"Дело "Трента""
"Дело "Трента"", которое было, в сущности, лишь небольшим эпизодом гражданской войны, переросло в крупный международный конфликт. В ходе его развития четко определилась поляризация позиций ведущих европейских держав, их отношение к участникам гражданской войны в США, а Линкольн впервые непосредственно проявил себя как дипломат, как государственный деятель, ответственный за важнейшие внешнеполитические решения.
В ноябре 1861 года два дипломатических представителя Конфедерации Дж. Слайделл и Дж. Мэзон направились в Англию и во Францию, чтобы добиться согласия правительств этих стран на открытое вооруженное вмешательство в гражданскую войну в США на стороне южан. 8 ноября английский почтовый пароход "Трент", на борту которого находились Слайделл и Мэзон, был остановлен военным кораблем федералистов. Дипломаты мятежников были арестованы и доставлены в Бостон.
События, связанные с этим инцидентом, были использованы Англией для провоцирования военного конфликта с правительством Линкольна. Вокруг "дела "Трента" " в правящих кругах Великобритании и среди общественности страны развернулась упорнейшая борьба, которая во многом определила будущую политику Англии по отношению к США, а это, в свою очередь, оказало немаловажное воздействие на дипломатию Линкольна.
Когда началась гражданская война в США, у власти в Англии находилось правительство вигов и либералов, возглавляемое Генри Пальмерстоном (1784-1865). В Англии к этому времени еще не завершился полностью процесс политического размежевания, следствием которого было создание либеральной партии. Этой партии предстояло занять место вигов в британской двухпартийной системе. К рассматриваемому периоду тандем вигов и либералов имел уже некоторый политический опыт. Консервативной оппозицией правительству была партия тори.
Глава правительства граф Пальмерстон прошел большой и извилистый путь в своей политической карьере. В 1806-1830 годах он был консерватором, а с 1830 года стал вигом. В 1809-1829 годах Пальмерстон был министром по военным делам, в 1830-1841 и в 1846-1850 - министром иностранных дел, в 1855-1865, с коротким перерывом, - премьер-министром. Когда началось формирование либеральной партии, верно оценив перспективы, которые открывались перед новой партией, он и ряд других деятелей партии вигов вошли в альянс с правым крылом либералов.
Аристократ по происхождению, крупный землевладелец, Пальмерстон пользовался неограниченным политическим доверием правящих кругов. К. Маркс писал о нем: "Пальмерстон умеет сочетать демократическую фразеологию с олигархическими воззрениями, выгораживать проповедующую мир буржуазию, заимствовав надменный язык аристократического прошлого Англии"*.
* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 11. - С. 62.)
Пост министра иностранных дел в правительстве Пальмерстона занимал лорд Джон Рассел (1792-1878). Его послужной список был немногим короче, чем у Пальмерстона. Член палаты общин с 1813 года, в течение многих лет лидер вигов, в 1846-1852 годы - премьер-министр. Борьба за лидерство между Расселом и Пальмерстоном нередко принимала резкие формы, хотя оба старались в интересах партии соблюдать джентльменские правила игры. Их политическое соперничество имело мало общего с той борьбой за власть, которая шла в США между буржуазией и рабовладельцами. Суть расстановки классовых и политических сил в США четко определил К. Маркс: "Современная борьба между Югом и Севером есть, следовательно, не что иное, как борьба двух социальных систем - системы рабства и системы свободного труда. Эта борьба вспыхнула потому, что обе системы не могут долее мирно существовать бок о бок на североамериканском континенте. Она может закончиться лишь побе-дои ОДНОЙ ИЗ ЭТИХ систем"*.
* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 15. - С. 355.)
"Американский вопрос" приобретал для Лондона важное значение, поскольку к этому времени США постепенно превращались в серьезного конкурента Великобритании в сфере экономики, в мореплавании, в борьбе за господство и влияние в Новом Свете.
В борьбе Пальмерстона и Рассела во второй половине 50-х годов судьба улыбнулась Пальмерстону, и Рассел вынужден был отойти на второй план, удовлетворившись постом министра иностранных дел. К. Маркс назвал Рассела классическим представителем вигизма того времени - времени, когда это политическое течение уже становилось достоянием истории. Это обстоятельство вместе с некоторыми личными качествами лорда Рассела во многом определило то, что он приобрел репутацию одного из самых беспринципных британских политиков. В то же время он зарекомендовал себя и как крайне энергичный политический деятель. Впрочем, эта его энергия, писал К. Маркс в серии статей, посвященных изображению политического портрета Джона Рассела, объяснялась "неизбежным столкновением уловок и вынужденных мер, рассчитанных только на данный момент, с неблагоприятно сложившейся обстановкой в последующий момент". "Рассел, - продолжал К. Маркс, - движим не чувством, а всегда - расчетом, но его расчет так же мелочен, как и он сам, всегда - только уловка на час"*.
* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 11. - С. 405.)
Пост министра финансов в правительстве либералов занимал Уильям Гладстон (1809-1898), который некогда был одним из активных деятелей группы тори-пилитов, но впоследствии окончательно примкнул к либералам. Семья Гладстона преуспевала в колониальной торговле и эксплуатации рабского труда на плантациях британской Вест-Индии.
Гладстон также был далеко не новичком в политической жизни Великобритании. Сын богатого коммерсанта из Ливерпуля, в 1843-1845 годах он занимал пост министра торговли, в 1845-1847 - пост министра колоний, в 1852-1855 годах был министром финансов в коалиционном правительстве Абердина. В период Крымской войны 1853-1856 годов Гладстон проявил себя как яростный противник России. В 1859-1866 годах он - министр финансов в правительстве Пальмерстона. Работа в этом правительстве оказалась для Гладстона хорошей политической школой, и в 1868 году его избирают лидером уже сложившейся к тому времени либеральной партии. Находясь на этом посту, в 1868-1874 годах он возглавлял правительство Великобритании.
Важнейшим фактором, определившим решение Гладстона войти в состав правительства Пальмерстона, было обещание последнего дать Гладстону полную свободу в финансовых вопросах.
Инерция семейных интересов четко проявлялась во внешнеполитической деятельности Гладстона. Он, в частности, одно время открыто выступал в защиту рабовладения. Однако для совокупных классовых интересов господствующих кругов Великобритании защита рабства в 50-е годы XIX в. была уже пройденным историческим этапом. И Гладстон, проявив изрядную склонность к политическому приспособленчеству, поддержал курс правительства на осуществление либеральных реформ.
Пальмерстон, Рассел и Гладстон были тремя главными руководителями британского кабинета, которому предстояло определять и проводить в жизнь политику Великобритании в годы бурных революционных потрясений в США, неизбежность которых к концу 50-х годов стала очевидной для политических и общественных кругов по обе стороны Атлантического океана.
Роль первой скрипки в этом трио играл Пальмерстон. Это в равной степени относилось и к внутренней, и к внешней политике. К. Маркс писал: "Аристократия, монополизировавшая управление внешней политикой, сначала сузилась до размеров олигархии, представленной тайным конклавом под названием кабинета, а затем кабинет был оттеснен одним лицом, лордом Пальмерстоном, который в течение последних тридцати лет узурпировал абсолютную власть в управлении национальными ресурсами Британской империи и в определении направления ее внешней политики"*.
* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 15. - С. 327.)
Внешнеполитическая сфера была доверена Расселу, но возможности министра иностранных дел в принятии важных внешнеполитических решений при сохранении его номинальных прерогатив были крайне ограничены властью и влиянием премьера.
Пестрый состав кабинета Пальмерстона накладывал отпечаток на внутреннюю и внешнеполитическую деятельность правительства. Премьер-министр прекрасно понимал, что реальное соотношение сил внутри правительства требовало от него поиска компромиссов. Только так мог он сохранить свое влияние внутри кабинета, обеспечить его успешное функционирование в интересах господствующих классов Великобритании.
Гражданская война в США так или иначе затрагивала интересы всех основных групп этих классов Англии, что создавало предпосылки для поиска политического взаимопонимания двух ведущих партий страны - либералов и консерваторов-тори. Перед лицом угрозы "национальным интересам" в условиях революционного взрыва в Соединенных Штатах перед ними настоятельно встала необходимость достижения быстрого и действенного компромисса по внутренним проблемам.
Между Пальмерстоном и руководителем консервативной оппозиции графом Дерби была достигнута негласная договоренность о том, что тори не будут особенно досаждать кабинету Пальмерстона своими оппозиционными действиями. Лояльность консерваторов была оплачена обещанием премьера воздержаться от либерализации внутриполитической жизни страны. Это политическое соглашение отразило заинтересованность обеих партий в проведении внешнеполитического курса, соответствовавшего интересам власть имущих кругов Великобритании в условиях начавшейся в США гражданской войны.
Однако, как показали дальнейшие события, договоренность либералов и консерваторов не учитывала позиции растущего рабочего класса страны. Успешное индустриальное развитие Англии не только усиливало ее мощь и международные позиции, но и вносило качественные изменения в расстановку политических сил, в частности влияло на положение рабочего класса Великобритании, расширяло возможности его воздействия на решение важнейших внутренних и внешнеполитических проблем. Несмотря на сильные реформистские тенденции в рабочем движении Великобритании, организованность пролетариата и его боевитость в 60-е годы заметно возросли. Реакция рабочего класса страны на события в США оказалась неожиданной и для либералов, и для консерваторов-тори.
Впрочем, еще до выступлений британского пролетариата в поддержку федерального правительства США и американских аболиционистов британские правящие круги увидели в революционных событиях за океаном угрозу "национальным интересам" Великобритании.
В Лондоне поэтому не скрывали своих надежд на то, что гражданская война в США будет кровопролитной, длительной и тяжелой, что она не только подорвет экономические и военные позиции заокеанского конкурента, но, возможно, завершится расколом Соединенных Штатов на два государства - буржуазный Север и рабовладельческий Юг. Во всяком случае уже в 1856 году, задолго до сецессии американского Юга, Пальмерстон, явно предвосхищая ход событий, в одном из своих писем назвал США "разъединенными штатами"*.
* (Ridley L. Lord Palmerston. - L., 1970. - P. 548.)
Пальмерстон явно выдавал желаемое за действительное. Но в этой постановке вопроса была целая политическая программа: попытаться добиться раскола и всемерного ослабления своего американского конкурента на мировых промышленных рынках, в морском судоходстве. Этой политики Пальмерстон последовательно придерживался на протяжении всего периода гражданской войны в США.
Симпатии и антипатии внешнеполитического ведомства Великобритании стали очевидны с самого начала конфликта между Севером и Югом Соединенных Штатов. Однако проявлять их следовало с максимальной осторожностью во избежание серьезных международных осложнений: открытая поддержка инсургентов-рабовладельцев была непопулярна внутри страны и являлась прямым нарушением международного права, так как означала выступление против законного правительства США.
Впрочем, руководители английского министерства иностранных дел особенно не утруждали себя поисками средств камуфляжа симпатий к рабовладельцам южных штатов. Соблюдая общие правила дипломатического приличия, они ограничились тем, что 26 декабря 1860 г. в официальной инструкции английскому послу в Вашингтоне лорду Лайонсу Рассел рекомендовал послу и всем английским консулам в США не оказывать "предпочтения" какой-либо из враждующих сторон и занимать нейтральные позиции. Это был старый, уже апробированный прием: имитируя невмешательство, ставить на одну доску и законное правительство, и тех, кто выступает против него, тем самым практически оказывая поддержку мятежникам.
Шедевром лицемерия было рассуждение Рассела, содержавшееся в этом же послании, о том, что надлежит делать американцам в условиях создавшейся кризисной ситуации. Нисколько не смущаясь тем, что никто его об этом не просил, министр иностранных дел Великобритании предлагал Северу и Югу "воздержаться от всех насильственных действий, могущих привести к гражданской войне". А через несколько дней в частном письме Рассел писал Лайонсу: "Я не вижу возможности компромисса, способного снова сблизить штаты"*.
* (Малкин М. М. Гражданская война в США и царская Россия. - М. - Л., 1939. - С. 20.)
Если учесть, что эти инструкции были даны послу Лайонсу еще до сецессии, то вывод очевиден: правительство ее величества открыто толкало мятежных рабовладельцев на разрыв с федеральным правительством, на развязывание гражданской войны. Одновременно Рассел "рекомендовал" правительству Линкольна воспринять раскол США как свершившийся факт и воздержаться от каких-либо насильственных акций, направленных на воссоединение страны.
Депеша Рассела создавала впечатление, что министр иностранных дел Великобритании мыслил категориями XVIII века, когда Англия еще распоряжалась огромными провинциями Северной Америки, как своими колониальными вотчинами.
Разумеется, в Лондоне прекрасно понимали, что "американский поезд" давно уже ушел, что североамериканские штаты - это уже не бывшая британская Америка. Однако власть имущие круги Англии считали желательным обострение конфликта Севера и Юга и надеялись на то, что гражданская война в США, как минимум, приведет к ослаблению их конкурента в Северной Америке, а как максимум - к расколу Соединенных Штатов на два государства. Все это отражалось в тех инструкциях, которые получал Лайонс из британской столицы.
Что касается заявлений о необходимости для той или другой стороны воздерживаться от военных действий, то "миролюбие" английского внешнеполитического ведомства определялось тем, что реальное соотношение сил между Севером и Югом оставляло мятежным рабовладельцам весьма скромную надежду на победу в гражданской войне. Правящие круги Англии, однако, готовы были пойти на оказание всемерной военной, экономической, дипломатической, моральной поддержки рабовладельцам, что они впоследствии и делали. Но эта помощь не могла иметь определяющего значения для исхода гражданской войны в США.
Все рекомендации Рассела послу Лайонсу в период от избрания Линкольна президентом до начала гражданской войны в Соединенных Штатах носили, конечно, гипотетический характер. Иная ситуация сложилась после атаки мятежников на форт Самтер, ставшей началом гражданской войны. Президент мятежной Конфедерации Джефферсон Дэвис объявил, что его правительство использует каперские операции в войне против федерального правительства. Ответом президента Линкольна было заявление о блокаде мятежных штатов.
Это уже были акции, имевшие важное международное значение. Они затрагивали интересы многих стран. В первую очередь это касалось Англии и Франции, текстильная промышленность которых нуждалась в американском хлопке. Европейские державы имели в Северной Америке и другие важные торговые и экономические интересы, которые оказались под серьезной угрозой после начала гражданской войны в США.
Правительство Великобритании в таких условиях явно тяготело к одностороннему решению этих сложных проблем - к ориентации на мятежную Конфедерацию и оказанию ей всемерной поддержки. Уже 3 мая 1861 г. Рассел принял эмиссаров рабовладельцев - Янси и Роста. Прием был неофициальный, но смысл его очевиден для всех, и в первую очередь для правительства Линкольна: это была первая акция, свидетельствовавшая о том, что Лондон сделал свой выбор, встал на сторону рабовладельческой Конфедерации.
Разумеется, в британской прессе и в парламенте было сделано немало заявлений о том, что Великобритания сожалеет о кровопролитии, начавшемся в Северной Америке, и готова приложить все усилия, чтобы приостановить его. Немало было и демагогических высказываний о том, что рабство аморально и необходимо бороться с ним всеми имеющимися средствами.
А тем временем правительство Великобритании предприняло дипломатические акции, которые не оставляли ни малейшего сомнения на счет того, чью сторону оно принимает в начавшейся в США гражданской войне. 6 мая 1861 г. Лайонсу была направлена инструкция, в которой говорилось, что правительство Великобритании признало Юг воюющей стороной. К моменту прибытия в Лондон нового посла США Ч. Адамса было приурочено издание декларации о нейтралитете, фактически признававшей мятежную Конфедерацию воюющей стороной. На дипломатическом языке это означало признание де-факто правительства мятежного Юга. Посол федерального правительства в Англии Адамс с полным основанием расценил декларацию как первый шаг на пути признания Конфедерации независимым государством.
Таковы были политические реалии. Во многих источниках говорится о том, что руководитель британского правительства лорд Пальмерстон всегда был противником работорговли и рабовладения. Может быть, это было действительно так. Но история знает многочисленные примеры, когда личные симпатии или антипатии власть имущих отходят на задний план перед лицом "государственных интересов".
Пальмерстон в самом деле мог и не симпатизировать рабовладельцам Юга, но во всяком случае все его практические действия были направлены на их поддержку. Глава британского правительства видел немалые выгоды от возможного утверждения на юге США независимого рабовладельческого государства. 20 октября 1861 г. он писал заместителю министра иностранных дел Великобритании Лейарду: "Есть все основания полагать, что Север окажется не в состоянии подчинить Юг. Если южная Конфедерация укрепит свои позиции как независимое государство, то она превратится в емкий и важный рынок сбыта промышленных товаров Великобритании"*.
* (Ridley L. Op. cit. - P. 548.)
Рабство было настолько отвратительным явлением, что прямые выступления в его защиту могли подорвать репутацию любого политического деятеля. И руководители внешней политики Англии учитывали это в своей практической деятельности. Они с максимальной для себя выгодой использовали и то, что федеральное правительство и лично Авраам Линкольн на первом этапе гражданской войны всемерно подчеркивали, что война ведется не за освобождение рабов, а только за восстановление Союза.
4 июля 1862 г. во время беседы с лидером радикальных республиканцев Чарлзом Самнером Линкольн заявил: "Я сделал бы это (освободил рабов. - Р. И.), если бы не боялся, что половина офицеров побросает оружие и восстанут еще четыре штата"*.
* (Randall J. Op. cit. - Vol. 2. - P. 153.)
Выступая со своими программными заявлениями в отношении целей войны, президент Линкольн в первую очередь учитывал внутриполитические проблемы США. Однако они находились в прямой связи и с вопросами внешнеполитическими, которые имеют исключительно важное значение для успешного развития любой революции. И гражданская война в США ни в коей мере не была исключением.
Руководители правительства Великобритании не делали секрета из того, что они признавали за Югом право с оружием в руках выступить против правительства Линкольна. Однако при этом они выступали против того, чтобы федеральное правительство реализовало свое конституционное право всеми возможными средствами, в том числе и силой оружия, бороться за единство и территориальную целостность США. Об этом недвусмысленно говорилось в многочисленных заявлениях руководителей английского правительства.
Личные качества руководителя государства, те или иные черты его характера являются далеко не последним по важности фактором в условиях такого серьезного военно-политического кризиса, как гражданская война. И это тем более важно в условиях США, когда речь идет о президенте, полномочия которого огромны и во внутренней, и во внешнеполитической сферах.
Авторы, придерживающиеся прорабовладельческой ориентации, нередко пишут о Линкольне, как о диктаторе, который грубейшим образом нарушил конституцию, борясь с рабовладельческими элементами на Севере. Политические противники Линкольна и в США, и за рубежом немало говорили и писали о жесткости президента во внешнеполитической сфере.
Линкольн был сложной и противоречивой фигурой. В его действиях можно найти подтверждения и той, и другой трактовки его государственно-политической деятельности. Но бесспорно одно: на первом, конституционном этапе войны, как определял этот этап К. Маркс, в деятельности президента проявлялось немало сомнений и колебаний. За эту непоследовательность Линкольна резко критиковали К. Маркс и Ф. Энгельс. Эти черты в его деятельности были подвергнуты резкой критике со стороны лидеров радикальных республиканцев, руководителей негритянского движения, искренних друзей дела Авраама Линкольна за рубежом, в том числе и в России.
Нерешительность и непоследовательность Линкольна находили свое отражение и в его внешнеполитической деятельности. Линкольн сталкивался с огромными трудностями внутри страны. Не раз и не два ход военных действий принимал такой оборот, когда создавалась реальная угроза самому существованию федерального правительства.
Президент не без основания считал, что в этих условиях внешнеполитический курс федерального правительства должен быть предельно осторожным, чтобы не создать новых, дополнительных трудностей в борьбе с мятежными рабовладельцами. Но при всем желании Линкольна и руководителя государственного департамента Сьюарда избежать внешнеполитических осложнений не удавалось, тем более что на внешнеполитическом фронте гражданской войны действовали силы, которые провоцировали осложнения.
Большие трудности создавала блокада мятежных штатов. Руководители внешнеполитических ведомств Англии, Франции и других европейских держав заявили, что блокада может быть признана только тогда, когда она действенна, реальна. Однако акции правительства Линкольна, направленные на усиление действенности блокады, они встречали в штыки, рассматривали их как покушение на объявленный этими державами нейтралитет.
Инцидент следовал за инцидентом, и чувствовалось, что в этой атмосфере неизбежен серьезный международный конфликт, который в конце концов и произошел.
Власти США широко пользовались своим законным правом досмотра в открытом море нейтральных судов, чтобы помешать мятежникам получать оружие, военное снаряжение и все, что было необходимо для ведения войны. В ноябре 1861 года федеральный сторожевой корабль "Сан Джасинто", возвращавшийся в США от западного побережья Африки, задержал и подверг в Багамском проливе досмотру британский почтовый корабль "Трент", на борту которого находились бывшие сенаторы, фанатичные защитники рабовладения и сецессии Дж. Мэзон и Дж. Слайделл. Как уже указывалось, по поручению президента Конфедерации Дж. Дэвиса они направлялись в Англию в качестве эмиссаров мятежной Конфедерации для ведения переговоров с правительством Великобритании на предмет активизации его деятельности с целью оказания всемерной помощи рабовладельческой Конфедерации.
Капитан федерального корабля Ч. Уилкс, не располагая никакими инструкциями государственного департамента или каких-либо других правительственных ведомств, по собственной инициативе арестовал эмиссаров мятежников и доставил их в тюрьму форта Уоррен в Бостонской гавани. Команда "Трента" получила право продолжить плавание к берегам Великобритании.
Этот, казалось бы, не столь значительный в условиях тяжелейшей гражданской войны инцидент вызвал бурю откликов по обе стороны Атлантики. С точки зрения норм международного права, на неукоснительном соблюдении которых Великобритания настаивала в ходе почти всех войн, которые она вела до того момента, действия капитана Ч. Уилкса были абсолютно законны. Капитана Уилкса приветствовали в США как героя войны, сорвавшего очередную акцию, направленную на вмешательство во внутренние дела Соединенных Штатов. Ему была организована на Севере триумфальная встреча, в его честь устраивались банкеты, пресса прославляла его как героя; Уилкса избрали почетным гражданином Нью-Йорка и других 11 городов. Специальным решением палаты представителей конгресса Уилксу была объявлена благодарность*. Бурный восторг общественности был вполне понятен. Слайделл и Мэзон были не простыми дипломатическими чиновниками, а крупнейшими лидерами мятежников. "Для народных масс Севера, - писал К. Маркс, - Мэзон и Слайделл являлись не только политическими противниками, но и личными врагами"**. Корреспондент русской газеты писал из Вашингтона: "Никакая победа не причинила бы здесь такой всеобщей радости, как задержание этих двух господ"***. Эмиссары южан являлись главными защитниками закона о беглых рабах, организаторами гражданской войны в Канзасе, в период последних месяцев пребывания у власти президента Бьюкенена они сделали все возможное для отделения южных штатов.
* (Congressional Globe. - 37-th Congress, 2-nd Session. - P. 5.)
** (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 15. - С. 417.)
*** (Санкт-Петербургские ведомости. - 1861. - 30 ноября.)
Совсем иную реакцию вызвал инцидент в официальном Лондоне. Правительственным кругам Великобритании необходим был предлог для открытого вмешательства в гражданскую войну в США на стороне мятежных рабовладельцев. Сводки с фронтов гражданской войны свидетельствовали о том, что Север действовал слишком нерешительно и медленно, не используя возможностей для захвата инициативы. В первых боях под Манассасом и в других столкновениях южане одержали убедительные победы. Многие в Лондоне считали, что необходимо оказать рабовладельческой Конфедерации срочную военную помощь, чтобы превратить их военные успехи в окончательную и решительную победу над Севером.
Для такого вмешательства нужен был предлог. По мнению Пальмерстона, Рассела и других английских руководителей, таким предлогом могло стать "дело "Трента"". Правящие круги Великобритании взвинтили антиамериканскую истерию до невиданных размеров. Консервативная пресса Великобритании, провоцируя военный конфликт с правительством Линкольна, заявляла, что надо восстановить "честь английского флага", а для этого необходимо нанести удар по федеральным вооруженным силам. Резкую антилинкольновскую позицию заняли также Пальмерстон и Рассел. Правительство Великобритании заявило президенту Линкольну протест и направило в Канаду флот и вооруженные силы*. К. Маркс, оценивая решение Пальмерстона направить войска в Канаду, делал вывод: "Это он, после жестокой борьбы со своими коллегами, отправил 3000 человек в Канаду - до смешного ничтожная армия, если она предназначена для защиты границы в 1500 миль, но очень хитрый маневр, чтобы поощрить мятеж и вызвать раздражение Союза"**.
* (The War. of the Rebellion: A Compilation of the Official Records of the Union and the Confederate Armies. Vols. 1 - 130. Wash., 1880-1901, Ser. II, Vol. 3,p. 313 (далее: Official Records).)
** (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 15. - С. 427.)
Обстановка стремительно накалялась, и начало войны между Англией и США казалось неизбежным. Корреспондент русской газеты писал из Лондона: "Если Англия воздержится от войны со штатами, управляемыми Линкольном, то это будет не знаю, которое по счету, но, наверное, одно из чудес света"*.
* (Северная пчела. - 1861. - 27 нояб.)
Широко известная выдержка, самообладание англичан в "деле "Трента", казалось, совершенно изменили им. Реакция британского общественного мнения походила на массовый психоз, который проявлялся и в комментариях прессы, и в выступлениях уличных ораторов, и в ходе парламентских дебатов.
Чарлз Адамс 29 ноября 1861 г. сообщал из Лондона в Вашингтон: "На моей памяти никогда не было такого взрыва чувств, как то, которое было вызвано сообщением о задержании "Трента"... Я опасаюсь, что 999 человек из тысячи - за немедленную войну"*.
* (Adams E. D. Great Britain and the American Civil War. - L. - N. Y., 1925. - Vol. I. - P. 207.)
12 декабря 1861 г. А. И. Герцен писал из Лондона: "Здесь все говорят о войне с Америкой"*. Н. Г. Чернышевский, внимательно следивший за событиями в США, писал о позиции Пальмерстона в "деле "Трента"": "Не имея никаких прочных принципов, он (Пальмерстон. - Р. И.) искал популярность не в том, чтобы заслуживать солидную славу реформами, достойными государственного человека, а в том, чтобы служить олицетворением всех слабостей и заблуждений английской публики"**.
* (Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 т. - Т. XXVII, кн. 2. - С. 203.)
** (Чернышевский Н. Г. Соч. - Т. VIII. - С. 591.)
Правительство Великобритании и консервативная пресса продолжали нагнетать антиамериканские настроения. К. Маркс писал по этому поводу: "Со времени объявления войны против России я никогда не наблюдал такого возбуждения во всех слоях английского общества, как при известии о деле "Трента"..."*.
* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 15. - С. 404.)
Президент Линкольн был в сложном положении. Дела на фронте шли из рук вон плохо. Макклеллан, командовавший самой крупной и лучше других оснащенной армией, не спешил переходить к активным боевым действиям. Невероятно честолюбивый, этот генерал был не только военной бездарностью, но и отличался дурной манерой поведения. "Маленький Наполеон", как называли Макклеллана, не останавливался даже перед прямыми оскорблениями президента. Линкольн, проявляя поразительную выдержку, говорил, что готов держать Макклеллану коня под уздцы, лишь бы тот наконец начал побеждать в боях.
Нелегко складывались отношения президента с его государственным секретарем, на счету которого тоже не было никаких внешнеполитических побед. Президента и государственного секретаря разделяли серьезные противоречия во внешнеполитических вопросах. Они проявлялись на заседаниях кабинета, в ходе которых Линкольн указывал на необходимость в первую очередь сделать все возможное, чтобы помешать Югу заручиться активной поддержкой со стороны европейских держав в борьбе с федеральным правительством.
Линкольн считал, что во внешнеполитических условиях, созданных революционной гражданской войной, недостаточно обычных, общепринятых дипломатических средств и методов для решения сложных международных проблем, возникавших перед Соединенными Штатами. Радикалы не доверяли государственному секретарю. Они были твердо убеждены в том, что президент должен держать под контролем не только внешнюю политику, но и самого государственного секретаря. Вскоре после начала войны Чарлз Самнер посетил Белый дом и заявил Линкольну: "Вы должны контролировать Сьюарда и отклонять его предложения"*. (Речь шла о выработке инструкций для посла США в Лондоне Адамса.)
* (Ferris N. Desperate Diplomacy: William H. Seward's Foreign Policy - 1861. - Knoxville, 1976.)
Президент считал, что необходимо активно разъяснять в зарубежных странах суть событий, происходивших в США, завоевывать общественное мнение в пользу федерального правительства. Никогда ранее за всю историю Соединенных Штатов не выезжало за границу так много граждан этой страны. Они не были сотрудниками государственного департамента, профессиональными дипломатами, но нередко расходы, связанные с их поездками, оплачивало федеральное правительство. Это было естественно, так как в конечном счете, находясь за рубежом, эти граждане Соединенных Штатов выполняли те же обязанности, что и работники внешнеполитического ведомства. И зачастую результаты их деятельности были не меньшими, чем у профессиональных дипломатов. Например, автор всемирно известного романа "Хижина дяди Тома" Гарриэт Бичер-Стоу сделала очень много для антирабовладельческой пропаганды в Англии. Линкольн был горячим поклонником ее таланта, а однажды, принимая ее в Белом доме, сказал: "Следовательно, вы и есть та маленькая женщина, которая написала книгу, приведшую к нашей великой войне?"*.
* (Сэндберг К. Авраам Линкольн. - М., 1961. - С. 356.)
Авторитет Бичер-Стоу в Великобритании был столь велик, что ее приняла даже королева Виктория. Об этом Линкольну сообщил министр по делам флота Тарлоу Вид, самый компетентный в международных делах человек в федеральном правительстве. Шесть раз Вид вместе с дочерью пересекал океан, встречался в Англии и во Франции с ведущими государственными и политическими деятелями. Он прекрасно знал эти страны, их проблемы, их сильные и слабые стороны. Беседы с Видом, отмечал Линкольн, во многом помогали ему определять внешнеполитический курс правительства.
Линкольн был глубоко убежден, что такие авторитетные деятели, как Гарриэт Бичер-Стоу и Тарлоу Вид, могут очень много сделать для завоевания на сторону Севера мирового общественного мнения.
Линкольн встречался и беседовал с послами перед их отъездом в страну пребывания, высказывал им свои соображения в отношении задач, которые стояли перед ними. Перед отъездом в Мадрид посла К. Шурца президент имел с ним обстоятельную беседу по проблемам американо-испанских отношений. Линкольн просил писать непосредственно ему, с тем чтобы иметь возможность из первых рук ознакомиться с положением дел в Испании и с ее внешней политикой. Скорее всего Линкольн обращался к К. Шурцу с этой просьбой потому, что у президента были напряженные отношения с государственным секретарем, более того, он не доверял Сьюарду и сам хотел держать под контролем внешнеполитические проблемы.
В беседе с Шурцем Линкольн просил его сообщать возможно больше о настроениях общественности, что свидетельствовало о большой роли, которую президент отводил общественному мнению в решении дипломатических проблем гражданской войны. Соответствующие поручения Линкольн давал и другим послам.
Президент был стратегом и гибким тактиком дипломатии второй американской революции. При определении и реализации внешнеполитического курса федерального правительства он учитывал, что американская революция пользовалась большой поддержкой в зарубежных странах. В послании специальной сессии конгресса, приуроченной к 4 июля 1861 г. (День независимости США), информируя конгресс о внешнеполитических проблемах, Линкольн отмечал, что в начале гражданской войны во многих зарубежных странах ожидали быстрого крушения Соединенных Штатов, а в настоящее время "во всем мире проявляется повсеместная симпатия к США"*.
* (Complete Works. - Vol. 6. - P. 311.)
Свою дипломатию Линкольн строил исходя из собственного понимания хода гражданской войны, ее задач, перспектив, ее трудностей и проблем. Например, он спокойно отреагировал на информацию Ч. Адамса из Лондона о том, что англичане начали на своих верфях строительство военных кораблей для Конфедерации. Президент прекрасно видел, что объявленная им блокада побережья мятежных штатов во многом была фиктивной: держать под настоящим контролем несколько тысяч километров морского побережья южных штатов было практически невозможно. Строительство военных судов для мятежных рабовладельцев в Англии ослабляло эффективность блокады Юга. Но Линкольн считал, что для строительства военных кораблей в Англии потребуется не меньше года, а за это время гражданская война, по его расчетам, должна была закончиться.
Это была одна из принципиальных ошибок Линкольна. Он действительно был глубоко убежден, что война будет непродолжительной и победоносной для Севера. Когда начались военные действия, президент призвал 75 тыс. добровольцев для службы в армии сроком всего на три месяца. К. Маркс и Ф. Энгельс отмечали ошибочность этого решения президента.
Линкольн придавал большое значение прессе как важному средству формирования общественного мнения, влиятельной силе, помогающей дипломатии успешно решать внешнеполитические проблемы, возникшие в ходе гражданской войны.
Президент работал буквально на износ. Рабочий день Линкольна начинался в семь утра и заканчивался в девять часов вечера. И несмотря на свою огромную занятость, он находил время встречаться с представителями прессы. Причем, это относилось к журналистам самой различной политической ориентации. Если что и имело значение, так это влиятельность представляемого органа печати. Например, лондонская "Таймс" отнюдь не всегда отличалась объективностью при оценке американских событий. Однако газета пользовалась всемирной известностью, ее публикации по международным проблемам перепечатывались газетами многих стран мира, "Таймс" оказывала значительное влияние на формирование общественного мнения. Корреспондент "Таймс" в США имел большой авторитет в Европе, и Линкольн считал полезным для дела Севера поддерживать с ним контакты.
Когда корреспондент "Таймс" высказал пожелание встретиться с Линкольном, последний незамедлительно дал положительный ответ на его просьбу и встретился с, корреспондентом.
Уильям Говард Рассел, корреспондент "Тайме", встретившийся с Линкольном, вспоминал: "Мистер Рассел, - сказал президент, - я очень рад с вами познакомиться, рад, что вы находитесь в нашей стране. Лондонская "Тайме" - одна из величайших сил в мире. Я не знаю никого, кто был бы более могуществен, за исключением, возможно, реки Миссисипи"*.
* (The Times Reports. The American Civil War Extracts from the Times 1860-1865./Ed by. С Bell - Cheshire, 1973. - P. XIII.)
В Великобритании были широко распространены антирабовладельческие настроения (что, однако, в то время не означало безоговорочной поддержки федерального правительства, тем более в условиях антифедеральной кампании в британской прессе). Эти настроения находили свое отражение и в публикациях "Тайме". Корреспондент газеты в США публиковал многочисленные статьи, разоблачающие рабство. Проявив незаурядную дипломатическую гибкость, Линкольн эффективно использовал эти публикации для проведения внешнеполитического курса по отношению к Великобритании. Задача была нелегкая: в тот период само федеральное правительство отказывалось освободить рабов, что давало противникам Линкольна в Англии веские аргументы для того, чтобы, используя противорабовладельческие настроения, оправдывать свой антифедералистский внешнеполитический курс, разжигать в Великобритании настроения, направленные против Севера.
Впрочем, Линкольн знал действительную цену многим периодическим изданиям и ни в коей мере не переоценивал их. Все издатели газет и журналов из северных штатов регулярно присылали экземпляры своей печатной продукции в Белый дом, надеясь, что они попадутся на глаза президенту и он оценит их искусство. Однако, как правило, они попадали только в руки сотрудников аппарата президента.
Линкольн любил иронизировать над газетчиками. Нередко, имея в виду издателей, он рассказывал анекдот о человеке, который, заблудившись ночью во время грозы в лесу, упал на колени и воскликнул: "О, господи, если для тебя это безразлично, пошли немного больше света и поменьше шума!". По мнению Линкольна, молитва этого путника должна была бы стать девизом издателей*.
* (Harper R. Lincoln and the Press. - N. Y., 1981. - P. 97.)
Линкольн прекрасно понимал, что реализация внешнеполитических идей требует активной работы дипломатического аппарата. Засилье в политической жизни США в период между двумя революциями партии демократов, выступавшей за рабовладение, нашло свое отражение и в деятельности государственного департамента. Ведомство иностранных дел США было переполнено сторонниками плантаторов, формы и методы работы государственного департамента также полностью отвечали внешнеполитическим интересам класса рабовладельцев.
Традиции, формы и методы работы государственного департамента ни в коей мере не соответствовали тем задачам, которые гражданская война поставила перед федеральным правительством. Линкольн прекрасно понимал это. Президент полностью отдавал себе отчет в том, что одно дело - выдвинуть правильные идеи в сфере дипломатии, учитывающие всю сложность внутренней обстановки в США и внешнеполитические проблемы гражданской войны, и совсем другое - практически реализовать эти идеи.
Показательно, что одним из первых ведомств государственного аппарата США, подвергшихся по инициативе президента коренной реорганизации, был государственный департамент. При реорганизации дипломатической службы Линкольн придавал большое значение ведению контрпропагандистской работы в столицах европейских держав с целью нейтрализовать деятельность эмиссаров мятежников. Первым для выполнения соответствующего задания в Париж был направлен Джон Биджелоу. Официально он прибыл в столицу Франции как генеральный консул, но в действительности его задачей являлось ведение контрпропагандистской работы.
Дипломаты Севера и Юга зачастую не знали языка страны пребывания. Это, несомненно, отражалось на эффективности их дипломатической деятельности. Например, посол мятежной Конфедерации в Париже не знал французского языка, что сделало его объектом насмешек в дипломатическом корпусе и со стороны французской общественности. Не в лучшем положении, с точки зрения языковой подготовки, были и дипломаты Севера. Причем, не только рядовые функционеры дипломатического фронта. Даже сам глава государственного департамента Уильям Сьюард, опытный государственный и политический деятель, был новичком во внешнеполитической сфере и к тому же не знал иностранных языков. Это создавало государственному секретарю серьезные проблемы в его практической работе.
К Сьюарду был прикреплен польский иммигрант граф Адам Гуровский (1805-1866), владевший 16 языками. Этот чиновник госдепартамента имел довольно любопытную биографию. Гуровский был участников польского восстания 1830 года, после поражения восставших эмигрировал. В 1834 году он издал в Париже книгу "Правда о России и о восстании польских провинций", написанную с панславистских позиций. Ф. Энгельс писал, что в этой книге Гуровский "советует своим соотечественникам ... смиренно покориться и искать убежища у трона могущественного царя"*. Этой публикацией Гуровский снискал себе ненависть всех поляков - участников восстания 1830 года.
* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 42. - С. 189.)
Книга Гуровского нашла внимательных читателей среди тех, на кого она была рассчитана. В Санкт-Петербурге эту публикацию встретили с пониманием, и незамедлительно последовала отмена смертного приговора, вынесенного Адаму Гуровскому за участие в восстании. Более того, бывший инсургент получил место в частном архиве императора. Гуровский задержался в Санкт-Петербурге ненадолго. Убедившись, что в России карьеру ему не сделать, он вновь эмигрирует и обращается с просьбой об убежище к правительству Пруссии.
В 1844 году в статье "Судьба предателя" Ф.Энгельс так объяснил решение Гуровского переехать в США: "Презираемый своими соотечественниками, чье дело он предал, презираемый всеми партиями в Европе, покинутый царем, он намеревается уехать в Америку, надеясь, вероятно, что его репутация не последует за ним за океан"*. К. Маркс писал Ф. Энгельсу 30 октября 1856 г. о Гуровском: "Сей почтенный муж получал регулярные денежные субсидии непосредственно из русского посольства в Вашингтоне"**. Как ренегата и шпиона характеризовал Гуровского и Герцен***.
* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 42. - С. 189-190.)
** (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 29. - С. 64.)
*** (Герцен А. И. Указ. соч. - Т. 24. - С. 68-70.)
Но среди американцев Гуровский "прижился" - опубликовал несколько книг о Крымской войне, работал в редакции "Нью-Йорк дейли трибюн", где, как отмечал К. Маркс, на скверном французском языке редактировал статьи, не проявив ни знания предмета, ни элементарного такта. В годы гражданской войны Гуровский примыкал к радикальным республиканцам и критиковал с ультралевых позиций Линкольна.
Но вернемся к "делу "Трента"".
Практика - единственный объективный критерий для оценки правильности и эффективности дипломатии, которая с этой точки зрения ничем не отличается от других сфер деятельности. "Дело "Трента"" - первый внешнеполитический конфликт, в ходе развития которого Линкольн проявил себя как дипломат-практик. Инцидент с эмиссарами мятежной Конфедерации правящие круги Великобритании использовали для лобовой атаки на правительство Линкольна.
Оценка Пальмерстоном меры ответственности федерального правительства по "делу "Трента"" была такова: американцы виновны в нарушении международного права и должны быть сурово наказаны.
В подготовленный министром иностранных дел проект инструкций послу Великобритании в США Лайонсу по предложению Гладстона и королевы были внесены поправки, сделавшие английские требования к администрации Линкольна менее резкими и категоричными. 1 декабря 1861 г. Рассел отправил соответствующую депешу английскому послу в Вашингтоне. Но и смягченный вариант мало чем отличался от обычного ультиматума. В документе говорилось: если в течение семи дней правительство Линкольна не выполнит английские требования об освобождении эмиссаров мятежной Конфедерации, Великобритания разорвет дипломатические отношения с США.
Одновременно с дипломатическим демаршем британскому флоту был дан приказ находиться в состоянии боевой готовности, началась подготовка к отправке войск в Канаду, запрещен экспорт селитры, вывоз из Англии оружия и боеприпасов. Дело принимало серьезный оборот, и Пальмерстон срочно нуждался в дополнительных аргументах для подкрепления своей бескомпромиссной позиции по "делу "Трента".
Такой аргумент вольно или невольно дал англичанам государственный секретарь США Сьюард. Он выдвинул невероятную идею объявления Соединенными Штатами войны Англии, Франции и другим европейским державам, поддержавшим Великобританию в "деле "Трента"". Это выглядело столь явной авантюрой, что даже в правящих кругах Англии серьезно усомнились в намерениях Сьюарда. Многие в Лондоне считали, что это политический блеф.
Сьюард утверждал, что объявление войны Англии и другим европейским державам отодвинет на задний план противоречия между Севером и Югом, объединит их силы в борьбе против внешнего врага и положит конец гражданской войне. Линкольн выступил с резкой критикой этого авантюристического проекта*. Выстоять Линкольну было нелегко - на него оказывали сильное давление: члены правительства, сенаторы и конгрессмены требовали объявления войны Англии. Президент самым решительным образом выступил против этих требований, понимая роковые последствия войны с Великобританией для самого существования Соединенных Штатов.
* (History Today. - 1961. - Vol. II. - No 4. - P. 266.)
Русская пресса отмечала, что война с Англией была бы настоящей катастрофой для правительства Линкольна, что страсти необходимо охладить. "Такое охлаждение, - заявляла русская газета, - в особенности желательно для правительства Линкольна, для которого война с Англией была бы в настоящую минуту просто самоубийством"*.
* (Санкт-Петербургские ведомости. - 1861. - 1 дек.)
Резко негативную позицию в отношении правящих кругов Англии занял А. И. Герцен: "Страна Уильберфарси (Англия.- Р. И.) оснащает корабли, нехотя становясь за рабство; реками, может, польется кровь в Атлантический океан, корабли погрязнут на его дно, "святая основа" южных республик будет принята всей Европой"*.
* (Герцен А. И. Указ. соч. - Т. 16. - С. 9.)
Демократическая русская печать рекомендовала правительству Линкольна найти пути мирного урегулирования "дела "Трента"". Корреспондент "Русского слова", писавший из Парижа, ссылался на статью К. Маркса "Рост симпатий в Англии", опубликованную 25 декабря 1861 г. в "Нью-Йорк дейли трибюн". К. Маркс приводил неопровержимые аргументы о необходимости для федерального правительства добиться примирения. Он убедительно доказывал, что война с Англией отвечала бы только интересам рабовладельцев и их союзников на Севере. Аналогичной была и точка зрения Н. Г. Чернышевского, который положительно оценил меры правительства Линкольна, направленные на мирное разрешение конфликта.
Даже русские либералы делали вывод, что война с Англией была бы самоубийством для правительства Линкольна, и выражали надежду на урегулирование конфликта мирным путем*. Они считали, что война Севера с Англией была бы "ложным шагом со стороны вашингтонского Союза"**.
* (Санкт-Петербургские ведомости. - 1861. - 1, 3 дек.)
** (Санкт-Петербургские ведомости. - 1861. - 12 дек.)
С самого начала антилинкольновской кампании в Англии в связи с "делом "Трента"" Н. Г. Чернышевский, как и К. Маркс, выражал уверенность, что конфликт будет урегулирован дипломатическим путем. Чернышевский ясно видел, что трудящиеся и в США, и в Англии испытывают отвращение к войне двух держав, и осознавал, что развитие событий приняло такой характер, когда от их действий зависит решение вопроса о войне и мире*. Чернышевский правильно определил решающую роль народных масс в предотвращении войны между Англией и США. Однако социально-политические взгляды Чернышевского, еще далекие от понимания подлинной роли пролетариата, не позволили ему полностью осознать роль рабочего класса Англии в срыве интервенции, которую готовил Пальмерстон.
* (Чернышевский Н. Г. Соч. - Т. VIII. - С. 582.)
Заслуга определения этой роли принадлежит К. Марксу. Он был не только внимательным наблюдателем событий, которые развивались вокруг гражданской войны в США. Как истинный революционер, он делал максимум возможного, чтобы придать ходу событий направление, необходимое для дальнейших успехов революционных сил в США, демократического движения в Англии. За два месяца конфликта, связанного с "делом "Трента"", он выступил с пятнадцатью статьями, опубликованными в "Нью-Йорк дейли трибюн" и в венской газете "Прессе". К. Маркс сделал максимум возможного, чтобы активизировать борьбу английского и международного рабочего класса против интервенционистской политики правящих кругов Англии, Франции и других европейских стран.
К. Маркс не раз говорил, что мятеж рабовладельцев прозвучал набатом для всеобщего крестового похода собственности против труда и что "судьбы трудящихся, их надежды на будущее и даже их прошлые завоевания поставлены на карту в этой грандиозной войне по ту сторону Атлантического океана"*. Основоположник научного коммунизма разъяснял рабочим Англии и других стран, что их задача заключается в том, чтобы взять под контроль дипломатию правящих кругов и сорвать интервенционистские планы Пальмерстона и его союзников в других европейских странах. Правильно оценив огромные потенциальные возможности воздействия рабочего класса Великобритании на официальную дипломатию страны, расстановку классовых, политических сил в Англии, К. Маркс писал: "Пальмерстон хочет войны, английский народ ее не хочет"**.
* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 16. - С. 18.)
** (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 15. - С. 444.)
Гражданская война в США была первым событием в период новой истории, когда народные массы, в первую очередь рабочий класс, самым решительным образом вмешались в официальную дипломатию и предотвратили войну против революционных сил американского народа, сражавшегося с мятежными рабовладельцами. Линкольн, исключительно высоко оценивавший роль рабочего класса в жизни американского общества, видел зависимость социально-политического положения белых рабочих от положения негритянского населения страны.
"Дело "Трента"", политический курс Великобритании, Франции и других европейских держав в отношении правительства Линкольна - все это свидетельствовало о том, что судьба рабства в США во многом решалась на внешнеполитическом фронте. А уже начало гражданской войны в Соединенных Штатах показало, что рабочий класс США и европейских стран стал реальной силой, способной оказать действенное влияние на внешнюю политику и дипломатию воюющих сторон, Англии, Франции и других европейских держав, придерживавшихся прорабовладельческой ориентации.
На наш взгляд, влияние рабочего класса США и Великобритании на дипломатию и внешнюю политику Линкольна бесспорно. Свидетельством этого является то, что в конечном счете Линкольн в "деле "Трента"" занял позицию, которой придерживался рабочий класс по обе стороны Атлантики: не дать возможности реакционным силам использовать арест эмиссаров мятежников как предлог для вмешательства Англии и ее европейских союзников в американские дела на стороне мятежных рабовладельцев.
Маркс считал арест эмиссаров мятежников бессмысленным с политической точки зрения, так как в Англии уже находились представители мятежных рабовладельцев - Янси и Менн. К. Маркс был согласен с "Таймс", писавшей, что "голоса эмиссаров Юга, доносящиеся из плена, звучат в Лондоне и Париже в тысячу раз убедительнее, чем если бы они раздавались в Сент-Джемсе или в Тюильри"*.
* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 15. - С. 400.)
Для Линкольна-дипломата "дело "Трента"" было первым серьезным испытанием. Сложность ситуации определялась тем, что провокационный курс Пальмерстона сделал реальной угрозу Северу войной на два фронта со всеми вытекающими из этого факта военными и политическими последствиями. Линкольну, не имевшему никакого практического опыта в сфере дипломатии, противостояли такие изощренные во внешнеполитических интригах деятели, как Пальмерстон и Рассел.
Трудности усугублялись и тем, что в кабинете Линкольна не было единства по вопросу о том, как должно вести себя федеральное правительство в сложной ситуации, порожденной "делом "Трента"". Противоречия, разделявшие правительство, были естественны, учитывая различия во взглядах между членами администрации. Особые сложности создавало то, что государственный секретарь Сьюард настойчиво требовал объявления войны Англии и ее европейским союзникам. Он всемерно препятствовал освобождению пленных эмиссаров мятежных рабовладельцев и тем самым давал хороший предлог для реализации интервенционистского курса Пальмерстона. Отношение Сьюарда к пленным дипломатам южан было самым убедительным проявлением прорабовладельческой позиции государственного секретаря. О симпатиях Сьюарда к рабовладельцам свидетельствуют многие факты из его политической деятельности в предвоенный период, личные дружественные отношения с президентом Конфедерации Джефферсоном Дэвисом.
Есть основания считать, что Сьюард не только делал все возможное, чтобы "дело "Трента"" было решено так, как это нужно было для рабовладельцев и их английских покровителей. Некоторые факты говорят о том, что государственный секретарь инспирировал сам конфликт, санкционировав арест Мэзона и Слайделла. 18 ноября 1861 г. русский посланник Стекль сообщал в Петербург: "Есть основания думать, что капитан "Сан Джасинто" действовал по специальной инструкции государственного секретаря"*. В русских либеральных газетах также отмечалось, что Сьюард был главной силой в проведении политики примиренчества с Югом, что он спровоцировал "дело "Трента""**.
* (Woldman A. Lincoln and Russians. Cleveland - N. Y., 1952. - P. 92-93.)
** (Московские ведомости.- 1861. - 30 нояб.; Русский инвалид - 1861. - 9 дек. № 274.)
Позиция Сьюарда не была секретом для рабовладельцев. Руководитель Военного комитета Конфедерации Роберт Кин после ареста эмиссаров Юга записал в своем дневнике, что "Сьюард не прочь спровоцировать внешнюю войну для достижения всеобщего мира (восстановления Союза. - Р. И.) "*. Однако было бы упрощенчеством считать, что Сьюард в "деле "Трента"" был чем-то вроде троянского коня и тайно действовал в рядах федералистов по заданию мятежных рабовладельцев. Консервативный республиканец Сьюард в условиях, когда стала очевидной необходимость уничтожения рабства, делал все возможное, чтобы сохранить этот институт. Решение этого вопроса он видел на пути провоцирования войны с Англией, с тем чтобы добиться восстановления Союза на основе компромисса с плантаторами.
* (Inside the Confederate Government (The Diary Robert Garlic Hill Kean). - N. Y., 1957. - P. 17.)
Надо было обладать незаурядными дипломатическими способностями, чтобы в условиях, когда министр иностранных дел занимал прямо противоположную позицию, добиться позитивного решения столь сложного вопроса, как "дело "Трента"". Имеются различные точки зрения по вопросу о том, насколько президент оказался компетентен, с дипломатической точки зрения, в сложной ситуации, созданной "делом "Трента"". Например, русская пресса обращала внимание на то, что в США узнали об аресте Мэзона и Слайделла 16 ноября 1861 г., но только 30 ноября Сьюард послал депешу Чарлзу Адамсу, в которой отмечалось, что федеральное правительство не имело отношения к задержанию эмиссаров мятежников. Столь долгая задержка с отправкой депеши объяснялась противоречиями внутри правительства Линкольна, что дало возможность Пальмерстону нагнетать антиамериканские настроения в Англии. Русские газеты и журналы обращали внимание и на то, что в послании президента конгрессу от 4 декабря 1861 г. не было ни одного упоминания о "деле "Трента"". Этот факт оценивался как недопонимание Линкольном опасности, угрожавшей США, как проявление политической нерешительности со стороны президента*.
* (Санкт-Петербургские ведомости. - 1861. - 16 дек.)
Эта точка зрения не выдерживает критики. Чтобы правильно понять позицию Линкольна в "деле "Трента"", определить меру его дипломатического искусства в этом сложном вопросе, необходимо принять во внимание то, что Линкольн тщательно следил за реакцией в Англии на "дело "Трента"", учитывал наличие серьезных противоречий по этой проблеме не только среди английской общественности, но и внутри самого правительства Пальмерстона. А чтобы эти противоречия проявились с полнотой, необходимой для их успешного использования, нужно было время.
Оценивая политику Пальмерстона, К. Маркс писал 7 декабря 1861 г.: "Пальмерстон ищет законный повод для войны с Соединенными Штатами, но на заседаниях кабинета он встречает решительное сопротивление со стороны гг. Гладстона, Милнера Гибсона и, в меньшей степени, со стороны сэра Корнуолла Льюиса. "Благородного виконта" поддерживает Рассел, это презренное орудие в его руках, и вся вигская клика"*.
* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 15. - С. 427.)
Оппозиция внутри правительства, о которой писал К. Маркс, в определенной мере сдерживала провокационный курс Пальмерстона - Рассела на развязывание войны против США. Играла свою роль и внутриполитическая обстановка в Англии. Пальмерстон был вынужден постоянно оглядываться на консерваторов, которые с напряженным вниманием следили за деятельностью правительства либералов, ожидая с их стороны серьезных политических промахов. Известный американский историк Аллан Невинс имел основания сделать вывод: премьер-министр "был в первую очередь заинтересован в том, чтобы правительственный аппарат сохранил плавное движение, чтобы не было скандалов, дающих консервативной оппозиции предлоги для нападок"*.
* (Nevins A. The War for the Union. - N. Y., 1959. - Vol. 2. - P. 293.)
Казалось бы, элементарная логика требовала от премьер-министра искать каких-то компромиссных путей решения "дела "Трента"". Это было тем более необходимо, что момент был уже упущен: росла оппозиция антиамериканскому курсу Пальмерстона - Рассела внутри правительства, усиливалась критика этого курса со стороны общественности.
Появлению новых обстоятельств в "деле "Трента"" во многом способствовала осторожная, взвешенная политика Авраама Линкольна в отношении этой острейшей конфликтной ситуации в американо-английских отношениях. Авантюристическому курсу Сьюарда, который был убежден, что "клин клином вышибают", что угрозе английского военного вмешательства в гражданскую войну в США надо противопоставить быстрейшее объявление войны европейским державам, Линкольн противопоставил спокойный, сдержанный курс на постепенное ослабление напряженности в отношениях между США и Великобританией.
20 декабря 1861 г. состоялась беседа между американским послом Ч. Адамсом и министром иностранных дел Великобритании. Действуя согласно инструкции правительства Линкольна, Адамс сумел убедить Рассела в том, что Соединенные Штаты искренне стремятся к компромиссному решению конфликта. После этого Рассел нашел в себе мужество заявить премьер-министру, что общественность Англии не поддержит курс на объявление войны США.
Но Пальмерстон уже закусил удила. Идя ва-банк, он рискнул даже скрыть американскую ноту, которую 19 декабря 1861 г. ему вручил посол США Ч. Адамс, а это был важный документ, во многом снимавший спорные проблемы. Правительство США информировало Великобританию о том, что капитан Уилкс действовал на свой страх и риск, подвергнув аресту эмиссаров Конфедерации. К. Маркс писал, что сокрытие ноты правительства Линкольна привело к тому, что "английский народ в течение трех недель был жертвой преднамеренного обмана"*.
* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 15. - С. 457.)
В сложной обстановке, порожденной "делом "Трента"", Линкольн оказался на высоте, сумел проявить большую политическую выдержку, государственный такт, незаурядное дипломатическое искусство. И все это имело тем большее значение, что на президента оказывалось мощное давление и левых, и правых сил в кабинете. Колебания, склонность к компромиссу не были чужды Линкольну. Находило это свое проявление и в его деятельности на дипломатическом поприще. Но для Линкольна было характерно и другое. Придя к заключению о справедливости какого-либо решения, он последовательно добивался его реализации. Заставить его пересмотреть принятое решение было невозможно.
Так развивались события и с "делом "Трента"". Придя к выводу о необходимости избежать катастрофически опасных для Севера дальнейших осложнений в отношениях с Англией, президент последовательно провел это решение в жизнь. Проект документа, посланного Адамсу в Лондон, был написан Линкольном. "Это были четкие и практические предложения, направленные на то, чтобы случайную ссору разрешить на прочной основе международного права"*.
* (Complete Works. - Vol. 5. - P. 32.)
Время - самый надежный критерий в оценке правильности того или иного решения. Это полностью относится и к сфере дипломатической деятельности. Позднее Линкольн имел все основания сделать вывод: "Англия не дала нам времени оглянуться. Это было очень унизительно, но наши руки были связаны тяжелой войной, и мы не хотели одновременно вести две войны"*.
* (Sandburg С. Abraham Lincoln. - Vol. 1. - P. 365.)
Дипломатическое искусство Линкольна проявилось и в том, что он держался очень ровно и спокойно с представителями дипломатического корпуса в Вашингтоне. А это была нелегкая задача: в столице США было аккредитовано немало дипломатов, которые не считали нужным скрывать свое резко негативное отношение к федеральному правительству. Ни в своих официальных выступлениях, ни в беседах с зарубежными дипломатами Линкольн не допустил ни одной ошибки, которую можно было бы использовать в качестве предлога для дальнейшего обострения отношений с Англией. Нам представляется, не был случайностью и тот факт, что Линкольн обошел молчанием инцидент с "Трентом" в своем послании конгрессу в декабре 1861 года.
Проискам изощренной британской дипломатии Линкольн противопоставил здравый смысл, выдержку и терпение. 8 января 1862 г. правительство Великобритании получило информацию от своего посла в Вашингтоне о том, что по распоряжению правительства Линкольна эмиссары мятежной Конфедерации Мэзон и Слайделл освобождены. Через сутки британское правительство смогло ознакомиться с ответом федерального правительства на английские требования. В ноте, подписанной Сьюардом, пространно говорилось о прошлых отношениях между двумя державами. Государственный секретарь, в частности, прозрачно намекал на то, что ранее английские военные суда неоднократно подвергали досмотру торговые корабли США и никто не расценивал это как оскорбление флага, как национальное унижение. Ознакомившись с этим документом, Рассел на следующий день, 10 января 1862 г., информировал американского посла Ч. Адамса, что "правительство ее величества считает инцидент исчерпанным".
Такое решение "дела "Трента"" было более чем неожиданным, учитывая готовность Пальмерстона пойти на развязывание войны против Соединенных Штатов. И если британский премьер-министр изменил свою позицию, то для этого были серьезные причины.
До решающих побед федерального оружия на полях сражений гражданской войны, которые могли бы оказать отрезвляющее действие на горячие головы в Лондоне, было еще далеко. Однако ход военных действий говорил о том, что конфедераты постепенно теряют инициативу, которую они имели в первых сражениях гражданской войны. Привычка англичан воевать чужими руками оказывала определенное воздействие на правящие круги Англии. В США им пришлось бы воевать в очень неблагоприятных условиях. Отдаленный театр военных действий потребовал бы от нее колоссальных военных и экономических усилий. Большое значение имело и то, что Англия выступила бы на стороне рабовладельцев, а такая война была очень непопулярна среди английской общественности.
Конечно, надежда сокрушить одним военным ударом своего заокеанского конкурента в целом разделялась различными кругами английской буржуазии. Однако война грозила и серьезными экономическими осложнениями. "Английские капиталовложения в Соединенных Штатах, - писал К. Маркс, - превосходят весь капитал, вложенный в английскую хлопчатобумажную промышленность, американские же капиталовложения в Англии равны нулю"*.
* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 15. - С. 446. )
Конечно, Англия остро нуждалась в американском хлопке. Но в хлопке были заинтересованы предприниматели хотя и очень важной, но только одной отрасли английской промышленности. К. Маркс, оценивая эту сторону проблемы, цитировал заявление купца из Ливерпуля, опубликованное в "Экономисте": "Никто в Англии не рискнет настаивать на войне из-за одного только хлопка. Для нас было бы выгоднее в течение трех лет кормить все хлопчатобумажные округа за государственный счет, чем один год воевать ради них с Соединенными Штатами"*.
* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 15. - С. 446.)
Таковы были экономические факторы, действовавшие против вовлечения Англии в войну с Соединенными Штатами. Правительство Линкольна, безусловно, учитывало эту сторону проблемы, решая сложные вопросы, порожденные "делом "Трента"".
Только будучи твердо уверенным в том, что Англия все же не пойдет на объявление войны, можно было послать в Лондон такой документ, как нота Сьюарда, которая, конечно, ни в коей мере не была результатом творчества государственного секретаря. Кабинет и лично президент Линкольн учитывали не только экономическую, но и политическую сторону проблемы: отсутствие единства в кабинете Пальмерстона по вопросу объявления войны США, упорную борьбу за власть в рамках двухпартийной системы между либералами и консерваторами, решительную позицию радикалов - Дж. Брайта, Р. Кобдена и др., которые на протяжении всей гражданской войны активно выступали против вовлечения Англии в войну с США на стороне мятежных рабовладельцев.
Важным фактором, определявшим антивоенную позицию радикалов и ряда других представителей буржуазии, было нежелание становиться на позиции защитников рабства в Соединенных Штатах. Показательно, что, учитывая антирабовладельческие настроения самых широких слоев английской общественности, даже лидеры либералов Пальмерстон и Рассел всеми возможными средствами старались подчеркнуть свою антипатию к позорному институту рабства. На эту сторону проблемы неоднократно обращал внимание посол США в Лондоне Ч. Адамс. В частности, 10 января 1862 г. он писал Сьюарду, что "уравновешенные и религиозные представители средних классов отдают себе отчет в том, что в случае вступления Англии в войну на стороне мятежных рабовладельцев она вынуждена будет превратиться в их союзников"*.
* (Adams E. Great Britain and the American Civil War. - Gloucester, 1957. - Vol. 2. - P. 238.)
Все перечисленные факторы оказывали тормозящее действие на правящие круги Великобритании при принятии решения о вступлении в войну против Соединенных Штатов. Учитывал эти факторы и Авраам Линкольн, определяя отношение своего правительства к "делу "Трента"".
Но главное, что помешало Пальмерстону и всей "вигской клике" перейти грань, за которой начиналась военная катастрофа, - это решительные выступления английского рабочего класса против войны. Гражданская война в США носила особый характер. Это был военно-политический конфликт, имевший все важнейшие черты буржуазно-демократической революции. Именно революционный характер гражданской войны, ее антирабовладельческая направленность стимулировали решительные выступления рабочего класса Великобритании в поддержку правительства Линкольна, против "крестового похода" английской реакции на американскую революцию. Определяя свой политический курс во время обострения англо-американских отношений, вызванного арестом эмиссаров мятежников, Линкольн учитывал эту позицию рабочего класса Англии.
Во время "дела "Трента"" Авраам Линкольн выдержал серьезный экзамен как государственный деятель и дипломат. Президент продемонстрировал большое дипломатическое умение, государственную мудрость и свой природный такт, ликвидировав напряженность, грозившую перерасти в тяжелейший военный конфликт. Причем, важно отметить, что федеральное правительство не поступилось ни одним принципиальным вопросом.
На рождество Линкольн собрал кабинет, чтобы подвести итоги "дела "Трента"". Были все основания считать, что правительство и страна получили хороший рождественский подарок - угроза войны с Англией миновала. На заседании кабинета по предложению Линкольна было принято решение передать оставшиеся спорные с Англией вопросы на арбитраж. Правительство обещало освободить эмиссаров мятежников. Вскоре Мэзон и Слайделл действительно были освобождены и на борту английского военного судна отправились домой. Инцидент с "Трентом" был исчерпан. Правящие круги Великобритании не смогли использовать этот инцидент для вооруженного вмешательства в гражданскую войну в США на стороне мятежной Конфедерации.
Прекращение "дела "Трента"" предотвратило превращение гражданской войны в США в международный вооруженный конфликт.
В годы гражданской войны американская буржуазия не преминула использовать выгодную военную конъюнктуру для самого бесстыдного и наглого ограбления народа и государства. Именно в годы войны были заложены основы крупнейших промышленно-финансовых компаний США - Морганов, Рокфеллеров, