря откровенно, я не ожидал от вас такого шага. Ведь так много вы потрудились. При вашем активном участии создавался аппарат Нарком-индела, совершался переход многих старых работников на сторону нашей власти. Не могу понять, что случилось. Вам хочется на флот, а мне бы хотелось получить назначение в бывшую императорскую библиотеку в Петрограде. Это была моя мечта. О ней я и поведал Владимиру Ильичу. И он, улыбнувшись, сказал: "Ах, как это заманчиво!" Если у вас, Николай Григорьевич, встретились трудности, давайте подумаем, как устранить их.

- Благодарю вас, Георгий Васильевич, но я решил твердо.

На Волге

Весной 1918 года молодая Советская республика оказалась в огненном кольце вражеских фронтов. В Мурманске, во Владивостоке, в Одессе высадились войска интервентов. На Волге, Дону, в Сибири вспыхнули контрреволюционные мятежи. Партия, отстаивая завоевания революции, направляла лучшие свои силы на борьбу с контрреволюцией и интервенцией.

Маркин обратился к Подвойскому, члену коллегии Народного комиссариата по морским делам, с просьбой направить его на Балтийский флот. В мандате, выданном ему Народным комиссариатом по морским делам 20 июня 1918 года за № 1090, в частности, говорилось:

"Согласно указанию правительства, вам надлежит:

1. В наивозможно скорейшее время организовать вооруженную флотилию на р. Волге для борьбы с контрреволюционными бандами.

2. Организовать охрану водного речного транспорта на р. Волге от нападений разного рода злоумышленников...

Для выполнения указанных поручений вам надлежит:

а) по соглашению с Главодом реквизировать подходящие пароходы и иные плавучие средства на р. Волге;

б) по выяснении на месте, вооружить эти суда мелкой артиллерией, каковая будет дана из запасов Морского комиссариата;

в) для технического выполнения указанного в п. "б" в ваше распоряжение командируется корабельный инженер Олигер и будут командированы другие техники и специалисты..."

Поездки в Саратов, Пензу, Симбирск, Казань дали возможность Маркину ознакомиться с опытом работы комиссаров местных флотилий и состоянием речных судов. В Нижнем Новгороде он установил деловые связи с руководителями губернских партийных и советских организаций. 25 июня на улицах города появилось объявление о призыве добровольцев на службу в военную флотилию:

"Бывшие моряки российского военного флота всех специальностей призыва с 1910 по 1917 г. приглашаются для записей в целях поступления на службу во вновь формируемый военный морской отряд.

Заявления и записи будут приниматься ежедневно от 10 час. утра до 3 час. дня с 25-го сего июня 1918 г. в Коллегии Управления Всероссийского военно-морского порта (Канавино, Сорокинское Подворье). От желающих поступить в отряд требуется признание платформы Советской власти и безукоризненная честность как по отношению к начальству, так и к своим товарищам. Не имеющих этих качеств просим не беспокоиться.

Комиссар Волжской военной флотилии Н. Маркин".

Итак, Маркин считал, что "признание платформы Советской власти" являлось непременным условием приема в военную флотилию. Такие же условия он ставил и при приеме на работу в Наркоминдел, когда подбирал новые кадры.

Объявление привлекло много желающих. Среди них были матросы, офицеры, студенты. Маркин рассказывал им об условиях службы, о задачах военной флотилии, о трудностях. Беседуя с людьми, он старался уловить наиболее важные, определяющие черты их характера. Так, казалось ему, он мог ближе познакомиться с новыми кадрами и лучше узнать, насколько они были преданы революции, сумеют ли достойно защитить ее. Добровольцы, вступая в отряд, давали письменное обязательство о строгом соблюдении воинской дисциплины.

Одним из первых пришел на прием круглолицый, курносый молодой человек с таким юным бесстрашием в глазах, что Маркин невольно улыбнулся:

- Фамилия?

- Вишневский.

- Имя?

- Всеволод.

- Лет?

- Восемнадцать.

- Почему решили на флот?

- Люблю моряков, море, корабли. Мечтаю защищать революцию именно на флоте.

- Студент?

- Нет, учился в гимназии, в Петербурге. Не окончил, ушел на фронт добровольцем.

- Сколько же тебе лет тогда было?

- Четырнадцать.

- Надо было бы учиться. Кем служил в армии?

- Солдатом. Все приходилось делать. Снаряды подвозил, картошку чистил, раненым помогал, почту разносил. Потом был назначен пулеметчиком.

Вспоминая об этой беседе, Вишневский писал: "Меня принял организатор флотилии - легендарный комиссар товарищ Маркин и назначил пулеметчиком на военный корабль "Ваня"^*.

^*(Вишневский В. Собр. соч. М., 1954, т. 2, с. 765.)

В работе по созданию Волжской военной флотилии встречались трудности чуть ли не на каждом шагу. Маркин, совершив поездки по ближайшим волжским затонам, обнаружил, что лучшие суда и баржи были угнаны в самые отдаленные места. Это была враждебная акция владельцев, не хотевших допустить реквизиции своих судов новой властью. В своих письмах и телеграммах на имя народного комиссара по военным и морским делам Маркин просил срочно прислать пушки, снаряды, пулеметы, обмундирование, полевые бинокли. Его письмо от 16 июля 1918 года начиналось словами, выражавшими беспокойство:

"С первого дня моего приезда в Н. Новгород я еще ничего не получил по моим требованиям ни из Москвы, ни из Петрограда..."

