Глава VI. Крах политики и карьеры

"Никогда один деятель не сменял другого более гладко",- вспоминает Иден о том, как он заменил Черчилля на посту премьер-министра 6 апреля 1955 г. Это пустые, не соответствующие истине слова, вызывающие иронию даже у его коллег. Смене караула на Даунинг-стрит, 10 предшествовала более чем трехлетняя закулисная возня, когда почти все считали, что Черчилль должен сдать власть, а старик все не хотел уходить. Кроме Идена были и другие претенденты. Барбара Касл, видная деятельница лейбористского движения, вопрошала в те дни: "Известно ли вам, как пристально следят друг за другом Батдер и Иден, надеясь унаследовать башмаки покойника?" И лишь поскольку в ходе этой длительной закулисной деятельности все уже было взвешено, согласовано и отработано, смена премьера прошла без видимого ажиотажа. Этому способствовало и такое непредвиденное обстоятельство, как забастовка печатников, прервавшая на не которое время выпуск лондонских газет. В результате изменения на самом верху не получили полагавшейся такому событию огласки.

В 30-е годы Иден, как уже отмечалось, был одним из самых молодых министров. Весной же 1955 года ему было уже 58 лет - возраст немалый даже по английским политическим нормам. Правда, в Англии ценят пожилых государственных деятелей, ибо полагают, что годы политической борьбы вооружили их мудростью и жизненным опытом. Андре Моруа в биографии Дизраэли заметил: "Старость - вообще достоинство для политического деятеля, в Англии же особенно... Англичане любят старых государственных деятелей, истрепанных и отшлифованных борьбой, как любят старую кожу и старое дерево".

Английская пресса единодушно одобряла назначение Идена на высший пост. "Это счастье для Англии, - писала "Йоркшир пост", - что есть лидер, который наследует сэру Уинстону и который сам является государственным деятелем международного масштаба. Достоинство и судьбы Англии будут и впредь находиться в надежных руках". В следующем номере той же газеты говорилось: "В связи с тем что пребывание Идена на посту министра иностранных дел было выдающимся успехом, кое-кто за дается вопросом, обладает ли он необходимыми данными, чтобы стать хорошим премьер-министром. Это неумные вопросы... Он будет пользоваться уважением в зале заседаний кабинета, в палате общин и в стране". Консервативный официоз "Дейли телеграф" относил к достоинствам нового премьер-министра "его подготовку, знания, мужество".

Журнал "Спектейтор" отмечал, что бывает два сорта премьер-министров: первый, примером которого является Черчилль, в силу своих личных выдающихся достоинств концентрирует всю власть в своих руках и правит едино лично, и второй - когда премьер-министр управляет вместе с партийной верхушкой. "Иден будет принадлежать к этой второй категории, и его прошлый политический опыт говорит, что он будет занимать прочные позиции среди крупнейших деятелей консервативной партии. Пер вое важнейшее качество преуспевающего премьер-министра состоит в том, что он в состоянии поддерживать единство в своей партии. Иден сумеет это сделать".

Газета "Манчестер гардиан" полагала, что "власть в новом правительстве, вероятно, будет сосредоточена в руках четверки, состоящей из Антони Идена, Р. А. Батлера, Гарольда Макмиллана и лорда Солсбери. Новый премьер-министр по крайней мере вначале, может быть, всего лишь первым среди равных".

Естественно, что печать сравнивала Идена, вероятно к большому его неудовольствию, с Черчиллем, пытаясь выискать у нового премьера преимущества перед прежним. "Сэр Антони, - писала "Санди диспэч", - несомненно фигура значительно более мелкого калибра, чем сэр Уинстон. Но, несмотря на это или даже благодаря этому, Иден, весьма вероятно, может оказаться даже лучшим премьер-министром для современной эпохи и сегодняшнего дня... Кроме того, сэр Антони обладает качеством, которого не хватало сэру Уинстону: он сумеет сделать так, что дипломатия и действия Англии перестанут вызывать ненависть и подозрения со стороны азиатов, арабов и африканцев".

Все эти положительные черты Идена печать выводила из созданной ею же самой совершенно неверной концепции его личности. Как часто бывает в политике, люди становятся жертвой собственной пропаганды. Вскоре личность нового премьер-министра раскрылась во всей полноте и перед народами стран Азии и Африки, и перед его соотечественниками. Но для этого потребовался год.

Став главой правительства, Иден первым делом дол жен был реорганизовать кабинет по своему усмотрению. Одновременно требовалось решить вопрос о сроке проведения выборов в парламент. Правда, в том составе пала ты общин консерваторы имели хотя и незначительное, но все же большинство, да и срок ее полномочий истекал лишь через полтора года. Однако не было никакой уверенности, что обстановка для консерваторов окажется тогда более благоприятной.

Весной 1955 года экономическое положение было сносным, а это очень важно для выборов. Кроме того, Иден, новый лидер консерваторов, добился за несколько месяцев до того крупного личного успеха: в Женеве он принял активное участие в конференции, положившей конец вой не в Индокитае, и почти одновременно обеспечил заключение соглашений, предусматривавших ремилитаризацию Западной Германии. За последнюю "заслугу" Идена превозносили все реакционные круги. Королева наградила его высшим английским орденом - орденом Подвязки. Награда автоматически дала ему титул сэра, а его супруге- право именоваться леди. Роль, сыгранная Иденом в Женеве, принесла ему популярность и у всех тех, кто хо тел разрядки международной напряженности, то есть в широких кругах избирателей. Поэтому для консерваторов очень велик был соблазн использовать все эти благо приятные обстоятельства, провести досрочные выборы в парламент и получить мандат на пятилетнее управление страной.

Впрочем, твердой уверенности в победе не было ни у Идена, ни у его коллег. Но они решили рискнуть. По рекомендации премьера королева подписала указ о роспуске палаты общин и назначении выборов на 26 мая. Такое решение означало, что в составе кабинета требовалось произвести лишь минимальные изменения, отложив радикальные перестановки до победы на выборах.

Нужно было прежде всего заполнить пост министра иностранных дел, который до этого занимал Иден. Самой желанной для него кандидатурой на этот пост был маркиз Солсбери. Они одинаково мыслили в политическом плане и были большими друзьями. В 1938 году Солсбери (тогда еще лорд Крэнборн) был заместителем у Идена и вместе с ним ушел в отставку из правительства Невиля Чемберлена. В последующие годы их политическое сотрудничество продолжалось. Летом 1953 года, когда Иден болел, Солсбери руководил Форин оффис. Идену очень хотелось сделать друга своим преемником, но Солсбери был маркизом, а в XX веке выдвижение титулованных особ на ключевые правительственные посты, как правило, не импонирует широким массам, и правящие круги, стремящиеся "демократизировать" фасад империалистического государства, вынуждены считаться с этим обстоятельством. На подобное препятствие и натолкнулся Иден. Пришлось маркизу Солсбери удовольствоваться второстепенным портфелем -лорда-президента совета.

Министром иностранных дел стал Гарольд Макмиллан. Человек того же поколения, что и Иден, он состоял в обоих правительствах Черчилля и подвизался в сфере крупного издательского бизнеса. Новый глава Форин оф фис был вполне проверен и благонадежен в политическом отношении и принципиальных расхождений с Иденом не имел.

"Каждый кабинет, - писал Иден, - нуждается в советниках, на которых можно положиться". Вероятно, с учетом этих соображений он сделал членом кабинета и министром по делам Содружества графа Дуглас-Хьюма, известного сторонника политики "умиротворения" фашизма, сопровождавшего в 1938 году Невиля Чемберлена на Мюнхенское совещание. Граф Хьюм отличался завидной последовательностью. Он никогда не отмежевывался от мюнхенской политики, всегда считал ее правильной и лишь сожалел о ее неудаче. Возникает законный вопрос: почему Иден сделал Хьюма членом своего кабинета? Не потому ли, что политика вооружения Западной Германии и противопоставления ее Советскому Союзу в принципе не отличалась от того, к чему стремился Невиль Чемберлен?

Другой старый мюнхенец - сэр Айвон Киркпатрик был сохранен Иденом на ключевом посту постоянного заместителя министра иностранных дел и должен был по Долгу службы опекать и направлять Макмиллана. "Я чувствовал, - писал Иден, - что активный и плодотворный ум Макмиллана будет хорошо соответствовать высокому уровню руководства министерством иностранных дел, осуществляемого сэром Айвоном Киркпатриком".

Случилось так, что двое из этого состава кабинета - Макмиллан и Хьюм, а также назначенный главным парламентским организатором Эдвард Хит в недалеком будущем стали премьер-министрами Англии.

Пока же все усилия правительства Идена и консервативной партии были сосредоточены на том, чтобы обеспечить свою победу на парламентских выборах. Для этого были предприняты срочные меры как в области внутренней, так и внешней политики.

Лидеры консерваторов страшились возможного поражения. "Никто не мог предсказать, - гласит запись в дневнике Макмиллана, - как обернутся эти выборы". Однако ничего оригинального, чтобы привлечь на свою сторону избирателей, тори не придумали.

Как и его многочисленные предшественники, правительство Идена бросило экономические подачки трудящимся и мелкой буржуазии. Они получили отмену налога на покупки текстильных товаров. Эта мера была рассчитана на привлечение симпатий домашних хозяек. Манипуляции подобными мероприятиями часто достигают цели.

Кроме того, в новом бюджете был снижен налог с каждого фунта стерлингов дохода на шесть пенсов, от чего выигрывали прежде всего те, у кого доходы исчислялись крупными суммами. Поэтому бюджет правительства Идена тут же получил наименование "бюджета богатых людей".

Однако главное средство завоевания избирателей лежало в сфере внешней политики. Вопросы войны и мира в 1955 году стояли очень остро. Стремление к разрядке международной напряженности овладело широкими на родными массами. Лейбористы эффективно использовали в борьбе против консерваторов тот факт, что Черчилль и его соратники выступали в роли поджигателей новой мировой войны. С целью убедить рядового англичанина в обратном Черчилль неоднократно заявлял о готовности провести с Советским Союзом переговоры на высшем уровне. Эти заявления делались в такой форме, что избиратели должны были понять: если кто-либо и может договориться с Советским правительством, то только консерваторы. Разумеется, в действительности они не помышляли о прекращении "холодной войны". Ныне свидетельств лицемерия консерваторов применительно к парламентским выборам 1955 года и к отношениям с Советским Со юзом в 50-х годах более чем достаточно. Среди них важное место принадлежит показаниям Макмиллана, тогдашнего министра иностранных дел.

Еще весной 1954 года в Лондоне было принято решение проявить инициативу в деле созыва конференции с участием глав правительств Англии, США, Франции и СССР "с целью заново рассмотреть проблему сокращения вооружений и установления над ними контроля и выработать позитивную политику и средства, которые избавили бы все народы мира от угнетающего их ныне страха". Но, как замечает Макмиллан, к весне 1955 года "все еще ничего не было сделано". А английский народ напряженно ожидал мер, которые избавили бы его от угрозы новой мировой войны.

В этих условиях правительство Идена и решило использовать в своих интересах тревогу народных масс за состояние мира. Форин оффис всячески демонстрировал инициативу в достижении соглашения о созыве совещания в верхах.

Трудной проблемой была позиция американцев, которые не желали такой встречи. Но, как заметил Киркпатрик Макмиллану, президент США не будет слишком раздражен заявлением английского премьер-министра в пользу совещания, ибо "американцы уже привыкли к мысли, что даже лучшие друзья должны ставить друг друга в затруднительное положение по выборным соображениям".

Иден и Макмиллан делали заявления, вселявшие надежду на скорый созыв совещания в верхах. Об этом говорилось в таких выражениях, что не оставалось сомнений, будто речь идет о совещаниях, подобных встречам 1945 года в Ялте и Потсдаме. Это порождало ожидания, что на конференции на высшем уровне с СССР будут приняты великие решения. Черчилль мог спокойно возбуждать такие надежды: он знал, что дни его политической ответственности сочтены. Но Идену и Макмиллану нужно было действовать осторожнее. Они-то были уверены, что "окончательного решения" встреча с советски ми представителями не даст, ибо правящие круги Англии и США отнюдь не хотели равноправной и взаимовыгодной договоренности с СССР. А следовательно, через некоторое время после встречи в верхах английский народ поймет, что в нем пробуждали лишь фальшивые надежды, и будет считать ответственными за это Идена и его партию.

Чтобы застраховать себя на этот случай, английское правительство изменило ранее существовавшую концепцию конференций на высшем уровне. Такие конференции вошли в историю как непродолжительные встречи руководителей, облаченных самыми высокими полномочиями и принимающих окончательные решения по важнейшим проблемам международных отношений. Характерными чертами этих встреч были их оперативность и результативность. Весной 1955 года Иден и Макмиллан придумали превратить предстоявшую конференцию в нечто совершенно противоположное - в совещание, не обязанное принимать никаких окончательных решений, являющееся лишь началом бесконечного ряда других совещаний, исход которых заранее никак нельзя предвидеть и которые можно будет в любой момент прервать. "Мне предстояло, - пишет Макмиллан, - выдвинуть концепцию длительного периода переговоров, ведущихся, возможно, на протяжении ряда лет или даже поколений, вместо одной встречи, которая почти наверняка должна была закончиться провалом". Эта схема была призвана надежно служить делу обмана народов и имела шансы на одобрение американским правительством. Иден направил президенту США Эйзенхауэру телеграмму, в которой излагалась английская концепция совещания в верхах.

7 мая 1955 г. Макмиллан беседовал в Париже с государственным секретарем США Даллесом и убеждал его согласиться на встречу в верхах в английском понимании. "Иден и я, - пишет он в своих воспоминаниях, - были крайне заинтересованы, чтобы этот план был рассмотрен", поскольку он "представлял собой практический подход к стоящим перед нами проблемам". Главное же, подчеркивает Макмиллан, "он, конечно, помог бы нам на наших выборах". По мнению американского историка Флеминга, "единственное, что могло принести поражение Идену, - это разочарование народа, вызванное длительной задержкой встречи с русскими на высшем уровне".

Эйзенхауэру и Даллесу не хотелось поддерживать идею совещания в верхах. Но, стремясь помочь консерваторам, они присоединились к предложению о созыве та кого совещания. Американские газеты 29 мая 1955 г. прямо писали: совещание было "навязано Даллесу только потому, что Иден смертельно боялся, что он может про играть парламентские выборы".

В последний момент переговоров Макмиллана с Дал лесом в Париже американцы попытались предложить свое "ограниченное участие" в совещании. "Даллес спросил меня, - записал Макмиллан в дневнике, - не думаю ли я, что будет достаточно, если вместо президента при едет вице-президент? Полагая, что это шутка, я ответил ему известным анекдотом из мюзик-холла: "Бедная г-жа Джонс, с нею произошла ужасная вещь". "А что случилось?" "У нее было два чудесных сына. Один из них утонул на "Титанике", а другой стал вице-президентом Соединенных Штатов. И с тех пор ни об одном из них ни слуху, ни духу". Даллес не принял шутку и молча выводил на лежащем перед ним листе бумаги слова: "Нам не смешно". Через некоторое время он заметил: "Думаю, что бедному Никсону это не понравится"*. Но английская сторона, для которой важен был прежде всего официальный фасад будущей конференции, не могла согласиться на участие в ней Никсона вместо Эйзенхауэра.

Что касается Советского правительства, то оно охотно шло на переговоры с Англией и США на высшем уровне, имея в виду использовать их для достижения хотя бы некоторой разрядки напряженности. Именно Москве в действительности принадлежала инициатива проведения переговоров в целях улучшения международной атмосферы и обсуждения осложнявших ее спорных проблем.

11 мая было опубликовано сообщение о предстоящей встрече на высшем уровне представителей СССР, Англии, США и Франции. Английская печать, поддерживавшая консерваторов, принялась неимоверно раздувать значение этого сообщения, поскольку избирательная кампания была в разгаре. Макмиллан вспоминает, что он смог оказать своей партии "значительно более ценную помощь организацией встречи на высшем уровне, чем произнесением речей, какими бы они ни были яркими".

Выборы 26 мая 1955 г. принесли победу консерваторам. Этому способствовали не только внутриполитические и внешнеполитические акции правительства Идена- Макмиллана - Батлера. Лейбористские лидеры не вы ступили с радикальной предвыборной платформой, которая привлекла бы симпатии избирателей. Их программа по существу не отличалась от той, которую предлагали соперники. Один консерватор - член палаты лордов за метил о внешнеполитической части избирательной про граммы лейбористов: "Если бы этот документ писал сам Антони Иден, он не мог бы с большей силой изложить в нем свою точку зрения и свою политику".

* (Ричард Никсон был тогда вице-президентом США. )

На руку консерваторам был и раскол в верхушке лейбористской партии. Правые лидеры в это время вели активное преследование тех деятелей левого крыла партии, которые выступали против гонки вооружений и ремилитаризации ФРГ. В результате ряд активистов не приняли участия в избирательной кампании, а многие рядовые лейбористы воздержались от голосования.

Консерваторы получили в новой палате общин абсолютное большинство: 344 места против 277 мандатов лейбористов. Их позиции в парламенте упрочились, и правительство Идена получило определенную свободу рук.

Как же оно намеревалось использовать открывшиеся перед ним возможности? Вспоминая начало своей деятельности на посту премьер-министра, Иден сообщает: "Было совершенно ясно, что именно я хотел делать. Во внешних делах я предвидел рост коммунистических устремлений и желал укрепления единства свободного мира на всех континентах с тем, чтобы бороться против этих устремлений. Во внутренних делах я верил в демократию, владеющую собственностью, и полагал, что нужно поощрять ее рост; она соответствовала английскому национальному характеру, а социализм - нет". Итак, программа совершенно четкая: борьба против коммунизма в глобальном масштабе и борьба против рабочего движения в Англии по возможности путем примирения классовых интересов и сглаживания классовых противоречий.

Эта программа не отличалась ни оригинальностью, ни реализмом. Она имела своим истоком планы, предлагавшиеся еще в 20-х годах. Суть этих планов, равно как и концепции Идена, состояла в том, чтобы попытаться подкупить рабочих не столько реальными материальными выгодами, сколько возможностью (в действительности иллюзорной) получить эти выгоды. Это был циничный и бессовестный обман широких масс трудящихся, которым внушалось, что они станут совладельцами и соправителя ми промышленных предприятий и превратятся в капиталистов. Иден ратовал за "партнерство в промышленности". Оно включало совместные консультации рабочих и владельцев предприятий, предоставление рабочим пол ной информации о состоянии дел компаний, в которых они работают, а также их участие в прибылях, осуществляемое в различных формах (наиболее предпочтительной из них признавалось предоставление рабочим возможности владеть акциями и тем самым приобрести реальную долю капитала в фирме, где они трудятся). Премьер-министр просил "каждую фирму в Англии срочно и тщательно изучить вопрос о том, не могут ли они ввести дополнительные меры, которые развивали бы чувство партнерства". И далее Иден объяснял, почему он так настойчиво пропагандирует идею "партнерства": "Я верю, что этим и другими путями мы сможем в течение не скольких лет добиться установления большего мира в промышленности". Через пять лет Иден отметит: "Эти слова... выражали суть моих убеждений по внутренней политике".

Концепция "владеющей собственностью демократии" была нацелена не только на то, чтобы побудить рабочих отказаться от борьбы против предпринимателей, поманив их перспективой обогащения. Схема Идена противостояла лейбористской программе, предусматривавшей национализацию промышленности. Она внушала трудящимся, что национализация, передающая предприятия в распоряжение государства, им ни к чему, что для них гораздо выгоднее и надежнее самим стать совладельцами предприятий. Они будут владеть фабриками и заводами, на которых работают, не через государство, а непосредственно, сделавшись держателями акций и сополучателями прибылей. "Чтобы консерваторы могли упрочить свои позиции, необходимо было, - пишет Иден, - донести свой призыв до высококвалифицированных промышленных рабочих, которые, как следовало ожидать, извлекут пользу из того общества, которое мы хотим создать". Следовательно, призыв "обогащайтесь!" был адресован прежде всего рабочей аристократии.

Однако кроме общей идеи "владеющей собственностью демократии" в ходе избирательной кампании 1955 года требовалось предложить конкретные меры, которые сулили бы улучшение положения широких масс немедленно, на второй день после того, как мандат консерваторов на власть будет возобновлен. Поэтому в своих выступлениях перед избирателями Иден обещал им модернизацию железных и шоссейных дорог, давал зарок "строить больше жилых домов и школ", осуществлять "программу строительства больниц", повести "решительное наступление на трущобы", "в течение ближайших пяти лет построить новые школы для одного миллиона учащихся и улучшить существующие школы и их оборудование", вести "прогрессивную социальную политику". "Наша задача, - говорил Иден избирателям, - не завершена. Остается сделать очень многое. Я прошу вас возобновить наш мандат с тем, чтобы мы могли работать над укреплением мира в сфере внешней политики и над созданием владеющей собственностью демократии внутри страны".

Мандат консерваторов был возобновлен, и ближайшие же месяцы продемонстрировали, как далека была внутренняя и внешняя политика правительства Идена от предвыборных обещаний консерваторов. Будем, однако, справедливы к этому правительству - оно поступило в точном соответствии с традицией, существующей в английской политической жизни. Предвыборные программы партий - и консервативной, и лейбористской - предназначены прежде всего для улавливания голосов избирателей и, как правило, выбрасываются за борт соответствующими правительствами целиком или в значительной своей части.

Правительство консерваторов, возглавлявшееся вначале Черчиллем, а с мая 1955 года Иденом, действовало в сложных условиях. К началу 50-х годов правые лейбористы, стоявшие у власти с 1945 по 1951 год, завершили период внутриполитических реформ. А когда, как считали правящие круги, опасность острых классовых боев, вы званных полевением народных масс в ходе антифашистской войны, миновала, лейбористское правительство перешло к политике максимального ограничения благо приятных для трудящихся последствий проведенных реформ.

Осуществив широкую идеологическую обработку масс и навязав Англии участие в военных антикоммунистических, антисоветских блоках, лейбористское правительство приступило к перевооружению страны в соответствии с агрессивными планами НАТО. Оно развернуло гонку вооружений, ассигновав в июле 1950 года первую, поначалу скромную сумму на эти цели -100 млн. ф. ст. Но уже через месяц была объявлена программа перевооружения стоимостью в 3400 млн. ф. ст., увеличенная в январе 1951 года до 4700 млн. ф. ст., которые имелось в виду вложить в гонку вооружений в течение трех лет.

Поворот от уступок трудящимся к наступлению на их жизненный уровень, осуществленный правительством Эттли, стимулировал классовую борьбу, которая находила выражение в росте стачечного движения. Таким образом, правительство Черчилля - Идена пришло к власти в условиях обострения классовых противоречий и классовой борьбы внутри страны.

Классовое противоборство обострялось и на международной арене. Возвращение консерваторов к власти про изошло в разгар "холодной войны".

Национально - освободительная революция, быстро разрушавшая британскую колониальную империю, к на чалу 50-х годов вывела на путь независимости английские владения в Азии. Центр освободительного движения за тем переместился в английские владения на Ближнем Востоке. Именно здесь консервативное правительство ожидали тягчайшие поражения.

Важным фактором, воздействовавшим на экономику и политику Англии в первой половине 50-х годов, была научно-техническая революция. Ее проявления видны в усилиях английских правительств, направленных на по лучение собственного ядерного оружия и средств его до ставки к цели, в бурном росте так называемых новых отраслей промышленности, в стремлении развивать атомную энергетику и т. д.

Все это означало, что английский империализм существовал и развивался в условиях трех революций - социалистической, национально-освободительной и научно- технической. Против первых двух он вел борьбу не на жизнь, а на смерть, достижения третьей он стремился поставить себе на службу и использовать в своих классовых интересах. Обстановка была сложной, насыщенной новыми быстротекущими явлениями, с которыми британским государственным деятелям ранее не приходилось иметь дела. Возникавшие проблемы надо было решать в условиях, когда соотношение сил в мире изменялось в пользу социализма, а в лагере империализма - становилось все более и более неблагоприятным для Англии.

Правда, первые годы консервативного правления сов пали с выгодной для Великобритании игрой экономических сил. Начиная с 1952 года движение мировых цен стало изменяться в ее пользу. Ввозимые в страну продовольствие и сырье быстро дешевели, а экспортируемые ею промышленные товары, хотя и медленнее, дорожали. Од на эта разница в ценах давала в год многие сотни миллионов фунтов стерлингов чистого дохода, для получения которого не требовались дополнительные усилия. Жизненный уровень населения, за исключением беднейших слоев, повысился.

Однако эта благоприятная конъюнктура сохранялась недолго. В 1955 году английская экономика вступила в очередную полосу серьезных затруднений. Реализация гигантской программы вооружений душила экспорт и тормозила техническое переоснащение промышленности. ФРГ и Япония в это время набирали темпы экономического развития, грозя вскоре обогнать Англию.

Английской экономике были присущи периодические кризисы платежного баланса и периодические приступы истощения валютных резервов. Это естественно, если учесть, что консервативное правительство увеличило рас ходы на военные нужды и агрессивную внешнюю политику с 1123 млн. ф. ст. в 1951/52 бюджетном году до 1519 млн. ф. ст. в 1956/57.

Вспоминая страшный шум, поднятый консерваторами в период, когда лейбористская партия провела национализацию ряда отраслей экономики, многие ожидали, что, придя к власти, они полностью восстановят статус-кво. Но правительство Черчилля - Идена вернуло в частные руки лишь автомобильный транспорт и черную металлургию. Остальные национализированные отрасли остались во владении государства. Это подтвердило марксистский вывод о том, что проведенная в свое время национализация была государственно-капиталистической мерой, вы годной английской буржуазии.

Выход из экономических затруднений правящие круги всегда искали за счет снижения жизненного уровня на родных масс. Так было и на этот раз. Естественно, трудящиеся не желали поступаться тем, что они имели, что до были в результате тяжких классовых боев, и отвечали на попытки консерваторов "оздоровить" экономику за их счет упорной стачечной борьбой. В 1955 году в результате забастовок в Англии было потеряно 3781 тыс. рабочих дней.

Для Идена, всю жизнь уделявшего исключительное внимание проблемам внешней политики, экономические и внутриполитические проблемы были и непривычными, и неприятными. Но премьер-министр не мог от них уклониться. "Начиная с того момента, как я прибыл на Даунинг-стрит,- пишет Иден, - серия забастовок поглотила все мое внимание". Забастовка, прекратившая выпуск газет, началась еще при Черчилле и продолжалась при Идене. Вот-вот должны забастовать железнодорожники и докеры. Их стачка могла парализовать экономическую жизнь страны.

Был создан специальный комитет из министров во главе с министром внутренних дел Гвилимом Ллойд Джорджем^*, который занялся выработкой мероприятий, подлежавших осуществлению для подавления стачек, - первая акция Идена в сфере внутренней политики. "Комитет Ллойд Джорджа" работал в глубокой тайне. В то время шла избирательная кампания, и консерваторам пришлось бы туго, если бы рабочим-избирателям стало известно, чем занимается этот комитет.

^*(Сын Дэвида Ллойд Джорджа, известного либерального государственного деятеля Англии. увеличивались покупательные налоги, повышалась стоимость почтовых услуг, сокращались субсидии на жилищное строительство и т. п.)

На предвыборных митингах Иден ратовал за "владеющую собственностью демократию", призывал рабочих стремиться стать капиталистами, а возвращаясь в Лондон из избирательного округа на следующее утро после выборов, обдумывал, как бы задушить начавшуюся стачку докеров и железнодорожников. Через четыре дня правительство провозгласило чрезвычайное положение в стране. Этот акт приостанавливал действие английской конституции и уполномочивал правительство применять в борьбе против стачечников любые меры, включая войска. Таким образом, самые первые дни деятельности кабинета Идена были отмечены такими реакционными действиями, к которым даже консерваторы прибегают лишь в самом крайнем случае. Такой оказалась иденовская "демократия" в отношениях с рабочими.

Вскоре английские трудящиеся столкнулись еще с од ной стороной этой "демократии". Накануне выборов консерваторы пошли на некоторые весьма незначительные уступки по бюджету. Прошло пять месяцев, и в октябре 1955 года правительство приняло дополнительный бюджет, по которому не только были ликвидированы сделанные весной уступки, но и предусматривались меры, серьезно ухудшавшие положение трудящихся. Отныне

Еще через три месяца оказалось, что и этих экономических жертв со стороны трудящихся "недостаточно". В феврале 1956 года правительство провело ряд "антиинфляционных мер" за счет прежде всего рабочего класса. Принятый в апреле 1956 года государственный бюджет на очередной финансовый год увеличивал налоги на потребительские товары.

Эти акции были с возмущением встречены широкими народными массами. Случилось так, что правительство оказалось не в состоянии осуществить одновременно какие-либо поверхностные, но популярные меры, чтобы сохранить психологический баланс в общественном мнении в свою пользу. К началу 1956 года недовольство правительством стало четко выраженным и усиливалось из месяца в месяц. Естественно, что оно обрушивалось прежде всего на премьер-министра. Надежды на то, что Иден будет "хорошим премьером", уже никем не разделялись и довольно быстро испарились.

В конце 1955 года Иден произвел изменения в составе правительства. Батлер был заменен на посту министра финансов Макмилланом, преемником которого в Форин оффис стал Селвин Ллойд.

Историки утверждают, что Батлер за четыре года пребывания в министерстве финансов устал и по мере ухудшения экономического положения страны все настойчивее просил Идена перевести его на менее ответственный пост. Похоже, однако, что это полуправда. Безусловно, министерство финансов в условиях экономических затруднений - очень хлопотное и неприятное место. Но у главы этого министерства есть одно очень важное преимущество: по традиции он является главным претендентом на пост премьер-министра. И отказаться от этого преимущества Батлер мог лишь под давлением очень веских обстоятельств. Скорее всего, его сделали козлом отпущения за непопулярные экономические меры.

Макмиллан по своему положению в консервативной партии вполне подходил на пост министра финансов. Но Иден руководствовался не только этим. Премьер-министру хотелось иметь в Форин оффис человека меньшего калибра, более податливого, который принял бы как должное его повседневное вмешательство во все внешне политические действия. Макмиллан же был не рядовым деятелем и желал быть полным хозяином в своем министерстве; ему не нравилась мелочная опека со стороны Идена. В общем реорганизация правительства показала, что слухи о трениях и неладах в верхах консервативной партии имели под собой известные основания, хотя Иден их весьма настойчиво опровергал.

Сильно повредил репутации Идена в глазах английского народа и тот факт, что он способствовал ликвидации англо-советского договора о союзе в войне и после военном сотрудничестве, подписанного им же самим в 1942 году сроком на 20 лет. Конечно, и лейбористское правительство Эттли - Бевина много сделало для того, чтобы взорвать союзные отношения между СССР и Англией, сложившиеся в ходе войны против общего врага. Но именно Иден, будучи министром иностранных дел в правительстве Черчилля, завершил эту вредоносную работу, организованную воинствующими антикоммуниста ми и ненавистниками Советского Союза. Он приложил огромные усилия к тому, чтобы вовлечь Западную Германию в НАТО- военно-политический агрессивный блок, направленный против Советского Союза и других социалистических государств, и организовать ее ремилитаризацию. И, к несчастью для дела мира, преуспел в этом. При консервативном правительстве Черчилля - Идена про изошло объединение в рамках НАТО Англии в военном союзе с Федеративной Республикой Германии, во главе которой стояло правительство, жаждавшее реванша. Эти действия находились в прямом противоречии с англо-советским договором, предусматривавшим, что Советский Союз и Англия обязуются не принимать участия в блоках или коалициях, направленных друг против друга.

Советское правительство неоднократно предупреждало, что подписание соглашений о включении ФРГ в НАТО и ее ремилитаризации перечеркнет англо-советский договор 1942 года и аннулирует его. Однако в Лон доне не вняли этим предупреждениям и провели ратификацию Парижских соглашений. Советскому правительству после этого не оставалось ничего иного, как поставить вопрос о юридическом аннулировании договора.

Иден стал премьер-министром 6 апреля 1955 г. Советское правительство, убедившись в том, что приход Идена на Даунинг-стрит не влечет за собой изменения линии английского правительства в отношении СССР, внесло на рассмотрение Президиума Верховного Совета предложение об аннулировании англо-советского договора 1942 года.

7 мая 1955 г. Президиум Верховного Совета СССР принял Указ, в котором отмечалось, что Советский Союз неуклонно стремился к сохранению и укреплению англо советского договора, руководствуясь тем, что этот договор, скрепленный боевым сотрудничеством советского и английского народов, отвечает интересам безопасности обоих государств и что сохранение и развитие дружественных англо-советских отношений является важной предпосылкой для поддержания мира и безопасности в Европе; Англия же вопреки взятым на себя по договору обязательствам стала участницей Парижских соглашений, которые вели к восстановлению германского милитаризма, и вступила с Западной Германией в военный союз, направленный против СССР. Поскольку правительство Англии пошло на прямое нарушение своих обязательств по англо-советскому договору и тем самым фактически его ликвидировало, Президиум Верховного Совета постановил "аннулировать, как утративший силу, Договор между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенным Королевством Великобритании о союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны, заключенный 26 мая 1942 года".

Империалистической политике раскола Европы на антагонистические военные блоки социалистические страны противопоставили идею создания системы коллективной безопасности. Западные державы ответили отказом. В создавшихся условиях социалистические страны оказались перед необходимостью принять дополнительные меры по обеспечению своей безопасности. 14 мая 1955 г. они заключили Варшавский Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, который имеет оборонительный характер. Этот договор явился ответом на нарастание опасности новой мировой войны и возникновение угрозы национальному суверенитету миролюбивых государств.

Варшавский Договор стал важным шагом по консолидации сил социалистических государств в их противоборстве с миром капитализма. Постепенно соотношение сил между социализмом и капитализмом все больше изменялось в пользу социализма. В середине 50-х годов это обнаружилось особенно очевидно. То был результат успешного решения Советским Союзом стоявших перед ним за дач дальнейшего развития социалистического общества и сохранения международного мира. Эффективно реализовывались планы Коммунистической партии в сфере социалистической экономики.

С момента окончания второй мировой войны прошло десять лет. Англия и США использовали эти годы для то го, чтобы развязать "холодную войну" против Советского Союза и, накапливая запасы атомного оружия, под угрозой его применения попытаться добиться капитуляции СССР. Империалистические круги не желали принять ни географические (новые границы), ни социально-политические (победа социалистической революции в ряде стран Европы и Азии) итоги второй мировой войны. Они были намерены использовать достижения научно-технического прогресса в военной области для того, чтобы остановить и повернуть вспять движение народов по пути социализма и прогресса.

Сразу же после создания атомного оружия лидеры консервативной партии заявили о своем твердом намерении использовать его в противоборстве с Советским Союзом. Этот важнейший факт подтверждается многочисленными опубликованными документами.

Фельдмаршал Аланбрук, председатель комитета начальников штабов и близкий к Черчиллю в годы войны человек, зафиксировал в дневнике, как глава английского правительства реагировал в июле 1945 года на сообщение Трумэна об успешном испытании атомной бомбы. Черчилль "позволил себе увлечься самыми первыми и довольно скудными сообщениями о первом атомном взрыве, - записал Аланбрук. - Он уже видел себя способным уничтожить все русские промышленные центры и не принимал во внимание никаких связанных с этим проблем - таких как средства доставки бомбы к цели, производство бомб, возможность того, что у русских тоже могут быть такие бомбы, и т. п. Черчилль немедленно на рисовал великолепную картину, на которой он был изображен в качестве единственного обладателя этих бомб, имеющего возможность накапливать их там, где он по желает, являющегося таким образом всемогущим и способным диктовать Сталину свои условия".

Для того чтобы диктовать Советскому Союзу условия империалистических держав и заставить его принять эти условия, нужна была сила. Ядром такой силы должно было явиться, по мнению империалистических лидеров, атомное (а позднее и водородное) оружие. Как отмечает американский исследователь Пьер, Черчилль, Иден и Макмиллан "требовали, чтобы Запад и особенно Англия проводили политику твердости и силы. Чем сильнее будет Англия, тем большим будет ее влияние на международные отношения и тем более примирительно будут вести себя русские".

В Вашингтоне политика в отношении Советского Сою за была сформулирована осенью 1946 года в так называемом "меморандуме Клиффорда", который авторы из США квалифицируют как "фундаментально важный американский государственный документ, наметивший послевоенные перспективы (американской политики.- В. Т.) с поразительной точностью". "Это было заявление о принципах внешней политики, - пишет американский историк А. Крок, - особенно в отношении СССР, принятое Трумэном к неуклонному руководству".

Меморандум был подготовлен с учетом соображений государственного секретаря, военного министра, генерального прокурора, военно-морского министра, адмирала Леги (бывшего главного советника Рузвельта), начальников штабов всех родов войск, начальника Центрального разведывательного управления и некоторых других государственных деятелей.

К каким же выводам пришли руководители Соединенных Штатов и какую политику они наметили для своей страны в сентябре 1946 года?

Авторы меморандума исходят из положения, что "мирное сосуществование коммунистических и буржуазных государств невозможно". "Язык военной мощи", по их мнению, является единственным языком, которым должно разговаривать с Советским правительством; "Соединенные Штаты должны использовать этот язык, чтобы заставить советских лидеров прийти к пониманию" необходимости принятия американского диктата.

"Уязвимость Советского Союза ограничена, - гласит меморандум, - благодаря тому, что его важнейшие промышленные предприятия и природные ресурсы широко рассредоточены на обширной территории. Но они уязви мы для атомного и биологического оружия и авиации дальнего действия. Поэтому, чтобы поддерживать нашу мощь на уровне, который даст возможность обуздать Советский Союз, Соединенные Штаты должны быть подготовлены к тому, чтобы вести атомную и биологическую войну... Война с Советским Союзом будет "тотальной" в более ужасном смысле этого слова, чем любая из предшествовавших войн".

Такова была программа империалистических кругов: или Советский Союз удастся "обуздать" под угрозой применения силы, или же придется пойти на войну против него, войну атомную и бактериологическую. Американские стратеги проявили известный реализм, допустив, что и Советский Союз сможет получить в свое распоряжение оружие массового уничтожения. В этом случае, считали они, вероятно, будет разумнее воздержаться от развязывания "тотальной" войны против СССР. "Будет ли соответствовать интересам США применение атомного и биологического оружия против Советского Союза в случае военных действий, - говорилось в меморандуме, - это вопрос, который потребует тщательного рассмотрения... На его решение, вероятно, окажет воздействие ряд факторов- таких как способность Советского Союза приме нить аналогичное оружие, что предвидеть в настоящее время невозможно".

Меморандум готовился не для пропаганды, а для "внутреннего пользования", поэтому авторы не оперировали термином "советская угроза", столь привычным для пропагандистской машины империализма. Напротив, всесторонне взвесив все данные, они записали: "Лидеры Советского Союза хотят оттянуть военный конфликт с Западом на многие годы". Вывод весьма важный. Интересно, что и президент Трумэн в свое время считал, что Советский Союз не желает конфликта с США. "Трумэн никогда не верил, что Советы начнут войну против Соединенных Штатов", - читаем у американского историка Крока.

Английская политика и стратегия на протяжении послевоенного десятилетия полностью совпадала с американской. Это естественно, ибо союз с США являлся крае угольным камнем британской внешней политики. Правда, в Англии вначале не очень торопились с разработкой ядерного оружия. Не хватало материальных средств, да и сильна была надежда, что американцы поделятся в конце концов секретом атомной бомбы, в раскрытии которого им существенную помощь оказали английские ученые. К тому же в случае войны атомный потенциал США непременно будет на стороне Англии в силу союзных отношений между ними. Наконец, лондонские политики как лейбористского, так и консервативного толка испытывали незыблемую уверенность, что СССР, которого они рассматривали как своего противника, если вообще когда-либо и получит атомное оружие, то очень не скоро.

И вдруг в августе 1949 года технические средства западных стран зафиксировали атомный взрыв в Советском Союзе. "Быстрота, с которой в СССР была решена атомная проблема, явилась сюрпризом для Лондона и Вашингтона",- замечает Пьер.

Сразу же после создания атомного оружия Советский Союз выступил с требованием запрещения его изготовления и применения. Он продолжал настойчиво добиваться этого и после того, как атомная бомба поступила в распоряжение Советских Вооруженных Сил. Позиция СССР получала все большую и большую поддержку со стороны общественного мнения различных стран. Англия в этом смысле не была исключением.

Поэтому, когда лейбористское правительство Эттли приняло решение о развертывании работ по созданию английской атомной бомбы, оно скрыло свое решение от народа и парламента. Работы велись в глубокой тайне. Парламент утвердил крупные ассигнования по статье "Общественное строительство в Англии", не подозревая, что в действительности за этим скрывается.

Чем объяснить обман парламента? Наличие атомного оружия в СССР снимало вопрос секретности, а готовность консерваторов поддерживать гонку вооружений гарантировала одобрение парламентом соответствующих ассигнований. Следовательно, необходимость осуществлять атомную программу в тайне от народа -единственное объяснение поведения лейбористского правительства, находящегося в резком противоречии с его рассуждения ми об уважении воли народа, выражаемой через парламент, об английской демократии и т. п.

Правительство Черчилля - Идена ускорило разработку атомного оружия. Прежде всего это диктовалось соображениями престижа. Консервативные политики надеялись, что, заполучив атомную бомбу, Англия восстановит свое прежнее положение великой державы. Некоторые оптимисты мечтали этим путем заполучить для Англии даже статус сверхдержавы. Престиж - это не просто дань национальному самолюбию, это, по мнению английских политиков, средство воздействия на международные отношения. Приобретение собственного атомного оружия должно было поставить Англию на равную ногу с СССР и США.

Наконец, обладание атомным оружием дало бы возможность сократить численность английских войск, что должно было в мирное время обеспечить дополнительную рабочую силу для промышленности, а в период войны - снизить потери в живой силе. В известной мере эта концепция напоминала планы, имевшие хождение в военных кругах западных стран в период между двумя мировыми войнами. Тогда тоже намеревались сделать упор на авиацию и ограничить роль пехотных соединений.

Зависимость от Америки в атомной области связывала руки английскому правительству, ограничивала его возможности в сфере внешней политики и была чревата большими опасностями в случае войны. США могли во влечь Англию в ядерную войну, даже не посоветовавшись с ее правительством. Кроме того, в условиях войны американское командование использовало бы атомное оружие с учетом прежде всего нужд своей страны, оставляя в стороне интересы Англии.

Ставка на атомное оружие логически привела английские правящие круги к готовности первыми нанести атомный удар. Макмиллан в бытность военным министром записал в дневнике 25 ноября 1954 г.: "Совершенно не возможно оснастить наши вооруженные силы двумя типами оружия - обычным и ядерным... Это означает, что, если русские применят только обычное вооружение.., мы будем вынуждены начать (подчеркнуто автором. - В. Т.) ядерную войну".

3 октября 1952 г. у островов Монте - Белло впервые был произведен взрыв английской атомной бомбы. Это произошло через три года после проведения подобных испытаний в Советском Союзе. Англия смогла самостоятельно решить эту сложную научно-техническую проблему. Однако ее правительство оказалось не в состоянии правильно оценить создавшуюся ситуацию. Об этом убедительно свидетельствует документ, принятый английским кабинетом в 1952 году и известный как "глобальный стратегический план".

План явился логическим следствием осуществления ряда военно-экономических мероприятий. Сразу после второй мировой войны начальники штабов установили принцип: "десять лет без войны". Однако в 1950 году после создания Западного союза и Североатлантического пакта английское правительство пересмотрело этот принцип и стало осуществлять военное планирование, исходя из возможности возникновения большой войны в ближайшие два-три года. В соответствии с этим лейбористским правительством была принята трехлетняя программа вооружения Англии. Это - убедительное свидетельство "миролюбивого" характера НАТО и политики английского правительства!

Пришедшие на смену лейбористам консерваторы поняли, что экономика страны рухнет под давлением огромных военных расходов, и растянули реализацию принятой программы на более длительный срок. Черчилль язвил по этому поводу, называя сокращение лейбористской военной программы консерваторами "курьезным комментарием к английской политике".

Что же касается существа дела, то именно консервативное правительство Черчилля - Идена пустило на полный ход машину подготовки войны и сформулировало стратегический план, из которого исходили его преемники на протяжении ряда лет.

Весной 1952 года правительство поручило начальникам штабов подготовить фундаментальный анализ стратегических возможностей и задач Англии с учетом создавшихся особых условий: роли ядерного оружия, существования НАТО и положения английской экономики. Начальники штабов трех родов войск: авиации, флота и сухопутных сил - под руководством военного помощника Черчилля генерал-майора Яна Джейкоба уединились на две недели на загородной вилле (беспокоить их было строжайше запрещено) и принялись за составление соответствующего документа. Им не позволили взять с собой никаких помощников. Сумев преодолеть извечные ведомственные споры о приоритетах для соответствующих родов войск, они подготовили единый документ.

"Глобальный стратегический план" предусматривал, что, во-первых, Англия и ее союзники должны готовить войну против Советского Союза и, во-вторых, поскольку появление ядерного оружия революционизировало технический характер войны, им следует применить его первыми. Разумеется, подготовку ядерной войны против СССР необходимо было маскировать лживым тезисом о возможности "советской агрессии" - этот тезис использовался даже в самом документе, имевшем служебное значение.

Суть плана, по оценке Пьера, состояла в том, что военные действия должны развиваться не только в локальном пункте конфликта - массированный ядерный удар будет обрушен на центральные районы России. Амери канский историк Розенкранц следующим образом комментирует глобальную стратегию Англии: "Ядерная мощь Соединенных Штатов уже очень велика. В войне их стратегическая авиация сможет уничтожить Советский Союз как индустриальную державу... Английские стратегические силы, со своей стороны, в состоянии внести важный вклад в американские усилия".

Как речь Черчилля в Фултоне воздействовала на формулирование политической стратегии империализма на много лет, так "глобальный стратегический план" оказал сильное влияние на эволюцию стратегической доктрины Запада. Он сделал Англию первой страной, которая почти целиком строила свое военное планирование на применении ядерного оружия. Утверждают, что этот план ока зал влияние на Соединенные Штаты и помог сформулировать военную политику "нового взгляда" в годы президентства Эйзенхауэра. "Новый взгляд" во многом повторил идеи "глобального стратегического плана". Один из американских авторов - Хантингтон писал: "Изменения в американской военной политике зачастую следуют через два или три года после соответствующих изменений в английской военной политике. "Новый взгляд" берет свое начало в идеях Черчилля и начальников английских штабов, сформулированных в 1951 и 1952 годах. Он в 1953 и 1954 годах сформулировал американскую политику".

В свете подобных империалистических замыслов, чреватых тягчайшими последствиями для дела мира и всего человечества, становится особенно наглядным историческое прогрессивное значение созидательных усилий советского народа и миролюбивой внешней политики Советского Союза, не допустившего реализации этих гибельных замыслов.

Огромное историческое значение имело решение советскими учеными, техниками и рабочими проблемы атомного и водородного оружия и ракетных средств до ставки их к цели. Создание в СССР атомного, а к 1953 году- водородного оружия радикальным образом изменило баланс мировых сил в пользу социализма. Монополии атомного оружия, которой временно владели США и на которой строили свои расчеты и Черчилль в Фултоне, и авторы "меморандума Клиффорда", и создатели "глобального стратегического плана", больше не существовало. СССР удалось поставить новейшие достижения науч но-технической революции в области военного дела на службу защиты лагеря социализма и демократии. Это сделало советскую внешнюю политику намного более эффективной, обусловило ее воздействие на последующее развитие международных отношений.

История зафиксировала крупный просчет политических и военных деятелей Англии. В 1950 году они ожидали большую войну через два-три года. Но благодаря усилиям Советского Союза и других социалистических стран человечество смогло избежать ее на протяжении вот уже четверти века.

Характерной чертой послевоенной истории является то, что общественные силы обнаружили способность улавливать новые явления в политическом и социальном развитии человечества быстрее и точнее, чем правящие круги буржуазных государств. Это в большей степени, чем к кому-либо другому, относится к правительству Англии. В середине 50-х годов оно не смогло до конца осознать, что изменившийся баланс сил делает невозможной реализацию "глобального стратегического плана", что эффективность миролюбивой советской внешней политики будет и впредь возрастать и что капиталистическим правительствам придется все более считаться с мнением широких народных масс. Весной и летом 1955 года трудящиеся Англии, США и других стран все настойчивее требовали от правящих кругов достижения договоренности с Советским Союзом и предотвращения новой миро вой войны, которая неизбежно стала бы ядерной ката строфой.

К этому времени движение народов против угрозы но вой войны приобрело большой размах. К движению сторонников мира примкнули новые общественные силы, ранее остававшиеся нейтральными. 10 июля 1955 г. ученые и общественные деятели с мировым именем-Альберт Эйнштейн, Бертран Рассел и семь их коллег опубликовали призыв к народам и правительствам "помнить о своих обязанностях перед человечеством и забыть обо всем остальном". Под обязанностью подразумевалась необходимость предотвратить разрушительную войну. Участие таких деятелей в борьбе за мир помогало массам лучше понять возможные последствия ядерной войны, что, в свою очередь, содействовало расширению рядов сторонников мира.

Давление народных масс на правительства Англии и США в 1955 году было особенно сильным. Газета "Нью-Йорк тайме" отмечала 10 июля, что согласие Белого дома на участие в предстоящей конференции в верхах является "отражением огромного давления общественного мнения". Сам президент Эйзенхауэр заявил на открытии конференции: "Мы собрались здесь в ответ на всеобщие настоятельные требования".

Английское правительство также не могло игнорировать давление со стороны народных масс. Вместе с тем оно должно было учитывать и тот факт, что СССР располагает самыми современными средствами обороны, и это делает агрессию против него смертельно опасной для самого агрессора. Даже такой ярый поджигатель войны, как Уинстон Черчилль, оказался вынужденным заявить весной 1955 года: "Итак, у нас осталось очень немного времени, чтобы установить мир друг с другом; в против ном случае нам придется заключать мир с господом богом". Подобные озарения, хотя и запоздалые, подталкивали английское правительство к тому, чтобы сесть за стол переговоров. В этом же направлении действовало и то обстоятельство, что западные державы, развязав "холодную войну", с каждым днем все более убеждались, что она приносит им поражения. В ноябре 1954 года Макмиллан записал в дневнике: ""Холодная война" тревожит меня больше, чем "горячая война". Дело в том, что в действительности мы ее не выигрываем, а русские занимают центральные позиции ...и осуществляют хорошо рассчитанные шаги".

К этому времени в Лондоне (как и в Вашингтоне) возникли серьезные опасения по поводу того, насколько реалистична проводимая правящими кругами обеих стран политика, однако ни те, ни другие еще не пришли к мысли о необходимости изменить эту политику и строить свои отношения с Советским Союзом по-иному.

Будущее покажет, что руководящие деятели США станут на позиции реализма раньше, чем их британские коллеги. Это произойдет почти через два десятилетия, в президентство Никсона. А английское консервативное правительство и тогда не будет торопиться покинуть окопы "холодной войны".

Такую же позицию оно занимало на Женевской конференции. В приглашении, адресованном Советскому правительству, не отражалась готовность западных держав пойти на конструктивную договоренность с СССР. Указав, что пришло время вновь предпринять попытку "решить стоящие перед нами проблемы", из Лондона и Вашингтона предупреждали, что это дело долгое. И не собирались его ускорять. "В ограниченное время, на которое главы правительств смогут встретиться, - гласил документ, - они не будут обязаны стремиться достигнуть соглашения по существу ответов на главные затруднения, перед которыми стоит мир". Явно в адрес народных масс было направлено предупреждение: "Для решения этих проблем потребуется время и терпение".

О чем же тогда они в действительности собирались вести речь в Женеве? Ответ можно найти в тех переговорах (их точности ради следует назвать сепаратным сговором), которые последовали между министрами иностранных дел Англии, Франции и США после получения согласия Советского правительства на предложенную ему встречу. "Договорились, - пишет Макмиллан, - что главными вопросами для обсуждения будут Германия, разоружение и отношения между Россией и западными странами". На первый взгляд, повестка дня весьма обнадеживающая.

Но что скрывалось за этими широкими формулировками? Рандольф Черчилль, присутствовавший на конференции, сообщает, что главной целью Запада в Женеве "должно было быть восстановление единства Германии". Опять-таки формула неплохая: Советский Союз преследовал ту же цель. Истинный смысл этой формулы, одна ко, обнаруживается в дневниковой записи Макмиллана от 17 июня 1955 г.

В тот день он встретился с канцлером ФРГ Аденауэ ром. Шла речь о предстоящей конференции. Канцлер высказал уверенность в том, что "Россия стремится к ослаблению напряженности и может оказаться готовой выдать Восточную Германию в обмен на известную степень безопасности в Европе". Исходя из этой уверенности, Аденауэр посоветовал западным державам выступить с каким-либо предложением о разоружении "в целях пропаганды".

Взгляды руководителей английского правительства и канцлера ФРГ полностью совпадали. Как Макмиллан позднее подчеркивал в своих мемуарах, у него не было сомнений в том, что русские "хотели бы уменьшить свои расходы на вооружение". Затем он приводит выдержку из своего дневника от 21 июня: "Но уплатят ли они за это соответствующую цену? В конце концов, уплатят ли они любую цену за что-то, что в действительности не ведет к достижению их цели?" Итак, речь шла о том, чтобы попытаться на конференции добиться от СССР согласия на присоединение ГДР к ФРГ и последующее включение единой буржуазной Германии в НАТО. Со своей стороны, западные правительства готовы были туманно порассуждать о разоружении и безопасности в Европе. Иден даже продумал план таких рассуждений, состоящий из трех частей.

Столь иллюзорные и наивные расчеты не делали чести западногерманским и английским политикам. Им пора было уже усвоить непреложную истину, состоящую в том, что Советский Союз, верный своему интернациональному долгу, никогда и ни при каких обстоятельствах не мог сделать предметом дипломатической сделки настоящее и будущее братского социалистического государства.

Подготовка к Женевской конференции свидетельство вала о том, что Англия и ее союзники не стремятся к раз рядке в международных отношениях и к конструктивной, равноправной, отвечающей делу мира договоренности с Советским Союзом. Эта позиция заранее предрешала исход встречи в верхах.

Для Советского правительства не были тайной истинные намерения его партнеров по переговорам. В свое время оно выступило инициатором встречи на высшем" уровне. В начале февраля 1955 года вопросы международного положения и внешней политики СССР обсуждались на сессии Верховного Совета. Принятая сессией Декларация о международном положении констатировала: "Народы кровно заинтересованы в укреплении всеобщего мира. Они имеют полную возможность не допустить новой войны, так как силы мира неуклонно растут и уже теперь могущественнее сил агрессии и войны".

В целях улучшения международной атмосферы и об суждения осложнявших ее спорных проблем и была выдвинута идея совещания глав правительств четырех держав.

Министр иностранных дел СССР В. М. Молотов при подписании австрийского государственного договора в Вене и во время юбилейной сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Сан-Франциско обсуждал со своими западными коллегами вопрос о созыве такого совещания. Во время этих бесед выяснился весьма ограничительный подход к его целям со стороны Англии, Франции и США. Поэтому Советское правительство не ожидало, что результатом женевской встречи явятся конкретные решения по важным международным проблемам.

Директивы, которые были даны советской делегации на совещании, так определяли ее задачи: "Главными за дачами совещания глав правительств четырех держав должны являться смягчение международной напряженности и содействие созданию необходимого доверия в отношениях между государствами. В соответствии с этим следует дело вести таким образом, чтобы совещание приняло те или иные решения, отвечающие этой цели, или хотя бы соответствующую декларацию (или заявление)".

Международная общественность понимала искренний и конструктивный характер намерений СССР на предстоявшем совещании. Газета "Нью-Йорк тайме" писала: советские лидеры направились на совещание, "серьезно желая улучшения международной атмосферы".

Четыре правительства по дипломатическим каналам договорились, что совещание на высшем уровне откроется в Женеве 18 июля 1955 г. Это была первая такого рода международная встреча, в которой Иден выступал в качестве главного представителя Англии. Его сопровождали министр иностранных дел Макмиллан, постоянный заместитель министра иностранных дел Киркпатрик, начальник секретариата кабинета Брук, а также группа экспертов и секретарей.

Высокопоставленные члены английской и французской делегаций прибыли в Женеву в сопровождении своих жен. Это можно рассматривать как косвенное свидетельство того, что западные министры не ожидали, что совещание потребует от них больших усилий.

Главы всех делегаций разместились в отдельных резиденциях. Иден вернулся на виллу, которая была предоставлена в его распоряжение одним состоятельным швейцарцем год назад, во время Женевской конференции по Индокитаю. Макмиллан вместе с чиновниками из Форин оффис обосновался в отеле "Бо риваж".

Совещание началось с дискуссии о повестке дня. После довольно острого обмена мнениями условились обсудить германский вопрос, проблемы европейской безопасности, разоружения и развития контактов между Востоком и Западом.

Представители западных держав, и прежде всего Иден и Эйзенхауэр, выдвигали на первый план дискуссию по германскому вопросу. Иден, пожалуй, в какой-то степени верил в возможность решить этот вопрос в интересах империалистических стран. Он надеялся, что, если хорошенько "поднажать" на советскую делегацию, она может согласиться на включение ГДР под тем или иным дипломатическим оформлением в ФРГ, которая останется членом НАТО. Вероятно, на английского премьер-министра произвели впечатление настойчивые утверждения Эйзенхауэра и Даллеса о том, что положение Советского правительства внутри своей страны "весьма затруднительно и потому оно может оказаться вынужденным пойти на уступки Западу". В Лондоне и Вашингтоне явно принимали желаемое за действительное. Заблуждение для политиков весьма опасное!

Утром 17 июля англичане, французы и американцы встретились на вилле у президента США для согласования позиций. То было давно уже ставшее традицией создание своеобразного единого дипломатического фронта против советской стороны накануне важных переговоров с ней. Как вспоминает Иден, он сказал тогда Эйзенхауэру и Фору, что считает объединение Германии самым важным вопросом из всех подлежащих рассмотрению на со вещании. Русские, заметил он, не захотят тратить время на обсуждение этой проблемы, "но правильной тактикой для западных держав было бы настаивать на ее обсуждении и выдвинуть такие предложения, которые русским было бы трудно отвергнуть". Было условлено, оказав давление на советскую делегацию, заставить ее пойти на уступки по германскому вопросу. "Если мы в Женеве достигнем практического прогресса в направлении объединения Германии, - сказал Иден своим собеседникам,- эта конференция явится успехом для западных держав".

Официальное обсуждение германского вопроса на со вещании также началось выступлением главы английского правительства. Он вновь выдвинул так называемый "план Идена", впервые фигурировавший на Берлинском совещании министров иностранных дел четырех держав в начале 1954 года. Этот план предусматривал проведение "свободных выборов" в Восточной и Западной Германии, которые должны были привести к включению ГДР в ФРГ и сохранению единой буржуазной Германии в НАТО. Эйзенхауэр поддержал английскую позицию. Советская сторона заявила о своих возражениях.

Англичане пригласили советскую делегацию на обед к себе на виллу. Ни американцы, ни французы не были приглашены. Иден в неофициальной обстановке (хотя не официальность подобных мероприятий всегда весьма условна) продолжал убеждать гостей согласиться с его планом воссоединения Германии. Макмиллан вспоминает, что эту беседу за столом и после обеда "Иден вел блестяще, пуская в ход все свое очарование". Но, как гласит запись в дневнике Макмиллана от 19 июля, советские представители твердо стояли на том, что они "не примут воссоединения Германии в НАТО и будут драться против этого до конца". В то же время у англичан не осталось сомнений, что русские "не желают провала со вещания".

Действительно, советская делегация выдвинула в Женеве идею коллективной безопасности в Европе. Она заявила, что только совместные усилия всех европейских государств смогут дать европейским 'народам настоящую безопасность. В создании такой системы безопасности должны принимать участие оба немецких государства - ГДР и ФРГ. Было ясно, что Англия, Франция и США не намерены согласиться на роспуск своих военных блоков, и внесенный советской делегацией проект общеевропейского договора о коллективной безопасности учитывал эту их позицию.

Иден выступил против советских предложений. Он противопоставил им идею заключения договора безопасности между участниками совещания и объединенной Германией. По договору Англия, США и Франция обязывались предоставить "гарантии безопасности" Советскому Союзу. Это была как бы "плата" за согласие СССР на выдачу ГДР капиталистическому миру.

Можно понять страстное желание Идена любой ценой добиться ликвидации социалистического строя в ГДР и включения ее в систему капитализма. Но едва ли он мог серьезно рассчитывать на то, что Советский Союз согласится поставить свою безопасность в зависимость от "гарантий" империалистических государств. Принятие таких "гарантий" означало бы, что СССР поставил себя в зависимое от западных держав положение. КПСС и Советское правительство ни в коем случае не могли бы пойти на что-либо подобное, даже если бы они не знали по историческому опыту истинную цену английским "гарантиям". История 20-30-х годов содержит яркие примеры того, чем обернулись эти "гарантии" для Франции, Польши и некоторых других стран.

Макмиллан рассказывает, что во время "первого раунда" обсуждения этого вопроса на совещании Идеи спросил: "Как насчет гарантий?". С советской стороны последовал ответ: "Мы сильны, нам не нужны гарантии".

Аргументы Идена против предложенного советской делегацией проекта общеевропейского договора о коллективной безопасности были слабы и противоречивы. Советское предложение неприемлемо, заявил он, так как "потребовались бы годы, чтобы выработать такой договор". Вероятно, в этот момент он забыл (или сделал вид, что забыл) текст приглашения на совещание, где черным по белому было написано, что для решения стоящих проблем потребуется много терпения и времени. Макмиллан, как известно, определял это время десятилетиями и даже поколениями. Между тем для реализации советских предложений такой срок отнюдь не требовался.

Позиция правительства Идена по этому вопросу на поминает позицию, которую через два десятилетия занимало некоторое время правительство Хита в отношении общеевропейского совещания.

Иден, Эйзенхауэр и Форне проявили интереса и к советским предложениям о разоружении. Делегация СССР высказалась за то, чтобы участники совещания приняли обязательство не применять атомного и водородного оружия и призвали другие государства последовать их при меру. При этом советская делегация подчеркнула, что ее проект основывается на предложениях, ранее выдвинутых самими же западными державами.

Однако партнеры СССР по переговорам не поддержали его инициативу. Их контрпредложения были целиком посвящены контролю и инспекции существовавших вооружений и вооруженных сил.

Новинкой явилось предложение Эйзенхауэра, чтобы США и СССР обменялись информацией о своих вооруженных силах и разрешили друг другу аэрофотосъемку собственных территорий.

Американский демарш несомненно преследовал разведывательную цель: выяснить состояние обороноспособности СССР. На этом основании он и был отклонен советской стороной.

Для Идена предложение президента оказалось неприятной неожиданностью. Он встревожился: а вдруг Москва и Вашингтон договорятся по этому вопросу? Ведь такая договоренность откроет возможность двустороннего советско-американского сотрудничества в данной конкретной области. А Лондон останется ни при чем. Прямые советско-американские контакты без участия английского "маклера" были кошмаром для Черчилля и Идена еще в годы антигитлеровской коалиции. Как же тогда играть на противоречиях между СССР и США, если эти страны попытаются разрешить их путем сепаратных переговоров?

"На этот раз президент преподнес сюрприз", - записал позднее Иден. А у американского историка Флеминга можно в той же связи прочесть следующее: "Предложение президента о взаимной авиационной инспекции Соединенных Штатов и СССР напугало англичан до полу смерти.., ибо оно по существу подразумевало американо- русское сотрудничество".

В ходе обсуждения вопроса о контактах между Востоком и Западом советская делегация выступила за развитие экономических, культурных, торговых и иных связей между народами, что могло бы явиться важным вкладом в дело уменьшения международной напряженности.

Делегации США, Англии и Франции на словах под держали идею расширения экономических связей, но ушли от конкретного обсуждения этой темы. В то же время они обнаружили сильное стремление к изысканию возможностей для направления в СССР материалов буржуазной пропаганды.

На заключительном этапе совещания- между советскими и английскими делегатами состоялся разговор об обмене визитами на правительственном уровне. Представители СССР пригласили Идена посетить Москву.

После совещания можно было порой заметить стремление преувеличить его значение. Много говорили о "духе Женевы". История свидетельствует, что дипломаты, не добившись реальных результатов, часто склонны ссылаться на то, что они вызвали к жизни некий "положительный дух". Замечено, что такой "дух" имеет тенденцию быстро и бесследно испаряться.

В действительности итоги Женевского совещания были невелики. Хотя оно, как справедливо указывается в книге "История внешней политики СССР", изданной под редакцией А. А. Громыко, Б. Н. Пономарева и В. М. Хвостова, на некоторое время способствовало "известному смягчению напряженности в отношениях между государствами", однако "договоренности по важнейшим между народным проблемам" не достигло.

На основании женевских встрече делегатами из СССР Иден и Макмиллан сделали важный вывод. Подводя впоследствии итоги совещания, Иден записал: "Женевская конференция преподнесла несколько уроков... Каждая из представленных на конференции стран узнала, что ни одна из них не желает войны, и все поняли почему". Эта сложная формула нас интересует прежде всего в том от ношении, что из Женевы Иден вывез убеждение: Советский Союз не желает войны и стремится к миру.

Рекламируя итоги совещания, Иден заявил в палате общин: "Женева обратилась с простым посланием ко всему миру: она уменьшила опасность войны". В действительности такая опасность отнюдь не уменьшилась, что обнаружилось не позднее чем через год. А Иден прекрасно понимал это еще летом 1955 года. Но было необходимо убедить английский народ, что премьер-министр выполнил свое обещание относительно совещания на высшем уровне. Отсюда и преувеличенно-оптимистическая оценка итогов Женевы.

На деле для Идена и его правительства Женевское совещание не было успехом. Английская сторона надеялась "поднажать" на СССР и добиться его согласия на объединение Германии в соответствии с планами и целя ми западных держав. Этого не получилось.

В Англии интерес к итогам Женевского совещания был подстегнут в связи с сообщением Идена в палате общин относительно достигнутой в Женеве договоренности о предстоящем в будущем году визите советских руководителей.

Визит должен был состояться в апреле 1956 года. На строение у Идена к этому времени было отвратительное. Он долго мечтал о том, как будет действовать в качестве премьер-министра, как период его премьерства впишет славную страницу в английскую политическую историю. Для этого нужно было сделать что-то хоть сколько-ни будь выдающееся. Но все шло вразрез с мечтами и надеждами Идена. Неудачи преследовали его с первых дней пребывания на посту главы правительства. Это были экономические затруднения и внутриполитические неурядицы. Можно было, вероятно, отыграться в области внеш ней политики, где Идем был силен. Вот ведь Уинстон Черчилль вошел в историю благодаря своим деяниям в воен ной и внешнеполитической сферах, будучи равнодушен и несведущ в делах экономики и внутренней политики. Иден рассчитывал, что Женевское совещание в верхах явится его крупным личным достижением и придаст блеск его имени. Но оно прошло заурядно, бледно и популярности ему не принесло.

Плохо, катастрофически плохо складывались для английских правящих кругов имперские дела. В Юго-Во сточной Азии и на Ближнем Востоке государства, недавно сбросившие британское владычество, развивали и углубляли свою борьбу за независимость. Вполне естественно, что в этих усилиях они обращали свои взоры в сторону Советского Союза и других социалистических стран. От туда они могли получить бескорыстную помощь и поддержку. Но это подрывало колониалистские и неоколониалистские планы империализма. Английские правящие круги требовали от правительства срочных, эффективных и результативных действий. Но что оно могло сделать? Британский престиж в странах "третьего мира" быстро падал.

Политически и психологически для правительства и лично для Идена складывалась крайне неблагоприятная обстановка. Недовольство "слабостью" правительства было известно Идену и крайне угнетало и раздражало его. Вскоре оно вышло из стадии внутренних разговоров в правительственных и деловых кругах и выплеснулось на страницы не только оппозиционных, но и консервативных газет, включая официоз консервативной партии "Дейли телеграф". "К началу 1956 года, - пишет Рандольф Черчилль, - правительство охватило общее недомогание, которое вызвало острую критику в адрес сэра Антони и его коллег, причем главная вина возлагалась на сэра Антони".

Такова была обстановка и психологическая атмосфера в Англии, когда туда прибыли с визитом советские руководители. Чувства раздражения и недовольства в адрес СССР всегда нарастают в кругах английской буржуазии, как только она сталкивается с какими-либо затруднениями, даже в тех случаях, когда Советский Союз ни какого отношения к ним не имеет. Так было и в этот раз.

Недоброжелательство консервативного правительства в отношении СССР сказывалось еще до начала визита. Идена раздражали и поездка советской делегации в Индию и Пакистан, и выступления нашей страны в поддержку новых независимых государств, и высказывания советской прессы против колониализма, и т. п. Все это, писал он позднее, "ставило под вопрос визит в Англию. Естественно, я тщательно взвесил все эти обстоятельства и обсудил их со своими главными коллегами. Мне представлялось, что мы пригласили советских лидеров в Англию не потому, что это их устраивало, а потому, что нам было выгодно их принять здесь. Взвесив все, я счел, что в конце концов визит пойдет нам на пользу".

Эти колебания и сомнения сразу же дали себя знать. Английская печать использовала для антисоветских выпадов нормальный в подобных случаях предварительный приезд в Лондон советских сотрудников для обсуждения с их английскими коллегами мер обеспечения безопасности визита. Английская сторона в нарушение существующих традиций пренебрегла пожеланиями советской стороны при составлении программы пребывания делегации СССР в Англии.

Форин оффис подготовил проект повестки дня пере говоров, который даже Идену показался "слишком пере насыщенным вопросами, выгодными английской стороне". Он предложил, чтобы "повестка дня была сформулирована в самых общих выражениях". Так и было сделано.

Советское правительство предполагало в результате переговоров в Лондоне достичь укрепления отношений между двумя странами и ослабления международной напряженности. А правительство Идена намеревалось использовать визит советских руководителей для демонстрации показного сближения с СССР, чтобы упрочить позиции консервативной партии внутри страны. Помимо этого оно надеялось заручиться отказом Советского Сою за от помощи, по крайней мере морально-политической, национально-освободительной борьбе народов. Как сообщает Иден, он собирался заявить на переговорах, что выступления советских деятелей и печати против колониализма "не могут не вызвать напряжения и не причинить вред англо-советским отношениям". Консерваторы рассчитывали также добиться от Советского Союза (или во всяком случае попытаться это сделать) одностороннего обязательства не поставлять оружия Египту, против которого Англия и некоторые другие державы уже замышляли военную интервенцию.

Официальные переговоры проходили в резиденции премьер-министра, в зале заседаний кабинета. Состоялся острый обмен мнениями относительно колониализма. Советские делегаты заявили, что СССР неизменно поддерживал и поддерживает национально-освободительное движение и не может не выступать с критикой колониализма. Это вопрос принципа. Советская делегация отказалась взять обязательство не помогать Египту и предложила договориться о заключении широкого международного соглашения о запрещении поставок оружия во все страны Ближнего и Среднего Востока.

В Англии в это время все больше склонялись к применению силы в этом районе. Иден заявил: "Мы будем воевать за нефть". Советская делегация ответила, что ни какие ссылки на "важность нефти для Англии", на ее "жизненные интересы" на Ближнем и Среднем Востоке не могут оправдать применения Англией оружия в этом районе. Имея в виду радикально улучшить отношения между двумя странами, советская делегация внесла конкретные предложения о значительном расширении англо-советской торговли. Но правительство Идена отклонило эти предложения, сославшись на "действие существующего стратегического контроля". Это следовало понимать так, что английское правительство упорствует в проведении экономической блокады вместе со своими союзниками.

Серьезных практических результатов переговоры не имели. Да английская сторона и не стремилась к таким результатам. Ее требования, чтобы СССР отказался от проведения принципа пролетарского интернационализма в отношении национально-освободительной борьбы народов, свидетельствовали, что английское правительство пока еще не готово пойти на улучшение отношений с Советским Союзом.

30 апреля 1956 г. Иден разослал членам своего кабинета меморандум, в котором анализировал итоги переговоров с советскими представителями. "Я не верю, - констатировал он, - что у русских есть в настоящее время какие-либо планы военной агрессии на Западе". Это знаменательное заключение официального документа.

Вновь, как и в Женеве, правительство Идена не испытывало никаких сомнений относительно намерений Моск вы. Его признания на этот счет необходимо сопоставить с истерическими криками о "советской угрозе", которые непрерывно раздавались из Лондона на протяжении почти двух десятилетий после событий, о которых идет здесь речь.

"Теперь, когда русский визит закончился, - писал Иден в упомянутом меморандуме, - необходимо проанализировать нашу политику. Есть ряд аспектов, требующих рассмотрения. До сих пор нашим главным оружием сопротивления советским посягательствам были военные средства. Но отвечают ли они современным требованиям?.. Готовы ли мы встретить вызов иным оружием? Это представляется мне главной проблемой внешней политики".

Поскольку в этом же документе Иден признал, что военной угрозы со стороны СССР не существует, возникает вопрос, в чем же он тогда усматривал "вызов", "советские посягательства"? На сей счет есть полная ясность. Этот "вызов" в Лондоне видели в том, что КПСС и Советское правительство неизменно верили в конечную победу коммунизма во всем мире и намерены были содействовать этому, но безусловно не вооруженными средствами. Последнее Иден тоже понимал. "Сразу же после переговоров, - пишет он, - я должен был принять решение о том, какова должна быть наша политика. Теперешние советские руководители, так же как и их предшественники, абсолютно уверены в конечном триумфе коммунизма. В этом отношении они полны непоколебимой решимости".

Идена тревожило, что введенные в заблуждение империалистической пропагандой люди могли понять, что в действительности никакой угрозы советской агрессии не существует. Тем самым были бы подорваны основы НАТО. "По мере исчезновения угрозы большой войны, - размышлял тогда Иден, - существующая основа Западного союза против советских посягательств может быть ослаблена. Нам необходимо особенно быстро приспособить нашу политику, если мы хотим поддержать солидарность свободного мира, чтобы встретить новый вызов со стороны Советского Союза". Затем следовал очень важный вывод: "В области внешней политики дело обстоит так, что мы должны в будущем делать больший упор на экономические и пропагандистские средства борьбы и меньший - на военную силу".

Это выглядело как поворот в английской политике, поворот от военных средств борьбы против социализма и прогресса к экономическим, политическим и идеологическим. Он, однако, не означал отказа и от военных средств. Было бы неверно полагать, что этот пересмотр политики был вызван прозрением Идена относительно отсутствия военной угрозы Западу со стороны Советского Союза. Он всегда знал, что такая "угроза" была изобретением империалистических политиков и пропагандистов. Скепсис по поводу использования военных средств в борьбе против коммунизма появился у Идена лишь после того, как ему стало ясно, что лагерь социализма обладает эффективными средствами защиты.

И после того как советские делегаты отбыли из Англии на родину, у Идена продолжались неприятности, связанные с их визитом. Неожиданно из коммюнике военно- морского министерства стало известно, что 19 апреля не кий Лайонел Крабб - офицер-водолаз военно-морского флота производил погружение в гавани Портсмута вблизи советского крейсера "Орджоникидзе", на котором при была советская делегация, и при этом погиб. Сразу же возник вопрос: что делал Крабб возле крейсера? Ответ только один - это была разведка, целью которой являлась подводная часть судна.

Катастрофа, постигшая Крабба, повлекла за собой официальное расследование. Было выяснено, что он остановился в Портсмуте в "Салли порт отель". Когда попытались ознакомиться с регистрационной книгой отеля, оказалось, что высокий полицейский чин выдрал из нее страницу, где был зарегистрирован Крабб. Секретная служба явно стремилась замести следы.

Инцидент с Краббом неопровержимо свидетельство вал, что против Советского Союза предпринимались враждебные действия во время переговоров с его делегацией. Члены парламента, возмущенные этим фактом, так же как и неловкостью своей разведки, подняли вопрос в парламенте. Главой всех разведывательных служб в Англии является премьер-министр, и, следовательно, на такие запросы отвечает тоже он. Обычно ответ всегда дается один и тот же: премьер заявляет, что по соображениям безопасности страны разъяснения не будут даны.

Иден, однако, отступил от традиции. Ведь на него как на политического руководителя разведывательных служб падала ответственность за дело Крабба. А это могло означать, что он вел двойную игру в переговорах с советской делегацией. Впоследствии он объяснил свой необычный ответ тем, что "могли возникнуть сомнения в искренности нашей позиции в ходе этих переговоров".

Иден заявил в палате общин: "Было бы не в интересах общества обнародовать обстоятельства, при которых командор Крабб предположительно погиб. Хотя практика предусматривает, что министры берут (за такие де ла.- В.Т.) ответственность на себя, я считаю необходимым, учитывая особые обстоятельства дела, разъяснить: то, что сделано, было совершено без санкции или ведома министров Ее Величества. Принимаются соответствующие дисциплинарные меры".

Таким образом, премьер-министр признал, что английская разведка предприняла беспрецедентные действия в отношении советского крейсера в Портсмуте в то время, когда велись переговоры на высшем уровне с советской делегацией. Это был серьезный удар по репутации Идена. В Англии очень не любят провалов своих разведчиков. И что бы ни заявлял глава правительства в палате общин, он не мог снять с себя ответственность за этот провал. Если Крабб действовал с санкции Идена, то это скандал. Если же, как говорил Иден, секретная служба действовала без его ведома, то чего же он в таком случае стоил как политический руководитель разведывательных служб? Куда ни кинь, все клин!

Случилось так, что период пребывания Идена на посту премьер-министра совпал с бурным развалом британской колониальной империи на Ближнем Востоке. И, пытаясь противодействовать этому необратимому процессу, Иден оказался в положении человека, действия которого заранее обречены. Национально-освободительная революция к середине XX столетия была выстрадана народами этого района земного шара. Она вполне созрела, для ее победы сложились необходимые внутренние и внешние условия, делавшие поражение английского колониализма неизбежным. Правда, на протяжении первого послевоенного десятилетия Ближний Восток все еще оставался сферой английского влияния, и в Лондоне были полны решимости сохранить эти позиции любой ценой. Если в Индии английское правительство не рискнуло применить вооруженную силу для сохранения своей империи в Азии, то на Ближнем Востоке оно было готово пойти на этот рис кованный шаг.

Перспективы складывались благоприятно для арабских народов. Их национально-освободительное движение, поддержанное на флангах освободительной борьбой народов Кипра и Ирана, быстро развивалось и набирало силу. Лондонские деятели не смогли вовремя и правильно оценить степень зрелости этого движения и, следовательно, степень грозящей им опасности. Особенно благо приятным для арабских народов фактором явился рост могущества и мирового влияния Советского Союза и других социалистических стран - естественных и надежных союзников освободительной борьбы.

Английское правительство маневрировало. Понимая, что неравноправные договоры между Англией и арабски ми государствами вызывают ненависть их народов, оно шло, как в случае с Иорданией, на перезаключение таких договоров, оговаривая предоставление "независимости" арабской стороне и сохраняя и увеличивая свои гарнизоны на ее территории. Но этот маневр не давал устойчивых и долговременных результатов.

Поэтому в Лондоне родилась идея создания на Ближнем Востоке многосторонней "оборонительной организации". Поскольку арабские страны участвовали бы в ней на "равных" с Англией юридических основаниях, то ожидалось, что они согласятся принять британский военный вклад в такую организацию и английские базы и гарнизоны останутся на своих местах. Такая многосторонняя "оборонительная организация" должна была охранять от национально-освободительного движения позиции Англии и той части местной буржуазии и феодалов, благополучие которой было прочно связано с британским владычеством.

Чтобы исключить возможность поддержки арабских народов социалистическими странами, многостороннюю военно-политическую организацию намеревались создать под флагом борьбы против коммунистической опасности. Наконец, такая "оборонительная организация" предоставила бы территорию ее участников для использования во враждебных Советскому Союзу целях по планам стратегов НАТО.

Попытка создать отвечавшую интересам империалистических держав военную организацию на Ближнем Во стоке была предпринята еще в 1951 году. Она провалилась. Но когда через четыре года было подписано с одобрения английского правительства соглашение об обороне между Турцией и арабским государством Ираком, возникла, как казалось, возможность реализации давно задуманного плана. Англия тут же присоединилась к нему, заключив соответствующее соглашение с Ираком. Когда же в эту группировку вошли Иран и Пакистан, у Идена появилась надежда, что созданный таким образом Багдадский пакт "превратится в ближневосточную НАТО". Однако, замечает большой знаток английской политики Дональд Маклэйн, "все арабские государства, за исключением Ирака, достаточно ясно осознали* что Багдадский пакт по своему существу был лишь хитроумным способом оправдания присутствия английских войск на их территории". Отсюда и их отрицательное отношение к этому империалистическому замыслу^*.

Не только позиция арабских стран, но и отношение американцев к Багдадскому пакту причиняли английскому правительству серьезные неприятности. Соединенные Штаты поощряли создание Багдадского пакта (а с 1957 года принимали участие в его деятельности), ибо он был направлен против СССР и национально-освободительного движения. Но этот блок должен был сохранить английские позиции в арабском мире, в то время как американские монополии стремились расширить свои позиции на Ближнем Востоке, что можно было сделать, лишь потеснив здесь англичан. Поэтому Соединенные Штаты, не смотря на настоятельные просьбы из Лондона, воздержались от того, чтобы стать полноправным членом пакта. Действие межимпериалистических противоречий было сильнее воли Идена, Макмиллана и руководителей американского правительства.

^*(После революции 1958 года Ирак вышел из Багдадского пакта, и среди его членов не осталось ни одного арабского государства того, что можно было достигнуть по нормальным дипломатическим каналам. Это становится абсолютно ясным из высокопарной декларации и бессодержательного коммюнике. Когда государственным деятелям и политикам нечего сказать, они всегда кстати и некстати притягивают бога. Во вчерашней декларации это сделано дважды - в преамбуле и заключительной части")

Подтверждением этому явилась англо-американская встреча в начале 1956 года. Иден и новый министр иностранных дел Селвин Ллойд три дня совещались в Вашингтоне с руководителями Соединенных Штатов. Англичане стремились договориться со своими партнерами о единой англо-американской политике на Ближнем Востоке. Ничего не получилось. Лондонская газета "Ивнинг стандард" 2 февраля 1956 г. писала: "Вашингтонская конференция не смогла дать никаких результатов сверх

Английское правительство надеялось, что после соглашения 1954 года о выводе английских войск из зоны Суэцкого канала Египет поддержит его планы создания военного блока на Ближнем Востоке. В Лондоне мыслили старыми, многократно проверенными категориями. Сколь ко раз Англия, сделав уступки и бросив подачки националистической буржуазии, привлекала ее на свою сторону, превращала в свою опору. Совсем недавно по этому рецепту было достигнуто урегулирование с правящей хашимитской династией в Иордании. Значит, если повести дело разумно и осторожно, и Египет можно будет заключить в свои "дружеские" объятия.

Поначалу казалось, что к этому идет дело. Победа Насера в политической борьбе весной 1954 года сулила установление твердой власти. С такой властью проще и надежнее договариваться. Французская печать публиковала сообщения из Каира в следующем духе: "Форин оффис, возможно, считает, что при отсутствии всеобщего голосования (в Египте) сабля Насера является достаточной гарантией будущего соглашения". С американской стороны также делались шаги, направленные на достижение сговора с египетскими руководителями, - разумеется, сговора, выгодного монополистическим кругам и противоречащего коренным интересам египетского народа. Уплатить за такое соглашение правительство США было готово... английскими интересами.

19 октября 1954 г. в "зале фараонов" египетского парламента у черной базальтовой статуи Рамзеса II было подписано англо-египетское соглашение об эвакуации английских войск. После этого акта англо-египетские отношения нормализовались, что рассматривалось английской дипломатией как свидетельство готовности правительства Египта пойти на сотрудничество с Англией и США.

Но в Лондоне да и в Вашингтоне не смогли понять, что национально-освободительная революция в Египте и вообще в арабском мире не закончилась в середине 50-х годов и что ее цели совершенно несовместимы с целями западных держав. Участие Англии и США в создании Багдадского пакта показало, что правительства этих стран стремятся обуздать национально-освободительное движение и сохранить свое господство над арабскими на родами. Понимание этого обстоятельства не могло не углубить революцию в Египте и не заострить ее антианглийское острие.

В начале 1955 года было объявлено о создании первого звена будущего Багдадского пакта. Перед правительством Египта встала дилемма: войти в этот блок в качестве младшего, зависимого союзника западных держав или же попытаться объединиться со всеми арабскими народами с тем, чтобы продолжать развивать и углублять освободительную борьбу. Египетские руководители пред почли последнее. А это решение, естественно, повлекло за собой обращение к тем, кто является союзником народов, борющихся за свое социальное и национальное освобождение.

В сентябре 1955 года Советский Союз, Польша и Чехословакия подписали соглашение о поставках Египту оружия. Правительство США ультимативно потребовало от Каира отказаться от приобретения оружия в социалистических странах. На Даунинг-стрит сочли благоразумным тогда от ультиматума воздержаться.

В поддержку позиции Египта Советское правительство опубликовало заявление, в котором утверждалось: СССР "придерживается той позиции, что каждое государство имеет законное право заботиться о своей обороне и покупать для своих оборонительных нужд оружие у других государств на обычных коммерческих условиях, и никакое иностранное государство не имеет права в это вмешиваться и предъявлять какие-либо односторонние претензии, которые нарушали бы права или интересы других государств". Тем самым зависимость Египта в вопросах обороны от Англии и США была снята.

Выбор своего дальнейшего пути, сделанный Египтом, привел лондонских политиков в бешенство. Иден возненавидел Насера, считая, что тот его лично обманул. Действия египетского правительства нанесли тяжкий удар кабинету Идена и самому премьер-министру. В октябре 1955 года в связи с годовщиной подписания соглашения с Египтом "Тайме" писала: "В то время искренне надеялись, что военный режим постепенно приведет Египет к сотрудничеству с Западом. Теперь видно, что Насер определенно потерял право на доверие Лондона и Вашингтона".

Как ни странно, многие события на Ближнем Востоке явились неожиданностью для Лондона, несмотря на дли тельное пребывание в этом районе английских колониальных администраторов, дипломатов и разведчиков. Неожиданной оказалась и ситуация в Иордании, за которую на Даунинг-стрит были вполне спокойны. Страной управлял двадцатилетний король Хусейн, получивший воспитание и образование в Лондоне, его войсками командовали английские генералы и полковники, на территории Иордании находилась более чем 100-тысячная британская армия. Англия помогла правителям Иордании аннексировать в конце 40-х годов часть Палестины. Наконец, Иордания была связана с Англией союзными соглашениями, а ее король получал субсидий.

Несмотря на это, все попытки втянуть Иорданию в Багдадский пакт сорвались. Правящие круги страны готовы были исполнить волю Лондона, но народные массы вы ступили с категорическим протестом. Правительство Идена применило против них силу и... проиграло.

События развивались быстро. В конце ноября 1955 го да на Ближний Восток прибыл Макмиллан, и началась реализация "плана Макмиллана", смысл которого сводился к тому, чтобы втянуть Иорданию в Багдадский пакт постепенно, вначале наладив заключение экономических соглашений между ней и членами пакта.

План не удался, и в Лондоне решили стукнуть кулаком по столу. В Иорданию прибыл начальник генерального штаба английской армии генерал Темплер. Ему удалось добиться отставки нейтралистски настроенного правительства и создания нового кабинета, состоящего из людей, готовых втянуть Иорданию в Багдадский пакт. Недолгой была радость в Лондоне. Возмущение народных масс через пять дней смело новое правительство. Генералу Темплеру пришлось убраться из Иордании. Казалось бы, теперь английские государственные деятели должны были понять, что время насильственных методов прошло. Но нет, подобные уроки усваиваются ими с трудом.

Английское правительство стало нажимать на правителя Иордании, запугивать и третировать его. Одновременно генерал Глабб (англичанин, командовавший армией Иордании - Арабским легионом) развернул кампанию террора против народных масс. На Кипр были двинуты воинские подкрепления с явным намерением использовать их в Иордании. В январе 1956 года газета "Дейли экспресс" писала: "Сохранение дружественного правительства в Иордании считается главным вопросом английской политики на Среднем Востоке... Иден и его министры убеждены, что Англия сможет сохранить свой уровень жизни, только обеспечив получение доли доходов от нефти в Персидском заливе. Из-за этого главным об разом премьер-министр и решил увеличить силы главнокомандующего английской сухопутной армией на Сред нем Востоке генерала Кейтли с тем, чтобы он мог справиться с любым положением". Английские газеты писали, что непосредственной причиной отправки войск являются антианглийские волнения в Иордании.

Одновременно печать занялась поисками "виновных". Конечно, газетчики не касались сути дела - того, что не удачи правительства на Ближнем Востоке объясняются порочностью его политики, что эта политика давно изжила себя и в современных условиях не может иметь успеха. Они искали только субъективные причины. Одни обвиняли Макмиллана, другие - генерала Темплера, а третьи - Антони Идена.

2 марта 1956 г. под давлением народных масс король Хусейн сместил Глабба с поста командующего Арабским легионом и распорядился, чтобы он в течение часа убрался из Иордании. Одновременно были смещены другие английские офицеры. В ответ на эти действия британская печать требовала применить силу, чтобы "восстановить престиж Англии" в Иордании и на Ближнем Востоке.

Один из наиболее реакционных консерваторов Юлиан Эмери писал в газете "Тайме" 5 марта, что события в Иордании - это результат отступления Англии из Палес тины, Абадана, Судана и зоны Суэцкого канала. Он требовал прекратить это отступление и призывал правительство "предпринять военную операцию с целью спасти Англию от бедствия на Среднем Востоке". Такие настроения все больше и больше овладевали консервативными депутатами палаты общин.

7 марта в палате состоялись дебаты о положении на Ближнем Востоке. Уотерхауз, глава так называемой "Суэцкой группы", заявил: "Англия - все еще могучая держава, и при необходимости нам следует применить силу". Выступление Идена, по словам Рандольфа Черчилля, было "нерешительным и неопределенным". "Я дол жен прямо заявить палате, - сказал премьер-министр,- что не в состоянии определить сегодня политическую линию, которую следует проводить в Иордании". В качестве оправдания Иден сослался на недостаток информации.

Премьер-министр оказался в крайне затруднительном положении. Было ясно - консервативная партия ждет от него заявления о том, что Англия немедленно силой восстановит свои позиции в Иордании. Но Иден не был уверен, что такая операция даст положительные результаты. Да и генерал Глабб, прибывший уже в Лондон, считал, что применение жестких мер к Иордании на данном этапе привело бы к нежелательным последствиям.

Подводя итоги обсуждению в парламенте положения на Ближнем Востоке, Рандольф Черчилль писал: "Что касается сэра Антони, то эти дебаты знаменовали начало распада личности и характера, которыми, по мнению общественности, он обладал".

Поведение Идена во время дебатов не понравилось горячим головам из консервативной партии. Английская печать писала: "Престиж сэра Антони получил удар. Об этом ясно говорило молчание и угнетенное состояние депутатов на консервативных скамьях позади Идена. Подобные эпизоды неизбежно заставляют задать вопрос: "Как долго еще сможет протянуть Иден?" События могут спасти сэра Антони, но трудно избавиться от чувства, что если этот год будет продолжаться так, как он начался, то в 1957 году не сэр Антони Иден, а Гарольд Макмиллан будет распоряжаться на Даунинг стрит". Пророческое предсказание! Оно сбылось с большой точностью.

Середина 50-х годов была отмечена двумя крупными агрессивными актами, которыми империалистические политики намеревались обеспечить сохранение колониализма, нанести удар делу свободы и независимости народов, подорвать единство стран социалистического лагеря и ослабить мировую социалистическую систему. Англия, Франция и Израиль, стремясь обеспечить свои империалистические интересы на Ближнем Востоке, развязали вооруженную агрессию против Египта. В то же время империалистические круги спровоцировали контрреволюционный мятеж в Венгрии. Это были звенья одной цепи...

Избавившись от английской оккупации, египетское правительство наметило к осуществлению ряд мер по ликвидации тяжких последствий колониального господства Англии, развитию национальной экономики и повышению жизненного уровня народа. Успех этой программы зависел прежде всего от строительства Асуанской плотины на реке Нил, которая должна была намного увеличить посевные площади и обеспечить электроэнергию для развития промышленности. Для строительства плотины требовались крупные капиталовложения, и Египет надеялся получить примерно 270 млн. долл. у Международного банка реконструкции и развития, у Англии и у США. Однако обе страны выразили готовность дать взаймы на неприемлемых для Египта политических условиях. Принципиально нового в этом ничего не было. На таких условиях империалистические страны обычно "помогают" развивающимся странам. Английский автор Хью отмечает, что это был случай, когда "Запад открыто использовал помощь развивающимся странам в качестве инструмента политики". Когда же Египет отклонил предложенные условия, правительства Англии и США взяли обрат но свои предложения о предоставлении кредитов на строительство Асуанской плотины.

26 июля 1956 г. египетское правительство объявило о национализации англо-французской "Всеобщей компании Суэцкого морского канала", владевшей находящимся на египетской территории Суэцким каналом. Юридически это была совершенно законная акция, и осуществлялась она в интересах как народа Египта, так и всех арабских народов. Условия концессии, по которой действовала компания, предусматривали, что она является египетской, подлежит местной юрисдикции, должна управляться по законам и обычаям Египта и будет в вопросах эксплуатации Суэцкого канала выступать от имени египетского правительства.

Как известно, канал был построен потом и кровью египтян. Строительство началось в 1859 году и велось вручную. Рабочие набирались в принудительном порядке из египетских феллахов. Каждый месяц набирали по 60 тыс. рабочих, что было непомерной тяжестью для египетского народа, численность которого составляла тогда 4 млн. человек. Примерно 120 тыс. египтян погибло на строительстве от непосильного труда и болезней. Египет израсходовал на постройку канала 450 млн. франков. Эта сумма не включает трудовое участие и стоимость земли, отведенной под канал.

В 1875 году английское правительство купило у тогдашнего правителя Египта принадлежавшие ему акции компании Суэцкого канала. В конце концов Египет был полностью отстранен и от управления каналом, и от участия в прибылях, получаемых от его эксплуатации. Национальное достояние Египта оказалось захваченным колонизаторами.

В мемуарах Идена глава, посвященная национализации Суэцкого канала, называется "Кража". Было бы не правильно выбор автором такого заголовка относить к неудачной попытке беллетризации исторического события или счесть отражением его эмоционального состояния, порожденного неудачным личным участием в событиях. Это выражение убеждений Идена, его мировоззрения; более того, это выражение мировоззрения правящих кругов Англии. Именно это мировоззрение лежит в основе современного английского неоколониализма, и оно служило моральным "оправданием" для английского правительства, предпринявшего вооруженное нападение на Египет в 1956 году. Это сугубо классовая империалистическая концепция, гласящая, что все отнятое колонизаторами силой, хитростью, коварством у порабощенных ими народов на протяжении десятилетий и столетий является священной и неотъемлемой собственностью империалистов. То, что британские колонизаторы отняли у Египта в XIX веке его имущество и его независимость, английские политики и историки считают естественным и законным. Когда же народ Египта заявил о том, что он намерен восстановить свои права на отнятое у него когда- то достояние, из Лондона раздался крик: "Кража!" Таковы идеология и мораль империалистов, являющиеся существенным элементом в международных отношениях.

Английское правительство было застигнуто врасплох акцией Египта, хотя если бы оно внимательнее следило за выступлениями египетских государственных деятелей и лучше понимало процессы, происходящие в этой стране, то внезапности могло бы и не быть.

Иден получил известие о национализации Суэцкого канала в разгар официального обеда, который он давал 26 июля в честь прибывших в Лондон иракских деятелей - короля Фейсала и премьер-министра Нури Сайда, усердного защитника английских интересов в Ираке. Нури тут же посоветовал Идену: "Ударьте по нему, ударь те тяжело, ударьте по нему сейчас". Имелся в виду Насер. Наспех избавившись от таких гостей, как лейбористы Гейтскелл и Шоукросс, Иден тут же созвал своих министров, начальников штабов, а также пригласил французского посла и советника посольства США. Как рассказывал впоследствии Нури, Иден был взбешен до предела. Вероятно, уже в тот момент он пришел к мысли о том, что египетское правительство должно быть устранено. Если удастся добиться этого средствами экономического и политического давления - хорошо, если нет - придется применить силу.

На следующий день Иден телеграфировал президенту Эйзенхауэру: "Сегодня утром я проанализировал всю ситуацию со своими коллегами по кабинету и с начальниками штабов. Мы единодушно согласились, что не можем допустить, чтобы Насер захватил контроль над каналом... Мы не должны допустить, чтобы нас втянули в юридические препирательства относительно права египетского правительства национализировать то, что технически является египетской компанией... (подчеркнуто мной. - В. Т.). Нам представляется, что вряд ли мы достигнем своей цели одним экономическим нажимом... Нам прежде всего следует подвергнуть Египет максимальному политическому давлению... Мои коллеги и я убеждены в том, что нам необходимо быть готовыми в качестве последнего средства применить силу с целью образумить Насера. Со своей стороны, мы готовы пойти на это. Сегодня утром я дал указания нашим начальникам штабов срочно подготовить соответствующий военный план".

Такая оперативность свидетельствует о существовании в тот момент полного единства и твердой решимости в английском правительстве. Все это выглядит так, будто в Лондоне ждали лишь предлога, чтобы обрушить на Египет всю экономическую, политическую и военную мощь с целью восстановить свои позиции в этой стране и во всем арабском мире.

Немедленно были введены экономические меры давления на Египет, а печать стала готовить английский народ к военному нападению на эту страну. Уже 28 июля "Тайме" требовала: "Время решать". "Захват канала представляет собой акт международного разбоя,- объявляла газета. - Если Насер докажет, что он может безнаказанно захватывать западную собственность, то другие, несомненно, последуют его примеру. Нефтяные поля Среднего Востока, от которых так сильно зависит уровень жизни в Англии, находятся преимущественно под властью дружественных правительств. Но в движущихся песках арабской политики экстремисты любой страны потребуют последовать за Египтом, если они увидят, что он действует успешно". Через несколько дней та же газета призывала: "Если наши американские союзники не могут или не хотят присоединиться, то Англия и Франция должны действовать без них".

Казалось, общественное мнение следует этим призы вам пропагандистской машины, тем более что в парламенте не только консерваторы, но и лейбористы высказались за применение решительных мер к Египту. Лидер лейбористов Гейтскелл 27 июля поддержал в палате общин правительство и резко осудил Египет, квалифицировав национализацию Суэцкого канала как "своевольный и ничем не оправданный шаг". Выступая 2 августа, Гейт скелл допускал применение вооруженной силы против Египта. Даже так называемые "левые" лейбористы соло даризировались с правительством Идена. Во всяком случае их признанный лидер Эньюрин Бивен заявил Эмери, крайнему стороннику военных мер: "Это доказывает, что вы были правы".

И здесь премьер-министр допустил один из многих своих промахов. Он был тогда уверен, что лейбористская оппозиция - на его стороне. А это очень важно. Английская история учит, что правительство не рискует вступать в войну, не располагая поддержкой оппозиции. Идену следовало бы учитывать, что в будущем позиция лейбористов может претерпеть изменения. И такое изменение про изошло довольно быстро.

В международном плане сразу же наметились две принципиально противоположные линии. Советский Союз и другие социалистические страны решительно выступили на стороне Египта. Правительство СССР официально за явило, что оно "считает решение правительства Египта о национализации Суэцкого канала вполне законным действием, вытекающим из суверенных прав Египта". О поддержке действий Египта заявило большинство афро-азиатских государств. В защиту справедливого дела подняли свой голос многочисленные прогрессивные общественные силы.

Это не могло не сказаться на позиции английского на рода. Очень скоро шовинистическая пропаганда в значительной степени утратила свою эффективность. Простые люди Англии начали понимать, что требуется проявить осторожность, иначе их страна может оказаться в затруднительном положении. Эти настроения охватили рядовые массы лейбористской партии. Под их воздействием заколебались боссы. Уже 13 августа так называемый "теневой кабинет" лейбористов решил, что национализация Суэц кого канала не дает оснований для применения силы в отношении Египта. Это была знаменательная метаморфоза, и, игнорируя ее, кабинет Идена совершил новую ошибку.

Другой линии следовали английские консерваторы, а также правительства Франции и США, осуществлявшие совместно с кабинетом Идена меры экономического нажима на Египет. Эти страны провели ряд международных конференций с целью оказать международно-политическое давление на непокорный Каир и заставить его согласиться на оставление Суэцкого канала в руках империалистических кругов. Второй целью этих маневров было выиграть время, необходимое для подготовки военного нападения на Египет.

По инициативе Англии, Франции и США в августе 1956 года в Лондоне собралась конференция 22 держав, которая должна была, по замыслу ее организаторов, установить так называемое международное управление Суэцким каналом. Чтобы склонить египетское правительство принять его и отказаться от национализации канала, в Каир направили австралийского премьер-министра Мензиса; однако его миссия не имела успеха.

В сентябре Даллес выступил с предложением о создании ассоциации пользователей Суэцким каналом, в которой приняли бы участие США, Англия и Франция. Ассоциация получила бы право координации судоходства по Суэцкому каналу и взимания сборов за проход судов через канал. Это был слабо замаскированный план захвата канала империалистическими державами. Новая кон ференция, в которой приняли участие 18 стран, с известными колебаниями приняла американский план, но Египет отверг его.

Лейбористские лидеры все настойчивее заявляли, что не смогут поддержать военные действия против Египта, если они не будут санкционированы Организацией Объединенных Наций. Поэтому английское правительство, не собиравшееся вначале привлекать ООН к проблеме Суэцкого канала, сочло необходимым обратиться туда. Такое обращение могло быть также использовано впоследствии для обоснования перед народными массами военной акции: можно было бы заявить, что, поскольку обращение в ООН не дало результатов, "справедливость" пришлось восстанавливать силой.

Англия и Франция подали в Совет Безопасности жалобу на Египет и предложили призвать его к сотрудничеству с ассоциацией пользователей. СССР не допустил принятия такой резолюции, применив свое право "вето".

Одновременно с официальными международными акциями в глубокой тайне формировался союз Англии с Францией и Израилем и энергично готовилось военное нападение на Египет. Французское правительство охотно шло на эту операцию и далее торопило ее подготовку. Отношения Парижа с арабскими народами все равно были испорчены, и ему нечего было терять. Политики с Кэ д'Орсэ надеялись, что военная акция против Египта не только восстановит "права" Франции на Суэцкий канал, но и приведет к смене режима в Каире, а следовательно, к прекращению египетской помощи народу Алжира, ведшему тогда активную борьбу против французского колониального господства.

К этому времени правительство Ги Молле установило отношения тесного сотрудничества с Израилем, французское оружие потоком шло в эту страну, и Париж быстро достиг договоренности с Тель-Авивом о совместном нападении на египтян. В конфликте по поводу Суэцкого канала агрессивные лидеры Израиля усмотрели удачную возможность для расширения своей территориальной экспансии за счет Египта.

Кабинет Идена также стремился привлечь Израиль в качестве союзника, но в отличие от французского правительства должен был делать это в глубочайшей тайне. Дело в том, что его планы предусматривали замену правительства Насера проанглийской кликой, которая вместе с Нури Саидом объединила бы вокруг себя правительства других арабских стран, причем Англия направляла бы их деятельность в своих интересах. Поэтому нельзя было допустить, чтобы арабам стало известно о блокировании Лондона с Израилем, находившимся с ними в состоянии войны с 1948 года.

Сговор трех агрессоров налаживали в основном фран цузы, но на самом последнем этапе и англичанам пришлось принять в этом участие. 16 октября Иден и Ллойд встретились с французскими руководителями Молле и Пино. Был подробно обсужден и принят план нападения на Египет под кодовым названием "Мушкетер II". А на следующий день, вернувшись в Лондон, Идеи уверял, что Англия и Франция договорились создать ассоциацию пользователей. В то же время он подчеркивал свою не причастность к действиям Израиля: "Я не желаю ничего знать об Израиле". Английский премьер-министр не скупился на лживые заявления.

Через неделю, 24 октября, Селвин Ллойд и Патрик Дин встретились с Молле и Пино и с руководителями Израиля - премьер-министром Бен-Гурионом и военным министром Моше Даяном. Эта встреча и завершила сговор трех агрессоров.

Упорное стремление правительства Идена сделать вид, что оно непричастно к нападению Израиля на Египет, побудило Пино заметить: "Я был тогда поражен тем, что Англия прежде всего ищет средств оправдать свои действия в глазах арабов и мировой общественности". Пино утверждал, что план нападения был оформлен специальным документом, который подписали от Франции - Пи но, от Израиля - Бен-Гурион и от Англии - Патрик Дин. Это произошло на вилле в Севре.

Интересно, что споры по поводу того, о чем договорились английское и израильское правительства в октябре 1956 года, продолжались спустя 12 лет. Английская сторона упорно замалчивала наличие такого сговора. Из помещенного в английском журнале "Лисенер" интервью с Бен-Гурионом видно, что он был крайне недоволен попытками Идена и его коллег откреститься от сговора с Изра илем. Бен-Гурион заявил, что, поскольку "Иден вел себя не как джентльмен", он не чувствует себя обязанным молчать; у него есть четыре тома материалов по этому вопросу, которые будут опубликованы, когда "Идена, Селвин Ллойда и других уже не будет в живых".

В результате переговоров между официальными представителями Англии, Франции и Израиля во второй поло вине октября 1956 года блок агрессоров был окончательно оформлен.

Одновременно продолжалась лихорадочная деятельность по военной линии. Была создана объединенная англо-французская группа планирования, которая работала под дном реки Темзы в секретном убежище, сохранившемся со времен второй мировой войны. Договорились, что верховное командование вторжением в Египет будет поручено генералу Кейтли, главнокомандующему английскими силами на Ближнем Востоке. Его заместителем был назначен француз - вице-адмирал Баржо.

Обеспечение военной стороны вторжения неожиданно оказалось трудным делом, несмотря на то что обе страны в рамках НАТО далеко продвинулись по пути гонки вооружений, истратив на нее огромные суммы. "Оборонные мероприятия Англии, - пишет Хью Томас, - осуществлялись или с расчетом на всеобъемлющую ядерную войну против России, или с учетом необходимости подавления восстаний в колониях. И почти совершенно отсутствовала подготовка к ведению ограниченной, или традиционной, войны старого типа". Между тем нападение на Египет как раз и должно было стать такой "традиционной вой ной". Поэтому военным штабам пришлось многое импровизировать.

Подготовка к нападению затруднялась отсутствием вблизи Египта подходящих баз, на которых можно было бы сосредоточить войска для удара. Ближе всего находился Кипр, но расположенные на нем английские базы не могли удовлетворить потребности подготовляемой операции. Пришлось многие самолеты и суда базировать на Мальте.

Было условлено, что англичане обеспечат большую часть сил вторжения: средние и легкие бомбардировщики, истребители, 50 тыс. солдат и более 100 военных кораблей. Французы выставляли 30 кораблей и 30 тыс. солдат. Из семи авианосцев пять были английскими и два - французскими. Штаб операции разместился на Кипре."

В соответствии с принятым тремя правительствами планом Израиль начал военные действия против Египта в 21 час 29 октября 1956 г. Удар был нанесен в направлении Синайского полуострова и Суэцкого канала. Через 19 часов, 30 октября, в 16 час. 30 мин. правительства Англии и Франции предъявили Египту ультиматум, содержавший требование в течение 12 часов прекратить все действия военного характера на суше, море и в воздухе, отвести все вооруженные силы на десять миль от Суэцко го канала, согласиться на оккупацию английскими и французскими вооруженными силами ключевых позиций в Порт-Саиде, Исмаилии и Суэце. В случае отклонения этих требований правительства Англии и Франции угрожали египетскому правительству вооруженной интервенцией. Официально ультиматум был направлен и Израилю. Этот лицемерный ход должен был изобразить агрессоров в виде этаких беспристрастных третейских судей, одинаково относящихся и к Египту, и к Израилю и выступающих лишь "в интересах восстановления мира".

Поскольку израильские войска уже продвинулись по египетской территории на 160 миль, то ультиматум узаконивал этот захват. Более того, требуя, чтобы войска воюющих сторон остановились в десяти милях от канала, Англия и Франция как бы приглашали израильтян продвинуться еще на 120 миль. Таким образом, абсурдность претензий правительств Идена и Молле на "беспристрастность" обнаруживалась сразу же при ознакомлении с текстом ультиматума. Не случайно канадский автор Т. Робертсон пишет об Идене этих дней: "Бедный, жалкий Иден производил впечатление как мошенника, так и дурака, когда он сгибался под бременем, которое сам на себя взвалил".

Английское правительство, несомненно, допустило крупную ошибку, сблокировавшись с Израилем. Несмотря на все попытки скрыть это, арабские государства прекрасно поняли, что на них напали два врага: один из них пытается восстановить свое прошлое колониальное господство, а второй посягает на арабскую территорию. Это укрепило единство в рядах арабов и стимулировало их борьбу против агрессоров.

30 октября египетское правительство отклонило англо французский ультиматум и объявило всеобщую мобилизацию. На следующий день срок ультиматума истек, и правительство Идена приказало генералу Кейтли начать военные действия против Египта. Вечером 31 октября английские бомбардировщики с Кипра и Мальты нанес ли удар по египетским аэродромам. Атаки с воздуха продолжались в течение пяти дней, а утром 5 ноября английские и французские десантные части высадились в Порт-Саиде.

Иден и его коллеги наивно полагали, что, как только на Египет упадут первые бомбы и высадятся первые десантники, египетский народ тут же свергнет свое правительство и покорно примет предложенный ему агрессорами марионеточный режим. Этими расчетами объясняется то внимание, которое было уделено подготовке психологической войны против Египта. Для этого на Кипре было создано специальное управление под руководством бригадного генерала Фергюсона. Оно предприняло "радионаступление" и засыпало египетские города миллионами листовок, содержавших призыв свергнуть "тирана Насера". Однако народ Египта, прекрасно понимая, что хотят навязать ему агрессоры, тесно сплотился вокруг своего правительства и поддержал его военные усилия. В распоряжении египетского командования была армия примерно в 100 тыс. человек. Четвертая ее часть находилась на Синае, и, опасаясь окружения этих соединений, командование дало приказ об эвакуации их через канал.

6 ноября англо-французские части заняли Порт-Саид. В тот же день они двинулись на юг, в сторону Исмаилии и Суэца, и к вечеру продвинулись на 23 мили. Но в этот момент генерал Кейтли получил из Лондона приказ о прекращении огня. Советский историк А. М. Голдобин в интересном исследовании, посвященном суэцкому кризису, пишет: "Несомненно, Египет был к вечеру 6 ноября в очень трудном положении. Сражение в воздухе, бои на Синае и в Порт-Саиде были проиграны. Египтяне готовились в крайнем случае к всеобщей партизанской войне, сотни тысяч ружей были розданы населению. Но в этот момент рука агрессора была остановлена". Кто же остановил эту руку?

Английская, а в значительной степени и американская мемуаристика и историография упорно проводят мысль о том, что военная акция Англии и Франции не удалась потому, что против них выступили Соединенные Штаты. Эта версия широко распространяется, с одной стороны, потому, что в Лондоне не хотят признать решающий вклад Советского Союза в восстановление мира на Ближнем Востоке. Ведь признание истинной роли СССР в этот трудный для арабских стран момент свело бы на нет усиленно пропагандируемые на Западе концепции о "коварных замыслах" СССР в отношении арабов, о его "агрессивных намерениях" в этом районе и т. п. Тем самым оказалась бы подорванной позиция империализма в идеологической борьбе против СССР.

С другой стороны, версия о "благодетельной" роли США в период войны 1956 года устраивает американские правящие круги, ибо рисует их в качестве друзей арабов. А это полезно, учитывая нефтяные, стратегические и политические интересы Соединенных Штатов на Ближнем Востоке

Факты говорят о другом. Советское правительство во время суэцкого конфликта активно и решительно встало на защиту боровшегося за свою независимость Египта. Оно предприняло ряд попыток использовать Организацию Объединенных Наций для противодействия агрессии. Сразу после нападения Израиля, еще до англо-французского вторжения, оно обратилось в Совет Безопасности ООН с предложением принять резолюцию, требующую прекращения военных действий и отвода израильских войск. При голосовании США воздержались. Англия и Франция применили "вето" и резолюция не прошла.

2 ноября чрезвычайная сессия Генеральной Ассамб леи ООН подавляющим большинством голосов потребовала от трех агрессоров прекращения военных действий и вывода их войск с египетской территории. Агрессоры игнорировали этот призыв.

Тогда Советское правительство предприняло решающий шаг. 5 ноября оно потребовало от Англии, Франции и Израиля немедленно прекратить войну против Египта и предупредило, что ее продолжение может привести к опасным последствиям. В послании главы Советского правительства Идену говорилось: "В каком положении оказалась бы сама Англия, если бы на нее напали более сильные государства, располагающие всеми видами со временного истребительного оружия? А ведь такие страны могли бы в настоящее время и не посылать к берегам Англии военно-морского или военно-воздушного флотов, а использовать другие средства, например, ракетную технику... Глубоко озабоченные развитием событий на Ближнем и Среднем Востоке и руководствуясь интересами сохранения всеобщего мира, мы считаем, что правительство Англии должно внять голосу благоразумия и остановить войну в Египте. Мы обращаемся к Вам, к парламенту, к лейбористской партии, профсоюзам, ко всему народу Англии: прекратите вооруженную агрессию, остановите кровопролитие. Война в Египте может перекинуться на другие страны и перерасти в третью мировую войну". И чтобы не оставалось никаких сомнений в твердости намерений Советского Союза, послание заключало: "Мы полны решимости применением силы сокрушить агрессоров и восстановить мир на Ближнем Востоке".

Одновременно министр иностранных дел СССР направил телеграмму председателю Совета Безопасности ООН с предложением потребовать от Англии, Франции и Израиля в течение 12 часов прекратить военные действия и в течение трех дней вывести вторгшиеся в Египет войска. СССР предлагал оказать Египту вооруженную и другую помощь, если Англия, Франция и Израиль не выполнят это требование Совета Безопасности.

Советское правительство обратилось также к президенту Эйзенхауэру с предложением использовать военные силы обеих стран для пресечения агрессии. Соединенные Штаты отвергли это предложение.

Утром 6 ноября послание главы Советского правительства было опубликовано в английской печати. В Лондоне поняли, что играют с огнем. Наступило отрезвление. И сразу же возник разброд в руководящих кругах страны. Так всегда бывает, когда правительство терпит сокрушительное поражение. На заседании английского кабине та обнаружилось, что он раскололся. Восемь членов кабинета грозили подать в отставку, если война не будет прекращена. И правительство приняло решение прекратить военные действия, даже не посоветовавшись с начальниками штабов. Было некогда да и незачем, по скольку решение принималось под давлением политических факторов. Иден в полдень позвонил в Париж Молле, поставил его перед свершившимся фактом и повесил трубку.

Прошло 22 часа с того момента, как послы СССР в Лондоне и Париже вручили послания Советского правительства Идену и Молле, и война была прекращена. В декабре чужеземные войска покинули египетскую территорию. Это было тягчайшим поражением английского и французского империализма.

Почему же так случилось? Прежде всего потому, что Иден и его коллеги ошиблись в своих расчетах. Они не учли важнейшего фактора, определявшего развитие международных отношений в ту пору, нового соотношения сил на мировой арене, сложившегося в результате кризиса империалистической системы, с одной стороны, и дальнейшего укрепления мировой социалистической системы - с другой.

Такова правда. Посол США во Франции в те дни, вы ступая по радио, говорил, что "советское вмешательство было решающим". Многие историки в западном мире приходят к аналогичному выводу. "Нажим со стороны Советского Союза явился последним ударом, который прекратил колебания Идена относительно капитуляции". Это слова американского историка Флеминга. "Русская ракетная угроза, - пишет Хью Томас, - как полагали во многих местах, была главным фактором, остановившим союзников". Известный американский международник Ганс Моргентау также считает, что "неожиданный и полный крах позиции западных держав объясняется воздействием русского ультиматума".

Естественно возникает вопрос: а какова же была в действительности позиция США в момент суэцкого кризиса? Правительство Эйзенхауэра, понимая, что агрессия против Египта крайне непопулярна в глазах мирового общественного мнения и неизбежно обречена на провал, решило прибегнуть к коварной и лицемерной тактике. Как указывается в коллективном труде "История внеш ней политики СССР", "на словах оно отмежевалось от своих союзников по НАТО - Англии и Франции. На деле оно продолжало снабжать Англию и Францию нефтью и предоставило Англии заем в сумме 500 млн. долл.".

Английский тезис о том, что Вашингтон выступил против Лондона, основывается лишь на том, что представители США в ООН при обсуждении суэцкой проблемы или голосовали не вместе с Англией, или воздерживались. Поскольку они не объединились и с теми, кто давал верную и принципиальную оценку агрессии против Египта, то точнее было бы сказать, что США не поддержали Англию в ООН. Заняв нейтральную позицию, они не оказали трем агрессорам и военной поддержки в суэцкой войне.

Эта позиция Вашингтона должна оцениваться в свете ряда связанных с ней фактов. Во-первых, США оказывали Англии всяческую политическую поддержку как своему союзнику по НАТО. Американское правительство последовательно отклоняло все советские предложения, реализация которых должна была призвать агрессоров к порядку. Оно активно поддерживало английские планы и выдвигало собственные проекты, целью которых было сорвать национализацию Суэцкого канала, сохранив управление им в руках западных стран. США знали, как знал и весь мир, о подготовке военного нападения на Египет и не пытались помешать совершить его. Английские ссылки на то, что американцы во время военных действий подорвали фунт стерлингов, необоснованны. Фунт подорвало само правительство Идена, пустившись в авантюру. Британская валюта заколебалась потому, что международные финансовые круги сразу же поняли: война на Ближнем Востоке плохо кончится для Англии и, следовательно, ослабит позиции фунта стерлингов. Это была, так сказать, нормальная реакция финансового мира на затруднительное положение, в которое правительство Идена поставило свою страну.

Во-вторых, есть основание полагать, что самостоятельная английская акция на Ближнем Востоке имела целью утвердить независимость от США политики Англии в этом районе, продемонстрировав Вашингтону возможности Лондона. Речь шла о повышении статуса Англии в англо-американском блоке и в НАТО. Этакая "жажда самостоятельности" не могла импонировать Соединенным Штатам.

В-третьих, не могла радовать американцев и перспектива успеха затеянной Лондоном и Парижем операции, ибо он означал бы радикальное укрепление английских позиций на Ближнем Востоке. А цель политики США была как раз обратной - заменить здесь английское влияние американским. Исходя из этих соображений, правительство США было объективно заинтересовано в неудаче акции правительства Идена.

В-четвертых, по этим же мотивам правительство США никак не желало ссориться с арабами и остерегалось предпринимать шаги, которые могли бы вызвать отрицательную реакцию в арабском мире.

В-пятых, на Даунинг-стрит не могли рассчитывать на активную американскую поддержку в войне против арабов хотя бы потому, что английское правительство и не просило о ней. Оно было убеждено, что справится своими силами. Иден лишь информировал Эйзенхауэра о принятых решениях, да и то в весьма общей форме.

В-шестых, предпринимая военное нападение на Египет за неделю с небольшим до президентских выборов в США, Иден несомненно хотел осуществить эту акцию в условиях, когда президент будет связан в своих действиях соображениями избирательной кампании. Это тоже свидетельствует о том, что в Лондоне не стремились заручиться американской поддержкой.

И, наконец, правительство США не могло упустить этот случай, чтобы не приструнить Идена и не взять реванш за события 1954 года. А тогда он много раз пренебрегал мнением и пожеланиями американцев в крупных международных делах. Он не посчитался с Даллесом на Берлинском совещании министров иностранных дел. Иден сорвал американские планы "интернационализировать" войну во Вьетнаме. Вразрез с позицией Даллеса он вы ступил на Женевском совещании за окончание войны в Индокитае. В конце 1954 года Иден пытался перехватить у правительства США ведущую роль в налаживании соглашений, которые должны были привести к ремилитаризации Западной Германии. В свете этих фактов можно понять желание Эйзенхауэра и Даллеса не торопиться на выручку Идену в 1956 году и использовать его затруднения с выгодой для себя. Распределение сил в англо американском союзе было таково, что английское правительство не могло претендовать на желаемую им меру самостоятельности. На это ему и было указано в соответствующей форме из Вашингтона.

Поражение в войне 1956 года имело для правящих кругов Англии катастрофические последствия. Человеческие жертвы, понесенные Англией в период военных действий, если судить по официальным данным, были небольшими: она потеряла убитыми 22 человека. Зато очень велик оказался полученный ею экономический ущерб. Иден как человек, явно заинтересованный в преуменьшении потерь, назвал сумму в 100 млн. ф. ст. Нам представляются более точными подсчеты, произведенные исследовательским отделом лейбористской партии через три года после событий, когда многое прояснилось. Лейбористы назвали сумму в 328 млн. ф. ст. Она включает дополнительные расходы на армию, флот и авиацию; стоимость сооружений и оборудования потерянной воен ной базы на Суэцком канале (Египет аннулировал до говор 1954 года, по которому Англия признавалась владельцем этого имущества); ущерб, понесенный английскими нефтяными компаниями; потери от прекращения торговли с Египтом и т. д. К этому следует прибавить стоимость национализированных английских банков и фирм в Египте, по которым была выплачена ограниченная компенсация.

Но ни в какое сравнение с этими цифрами не идет политический ущерб, который понесла Англия. Гарольд Никольсон, человек консервативных убеждений, знаток международных отношений, 7 ноября 1956 г. по горячим следам писал в письме жене (а значит, не для публикации): "Ну и ну! Вот это фиаско! Я испытал чувство облегчения, смешанное со стыдом, услышав о прекращении огня... Иден провалился по всем линиям. Канал теперь блокирован на несколько недель. Насера считают героем и мучеником. Источники нашего снабжения нефтью будут отрезаны по крайней мере в течение двух месяцев. Обнаружилось, что во всем мире у нас нет ни одного друга. Наша репутация запятнана. И наконец, при первой же серьезной угрозе со стороны Советского Союза мы были вынуждены отступить. Похоже, что это наш самый худший провал за всю историю. И я горячо молюсь, чтобы теперь все прекратилось и мы смогли тихо спрятать наш позор".

Провал интервенции в Египте не только раз и навсегда покончил с английским влиянием в этой стране, но и открыл широкие возможности для упрочения национальной независимости всех арабских государств.

Английское правительство недооценило силу национально-освободительного движения на Ближнем Востоке и серьезно просчиталось. Народы арабских стран оказали энергичную поддержку Египту. В Сирии был взор ван нефтепровод, принадлежавший английской нефтяной компании. Саудовская Аравия приняла меры, ограничивающие получение Англией нефти из этой страны. Иордания наложила запрет на использование английских военных баз. Сирия и Саудовская Аравия разорвали дипломатические отношения с Лондоном. На всем Ближнем Востоке английское влияние резко упало.

Суэцкая авантюра Идена вызвала большое напряжение внутри Британского содружества. Новые его члены заняли резко враждебную Англии позицию, старые так же отказали ей в своей поддержке.

Серьезно пострадали англо-французские отношения. Накануне интервенции, казалось, возродилось давнее "сердечное согласие". Однако при проигрыше отношения между партнерами всегда портятся. И на этот раз дело не обошлось без взаимных обвинений. У французов для этого было больше оснований. Кабинет Идена принял решение о прекращении военных действий самостоятельно, не посоветовавшись со своим союзником. Может быть, в виде компенсации за эту, мягко говоря, нелояльность впоследствии Иден, а также другие мемуаристы и историки всячески подчеркивали инициативу и настойчивость, проявленные французской стороной в вопросе о применении силы в Египте и в обеспечении соглашения о совместных действиях с Израилем. Трещина, появившаяся в отношениях между двумя странами после совместного провала на Ближнем Востоке, долго не могла затянуться. Это особенно чувствовалось во время пребывания у власти генерала де Голля.

Еще больший разлад вызвала суэцкая авантюра в англо-американских отношениях. Иден, слывший американофилом, не понимал объективного характера и роли межимпериалистических противоречий. Поэтому он считал, что нежелательные для Лондона акции американской стороны вызываются личной неприязнью к Англии того или иного деятеля. На этот раз он объяснял позицию США недоброжелательством Даллеса. Еще и сейчас английская историография проводит мысль, что, если бы не "злой гений" Даллеса, Эйзенхауэр мог бы вести себя по-другому. Явное заблуждение!

Если недовольство французского правительства сов местными действиями в 1956 году в Лондоне некоторое время высокомерно игнорировали (о чем довольно скоро пожалели), то в отношении США английское правительство сразу же после суэцкой войны стало придерживаться правила - не предпринимать впредь без предварительного одобрения Вашингтона никаких сколько-нибудь значительных политических или военных акций. "С тех пор,- пишет Хью Томас, - англичане никогда не пытались действовать во внешней политике независимо от США". Вскоре на этой основе был выдвинут и принят обоими правительствами принцип "взаимозависимости". Английские правящие круги, увидев через призму Суэца свою слабость в современном мире, искали дополнительную силу в более тесном союзе и сотрудничестве с США. Но, учитывая разницу в мощи обоих партнеров, развитие та кой тенденции в отношениях между ними не могло не повлечь за собой усиления зависимости Англии от Соединенных Штатов.

Провозглашение доктрины "взаимозависимости" было вынужденным, и осуществлялась она с чувством большой горечи в английских правящих кругах. После суэцкой войны недовольство позицией США в консервативной партии было очень сильным. Дело дошло до того, что 127 членов палаты общин - консерваторов внесли направленный против Соединенных Штатов проект резолюции. В этом проекте США обвинялись в том, что своими действиями "поставили Атлантический союз в крайне опасное положение".

Что касается СССР, то нет слов, чтобы описать ненависть британских реакционных кругов к великой стране социализма. Поддержка Советским Союзом справедливой борьбы арабов повлекла за собой интенсивную антисоветскую пропагандистскую кампанию в Англии, в которой приняли участие и члены правительства, и парламент, и пресса, и другие средства массовой информации.

Неудача военной интервенции в Египте серьезно подорвала авторитет консервативной партии внутри страны. В реакционных кругах крупной буржуазии консерваторами были недовольны за то, что они оказались не в состоянии успешно осуществлять такие акции, что им не хватает твердости, решительности, силы.

А в широких массах недовольство консерваторами вспыхнуло потому, что они предприняли несправедливую, разбойничью агрессию против Египта, которая чуть-чуть не переросла из локального конфликта в большую войну. Народ Англии понимал, что, пустившись в бесславную авантюру на Ближнем Востоке, правительство Идена на влекло на свою страну осуждение со стороны всех честных людей. Военное нападение на Египет дало возможность общественному мнению окончательно избавиться от ложного представления об Идене как государственном деятеле и разглядеть его истинное лицо.

Особенно возмущались англичане тем, что в период суэцкого кризиса правительство лгало народу, обманывало парламент. Это задевало "чистоту" английской демократии, которую так оберегают и назойливо ставят в пример всему миру. Правда, компетентные люди знают, что такая "демократия" от начала до конца построена на лжи и лицемерии. Но это одно. И совсем другое, когда премьер-министр "демократической" страны заведомо лжет парламенту и народу. Здесь уже непристойное на рушение правил игры.

Гарольд Никольсон был в гуще событий, и поэтому его оценки, сделанные в дневнике, то есть для самого себя, весьма показательны для. понимания тогдашнего со стояния умов в Англии. Нападение на Египет Гарольд Никольсон квалифицировал как "преступление". 2 ноября он, рассуждая о возможном успехе на суэцком фронте, замечал: "Успех не сделает грязный трюк менее грязным". По поводу сговора с Израилем старый консерватор высказался так: "Это в действительности одна из самых постыдных сделок за всю нашу историю. Потребуются годы, прежде чем мы восстановим наш моральный авторитет в мире".

3 ноября Никольсон записал: "Мы слушали выступление Идена по телевидению. Это бесчестное... представление". 4 ноября он разговаривал с сыном Найджелом, находившимся в Лондоне. Молодой консерватор сказал отцу, что у него "вызывает отвращение лицемерие Идена во время его выступления по радио".

Прошло время, по выражению Идена, "пыль улеглась", но Гарольд Никольсон продолжал возмущаться: "Добропорядочным тори не нравится, что Иден поставил их в ложное положение, вынудив их говорить в избирательных округах вещи, которые, как известно, являются заведомой неправдой". На следующий день в его дневнике появляется другая запись: "Для меня имеет очень большое значение, что премьер-министр... выступил перед страной с серией позорных лживых заявлений".

О чем конкретно идет речь, что имели в виду англичане, говоря о лжи Идена? Ответ на этот вопрос дает запись заседания "комитета 1922 года" (комитет членов палаты общин - консерваторов), состоявшегося ^декабря 1956 г. Перед собравшимися выступил Иден и закончил свою речь словами: "Пока я жив, я не выражу сожаления по поводу того, что мы сделали". Затем слово взял Найджел Никольсон, выступивший от имени тех, "кто был нелоялен в отношении премьер-министра". Он заявил, что операция против Египта была не только нецелесообразной, но и ошибочной в принципе. "Она была пред принята таким образом, что достопочтенные джентльмены, включая самого премьер-министра, могли использовать... аргументы, которые сами по себе были бесчестны ми. Я был поражен серией заявлений, являвшихся полу правдой, которую мы были обязаны говорить для оправдания нашей акции".

"Мне нет необходимости называть эти заявления, - продолжал Никольсон - младший, - ибо они почти все хорошо известны... Только что говорилось об одном из них: выдвигалось обвинение в тайном сговоре. Почему премьер-министр не ответил на него более прямым опровержением? Затем существует разница между французскими и английскими объяснениями причины, почему мы не информировали (о своих намерениях. - В. Т.) американцев. Существует легенда, что мы "оказали помощь ООН". Разрешите мне добавить четвертый пункт. Что имел в виду премьер-министр, когда он только что сказал, что мы сделали все, "что могли, чтобы при помощи предупреждения остановить израильско-арабскую войну"? Кого он предупреждал и о чем? Это и есть те вещи, которые я называю полуправдой".

Иден ответил на эти обвинения. "Конечно, - заявил он, - есть кое-что и неприятное, связанное с нашей акцией. Вы, надеюсь, не считаете, что Молле и я получали удовольствие, действуя за спиной американцев и Объединенных Наций? Но как можно было поступить иначе? Я могу понять, что Никольсон подразумевает под "полу правдой". Некоторые заявления, являвшиеся полуправдой, если они вообще были, были немногочисленными и не затрагивали серьезных проблем. Они были необходимы, они всегда необходимы при осуществлении операций такого рода". Итак, премьер-министр Англии, лидер консервативной партии был вынужден официально признать ложь и обман, которыми он пользовался в период суэц кого кризиса.

Разве могла партия тори после этого ориентироваться на Идена, который сам признался в бесчестных действиях? Разве могли после этого верить консерваторам и поддерживать их избиратели? Верхушка партии давала на эти вопросы отрицательные ответы, что вызвало борьбу и острые трения среди нее. "Величайшей ошибкой было, - пишет Томас, - втянуть страну в войну на основании того, что в свете имеющихся ныне свидетельств должно расцениваться как умышленный обман народа. Никак нельзя оправдать направление войск в битву и призыв к национальному единству под фальшивым предлогом".

Как видим, Идена обвиняли не за неудачу. В конце концов у любого политического деятеля могут быть не удачи. Премьер-министра обвиняли в другом: он вел дело таким образом, что дискредитировал свою партию, существующую политическую систему в Англии, тот незыблемый порядок, который именуется "истэблишмент". Именно поэтому открытый бунт против Идена начался в рядах его же коллег по кабинету, затем в консервативной фракции парламента и среди государственных служащих (прежде всего в Форин оффис) не после поражения трех агрессоров, а еще в момент предъявления ультиматума Египту, который всеми правильно был понят как объявление войны. Напротив, после приказа о прекращении огня бунт начал утихать.

В момент предъявления ультиматума достигло апогея и нараставшее в течение трех месяцев движение протеста против политики правительства Идена, постепенно охватывавшее все более широкие народные массы и в конце концов захлестнувшее лейбористскую партию и конгресс тред-юнионов.

31 октября подал в отставку в знак протеста против суэцкой политики правительства заместитель министра иностранных дел Наттинг. Его примеру последовал заместитель министра финансов Бойл. Сенсацию вызвала отставка Кларка, помощника Идена по связям с прессой. Он решил покинуть Даунинг-стрит после того, как главный парламентский организатор консервативной партии дал ему указание сообщить прессе, что отставка Наттин- га вызвана не политическими мотивами, а состоянием здоровья, что было, конечно, неправдой. Второй причиной отставки Кларка, как он сам говорил, явилось то, что "правительство старалось использовать конфиденциальные каналы связи с прессой и Би-Би-Си для выдвижения таких версий", которые давали заведомо неправильную трактовку событий.

В парламенте возникла группа, состоявшая примерно из 15 депутатов-консерваторов, которая выступала против политики правительства Идена во время суэцкого кризиса. Главой группы был Спирмэн. Члены этой группы обращались к Идену с письменными протестами.

В Форин оффис группа заместителей министра и старших чиновников, много потрудившихся над созданием "особых отношений" с США, подписала так называемый "круглый робин"^*, осуждавший военные операции против Египта. Юридический советник министерства Фитцморис распространил меморандум, в котором подвергались критике юридические основы подготовлявшихся против Египта военных действий. Несколько младших сотрудников подали в отставку. В министерстве были очень недовольны тем, что Иден действовал, не запрашивая мнения дипломатов. История повторялась: именно так поступал двадцать лет назад Невиль Чемберлен.

^* (Подписи под таким документом расположены по замкнутому кругу, чтобы начальство не могло установить, кто подписал первым и, следовательно, был инициатором.)

Сразу же после прекращения огня последовали мно годневные дебаты в парламенте. Они были очень острыми но в конечном итоге неопасными для кабинета Идена. Консервативные депутаты довольно единодушно вы ступали в защиту действий правительства. Лейтмотивом защиты они избрали старый, заезженный мотив "советской угрозы". Он был приятен как для консервативных, так и для праволейбористских ушей. "8 ноября, - пишет Макмиллан, - Питер Торникрофт, министр торговли, про извел огромное впечатление своей сильной речью в за щиту позиции правительства. Он смело заявил, что планы русского правительства предусматривали захват Ближнего Востока... Англо-французская интервенция при остановила это". Как обычно в таких случаях, никаких доказательств приведено не было. Да их и не могло быть.

В целом парламентский финал суэцкой авантюры оказался для Идена благополучным. Никто не внес вотума недоверия его правительству. При голосовании одобрения правительственного курса воздержалось только 15 консерваторов (по другим данным - 8). Из этого следовали два вывода. Во-первых, за суэцкой политикой Идена стояло подавляющее большинство консервативной партии, стояло даже после того, как интервенция закончилась крахом. Во-вторых, никаких официальных оснований для отставки Идена, как тогда казалось, не было.

На поверхности все было спокойно, насколько это было возможно в сложившихся условиях. Но в глубине шли процессы, неуклонно ведшие к уходу Идена. В руководящих кругах консерваторов в глубокой тайне обсуждался вопрос о его судьбе. Сам он, конечно, чувствовал это и 23 ноября, сославшись на рекомендацию врача, уехал на Ямайку. Отдохнуть действительно не мешало, а главное, нужно было выждать и на досуге обдумать, как быть дальше.

Антони и Кларисса Идены отдыхали на вилле, предоставленной в их распоряжение одним из друзей. В отсутствие премьер-министра на заседаниях кабинета председательствовал министр без портфеля Батлер. Иден по телеграфу получал полную информацию о деятельности правительства и санкционировал его решения.

Однако долго отсиживаться под мягким в эту пору солнцем и лазурным небом Ямайки было нельзя. 14 декабря 1956 г. Иден возвратился в Лондон бодрым, отдохнувшим и в боевом настроении, что никак не предвещало скорой отставки. В Лондонском аэропорту он сделал довольно пространное, заранее составленное заявление, свидетельствовавшее о том же. Зная о настроениях в консервативной партии, Иден снова заявил: "Я убежден, более убежден, чем в чем-либо на протяжении всей своей общественной жизни, что мы были правы, мои коллеги и я, в суждениях и решениях, которые мы принимали. История это подтвердит". И опять в качестве главного объяснения и оправдания приводится знакомый тезис: "Сейчас все знают, что Советы планировали и готовились делать на Ближнем Востоке".

Но вскоре появились симптомы, свидетельствовавшие, что дела Идена неважны. 18 декабря состоялось заседание "комитета 1922 года". Оно показало, что консерваторы не осуждают в принципе попытку применить силу против арабов, но возмущены тем, как правительство Идена осуществило эту операцию. Идея была, по их мнению, верна, а исполнение этой идеи правительством - никудышное и вредное для Англии.

Знаменательно, что Хью Томас, комментируя запись заседания "комитета 1922 года", сделал такой вывод: в результате имевшей место дискуссии присутствовавшие, во всяком случае некоторые из них, пришли к убеждению, что "Иден больше не в состоянии выполнять обязанности премьер-министра".

Идену пришлось платить за побитые горшки. Трудность положения усугублялась тем, что недовольство главой правительства назревало уже давно. Рандольф Черчилль замечает: "Если бы даже не было суэцкого кризиса.., Иден недолго продержался бы на посту премьер- министра. Уже задолго до того многие из его коллег начали сомневаться, обладает ли он достаточной широтой взглядов, волей, моральной силой, которые необходимы британскому премьер-министру в эти перегруженные событиями годы".

Разумеется, сыграли свою роль и честолюбивые устремления деятелей, подвизавшихся на самом верху консервативной партии. Что бы ни говорили и ни писали эти деятели, как бы ни клялись интересами народа, они явно не упустили случая использовать провал ближневосточной политики Идена для замены его на посту премьер-министра. Томас утверждает, что "личная ненависть сыграла большую роль" в отставке главы правительства. "Ни Батлер, ни Макмиллан не любили Идена. Последний на ходил его излишне женственным, а первый - слишком неинтеллектуальным".

Реальными претендентами на пост премьер-министра в тех условиях могли быть только эти два деятеля. Интересно, что Макмиллан сам являлся энергичным поборником военного нападения на Египет, Батлер же вначале был нерешительным сторонником, а под конец - уже от крытым противником суэцкой авантюры. Казалось бы, это давало Батлеру преимущество - ведь он выступал против той политики, которая катастрофически обанкротилась. Но у английских консерваторов своя логика...

Когда Идену стало ясно, что руководство тори приняло неписаное решение убрать его, он постарался при лично обставить свой уход. Прошлые осложнения со здоровьем давали такую возможность. Это устраивало и его, и его партию. Врачи, конечно, тут же дали необходимую рекомендацию.

8 января 1956 г. Иден с женой отправились с неофициальным визитом к королеве в Сандрингэм - одну из ее резиденций за пределами Лондона. Здесь Иден сообщил Елизавете II, что ему придется подать в отставку. Королева обещала на следующий день приехать в Лондон, чтобы принять его отставку, как и надлежит, в Букингемском дворце.

9 января Иден собрал членов своего кабинета и сообщил им, что подает в отставку, ибо так советуют врачи. Ни он сам, ни Макмиллан не сообщают, чтобы кто-либо уговаривал премьер-министра не делать этого шага. Вы сказывались лишь сожаления. Обычная вежливость.

После заседания кабинета вслед за Иденом ушли Батлер и Макмиллан. Маркиз Солсбери - лорд-президент совета и лорд Кильмюир - лорд-канцлер на правах старших министров вызвали к себе членов правительства и с глазу на глаз с каждым советовались относительно преемника Идена. Подавляющее большинство членов правительства, а затем и членов парламента высказались в пользу Макмиллана. Иден в это время вручал свою от ставку Елизавете.

Официально королева не знала о результатах опроса, проведенного Солсбери и Кильмюиром. Создалась ситуация, при которой она имела юридическое право поручить формирование правительства любому деятелю партии, обладавшей большинством в палате общин. Случай до вольно редкий в английской государственной жизни.

На следующий день королева пригласила к себе Уинстона Черчилля и маркиза Солсбери и попросила их совета. Совет был дан в пользу Макмиллана. В 2 часа дня 10 января 1957 г. Макмиллан был приглашен в Букингемский дворец и вышел оттуда, облеченный полномочия ми премьер-министра Англии.

Через неделю лорд Бивербрук, видный политический деятель, писал своему другу: "Макмиллан - не избран ник народа. Он был выбран Черчиллем и лордом Солсбери. Это не тот человек, который нужен. Надлежало пред почесть Батлера. Политика Идена... провалилась. Политика изменяется. Но Макмиллан был поборником политики Идена. Батлер был противником... Естественно, изменение политики требует, чтобы ее проводил Батлер, а не Макмиллан".

Старый боевой конь, соратник многих консервативных премьер-министров, лорд Бивербрук, с точки зрения Элементарной логики, был прав, утверждая, что премьером должен был стать тот, кто выступал за изменение политики, ежели политика меняется. Старик, однако, не уловил, что вынужденное прекращение войны против Египта не означало изменения политики. Это было отступление. А политика оставалась старой. Продолжалась борьба за колониальные интересы Англии на Ближнем Востоке, против национально-освободительного движения арабских народов. И, конечно, для продолжения такой политики Макмиллан подходил больше, чем Батлер. Это и обусловило решение правящих кругов в его пользу.

От Макмиллана ожидали, что он исправит испорченное Иденом и будет более благоразумно вести государственный корабль. "Положение Англии в современном ми ре,- пишет Рандольф Черчилль во введении к книге об Идене, - определяется тем, что она переживает период упадка. Этот процесс может быть приостановлен, если мы отбросим в сторону всякую фальшивую сентиментальность и попытаемся посмотреть прямо в лицо суровым фактам жизни, будем их принимать такими, какие они есть, не извращая их по классовым или партийным соображениям". Совет разумный, но вряд ли исполнимый. Не могут английские государственные деятели, даже если бы они этого хотели, абстрагироваться в своих действиях от партийных и классовых интересов. Не смог этого сделать и Макмиллан.

Как и его предшественники, Гарольд Макмиллан не смог понять, что революционные изменения, происходящие в современном мире, являются необратимыми и, следовательно, политика Англии неизменно будет терпеть провал, если она не будет учитывать этот фактор. Отсюда и отсутствие успехов в английской политике в период пребывания у власти всех консервативных премьер-министров, руководивших страной после Антони Идена.

После отставки Иден отправился на несколько дней в Чекере. Затем он принял приглашение премьер-министра Новой Зеландии Холланда провести английскую зиму в этой далекой, спокойной и красивой стране. Предстояло долгое путешествие. 18 января пароход, на борту которого находились Иден с супругой, отошел от доков Тильбюри в Лондоне. Друзья пришли проводить их. Сотрудник французского посольства от имени своего правительства преподнес отъезжающим букет роз. Пароход медленно двинулся вниз по Темзе, к Северному морю, и вскоре скрылся в холодном зимнем тумане.

Политическая карьера Антони Идена закончилась.