В этом письме Маркин просил срочно направить в его распоряжение 3 капитанов, 4 помощников капитанов, 50 комендоров, 30 пулеметчиков, 20 строевых - итого 107 человек. Только надежных, смелых людей...

Положение в Нижнем Новгороде еще более осложнилось в июле, во время ежегодной ярмарки, под прикрытием которой шла подготовка к контрреволюционному мятежу.

Ленин, получив сообщение о готовящемся мятеже, направил председателю Нижегородского губернского Совдепа письмо от 9 августа 1918 года, в котором, в частности, говорилось:

"т. Федоров!

В Нижнем, явно, готовится белогвардейское восстание. Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов (Вас, Маркина и др.), навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п.

Ни минуты промедления...

Надо действовать вовсю: массовые обыски. Расстрелы за хранение оружия. Массовый вывоз меньшевиков и ненадежных. Смена охраны при складах, поставить надежных"^*.

^*(Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 50, с. 142.)

В те тревожные дни Маркин жил в Сормове. 22 августа он был назначен политическим комиссаром и помощником командующего Волжской военной флотилии.

Белогвардейские войска, укрепившись между Казанью и Верхним Услоном, расположили свои батарей по обоим берегам Волги и готовились к наступлению.

23 августа 1918 года Ленин направил комиссару и старшему командиру отряда миноносцев в Рыбинске телеграмму:

"Приказываю самым срочным порядком закончить погрузку орудий, снарядов и угля и незамедлительно следовать в Нижний. Работа эта должна быть выполнена в самый кратчайший срок. Местный Совдеп и советские организации должны оказать полное содействие. Каждая минута промедления ложится тяжелой ответственностью и повлечет соответствующие меры по отношению к виновным. Телеграфируйте исполнение.

Председатель Совнаркома Ленин"^*.

^*(Там же, с. 167.)

27 августа, в ясный, теплый день, Волжская флотилия в составе трех миноносцев, пяти канонерок, плавучего форта, катеров и барж ушла на фронт. Под Свияжском она приняла первый бой с белыми и заставила их отступить. Продолжая наступление, отряд матросов высадился на правом берегу Волги и полностью уничтожил полк белогвардейского генерала Каппеля. В тяжелых боях флотилия потеряла два судна.

Утром 9 сентября суда флотилии "Ваня", "Ольга", "Коновод", "Олень", выполняя чрезвычайное задание, приближались к берегам Казани. С "Вани" был высажен десант в количестве 30 человек во главе с Маркиным. Враг, вооруженный английскими пушками, открыл ураганный огонь. Суда флотилии отступили только после возвращения десанта. На рассвете следующего дня, получив приказ взять Казань, десант Маркина ворвался в город и, смяв сопротивляющегося противника, захватил кремль. Начались тяжелые бои на улицах. Не выдержав штыковой атаки, белогвардейцы отступили. В ночь на 10 сентября город был освобожден. С падением- Казани белогвардейские суда ослабили натиск на флотилию, стараясь прикрыть огнем отступление своих сухопутных войск.

Отдав последние почести погибшим, моряки флотилии разошлись в скорбном молчании. Вечером они собрались на митинг.

- Внимание, товарищи! - раздался голос пулеметчика Вишневского. - Будет говорить наш комиссар.

Маркин подошел к столу, покрытому куском кумача, оглядел матросов покрасневшими от усталости и бессонницы глазами.

- Товарищи, братья, - начал он спокойно, - поздравляю вас! Спасибо. Революция не забудет. Позвольте прочитать два документа.

"Приветствую с восторгом блестящую победу Красных Армий.

Пусть служит она залогом, что союз рабочих и революционных крестьян разобьет до конца буржуазию, сломит всякое сопротивление эксплуататоров и обеспечит победу всемирного социализма.

Да здравствует всемирная рабочая революция!

Ленин"^*.

^*(Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 86.)

Шквал аплодисментов, громкое "ура" прокатились по рядам. Маркин поднял руку:

- Телеграмма Реввоенсовета Республики.

"Моряки Волжской военной флотилии!

В боях под Казанью ваша флотилия покрыла себя славой. Все суда соревновались в героизме и преданности рабочему классу. Славные моряки показали, что они остаются тем, кем были: красной гордостью революции..."

Комиссар чуть приподнял голову и улыбнулся:

- Товарищи, рад сообщить вам о награждении канонерской лодки "Ваня" Красным знаменем и о предложении заменить старые названия судов новыми, достойными революции именами!

Громкое "ура" было ему ответом.

Белогвардейские войска, выбитые из Казани, отступали вниз по Волге. Маркин решил не преследовать их, чтобы дать передышку людям, да и суда требовали ремонта. 11 сентября он написал командующему флотилией письмо с просьбой произвести срочный ремонт и доставить флотилии две 37-мм английские пушки и снаряды.

Суда, отремонтированные и обшитые стальной броней, вооружались и сразу же зачислялись в состав флотилии. Но некоторые суда и баржи стояли на приколе: не хватало пушек, пулеметов, снарядов. Докладывая народному комиссару по военным и морским делам Троцкому о ходе работы, Маркин в своих телеграммах требовал немедленной высылки вооружения. Но Троцкий часто оставлял его телеграммы без ответа или давал указания, за которыми следовали бюрократические проволочки. Это подтверждается документами, хранящимися в архиве:

"Троцкий тормозил формирование флотилии, в частности, им было дано указание об отстранении Н. Г. Маркина от работы по ее формированию. Однако ЦК партии отменил это распоряжение и восстановил Маркина в правах комиссара по созданию Волжской военной флотилии".

Николай Григорьевич Маркин

Утро 1 октября 1918 года выдалось туманным, и Маркин подумал, что десанту, высадившемуся на левый берег Икского устья, будет легче выполнить свою задачу. Укрывшись в лесу, матросы должны были в условленный час начать обстрел вражеских позиций. Но постепенно туман рассеялся. По небу поплыли легкие облака. Еще мгновение - и начнется обстрел. Но нет, тихо. Тревожные минуты ожидания казались слишком долгими. Маркин, устремив взгляд на левый берег, стоял молча. Может быть, думал он, боевые друзья попали в засаду или не успели развернуться. И тут раздались выстрелы.

- Молодцы, братишки! - выкрикнул комиссар и приказал дать полный ход вперед.

Тяжелые бои начались в районе Пьяного Бора. Канонерка "Ваня-коммунист" открыла огонь по береговым батареям врага и пошла на помощь своему десанту. Вражеские снаряды с оглушительным воем вначале сыпались за ее кормой, потом стали ложиться все ближе и ближе к цели. Осколками был тяжело ранен рулевой Поляков. Осколком снаряда, попавшего в кожух судна, Маркин был ранен в ногу. На судне, потерявшем ход и плывшем по течению, появились очаги пожара.

Все вокруг заволокло дымом. Кое-как перевязав рану, комиссар встал к штурвалу. Не видя сигнала об отходе, поданного командующим со своего миноносца, он продолжал руководить боем. Матросы тушили огонь, заделывали пробоины, уносили раненых с палубы в трюм. Канонерка, израненная снарядами и охваченная пламенем, сделала резкий крен на правый борт. Маркин отдал приказ:

- Всем прыгать за борт и плыть к левому берегу!

Маркин, потерявший много крови, знал, что ему не доплыть до берега, поэтому старался спасти товарищей, отказывавшихся оставить его на тонущем судне:

- Выполняйте приказ! Прощайте, братья родные!

Канонерка быстро погружалась в воду. Катера флотилии под непрерывным огнем спасали моряков. Всю ночь искали комиссара. Думали, что он, покинув судно последним, выплывет на берег. Ждали и утром...

Комиссар Маркин погиб в неравном бою. Ему не было и 25 лет.

Командующий Волжской военной флотилией Раскольников в своей телеграмме Ленину и Свердлову сообщал: "1-го октября под Пьяным Бором в ожесточенном бою нашей флотилии с судами и береговыми батареями противника погиб вооруженный пароход "Ваня-коммунист"; на нем нашел себе преждевременную кончину помощник командующего Волжской военной флотилии товарищ Маркин Николай Георгиевич, преданнейший член партии, один из основателей и самых энергичных создателей нашей молодой флотилии на Волге и Каме..."

3 октября 1918 года Свердлов, выступая с речью на объединенном заседании ВЦИК, Московского Совета, представителей фабрично-заводских комитетов и профессиональных союзов, сказал:

"Прежде чем закрыть настоящее заседание, я призову вас исполнить священный долг перед вновь павшим нашим товарищем. Нам на каждом заседании приходится чтить память только что погибших товарищей, и нам придется неоднократно призывать вас к этому, но едва ли мы часто будем говорить о гибели товарищей так, как о только что погибшем товарище Маркине. Несомненно, потеря его является незаменимой потерей; он первый взялся организовать флотилию, он еще в первые дни выдвинулся из среды советских работников. Простой матрос, он был долгое время фактическим управляющим действиями Комиссариата иностранных дел. Честь и слава погибшему герою! Я предлагаю почтить его память вставанием"^*.

^*(Свердлов Я. М. Избранные произведения. М., 1960, т. 3, с. 30.)

Родина не забыла своего героя. Именем Маркина названы улицы и площади в Ленинграде, Кронштадте, Пензе, Горьком, Казани, Саратове, Ульяновске; морские и речные пароходы; родное село Русский Сыромяс, в котором ему воздвигнут памятник.

Памятник Николаю Григорьевичу Маркину на его родине в селе Маркино

На картине Владимира Серова "В. И. Ленин выступает на Первом Всероссийском съезде моряков военного флота" привлекает внимание молодой матрос с большими синими глазами. Кисть художника создала портрет человека, вошедшего в историю как символ бесстрашия и преданности Родине, - Николая Григорьевича Маркина.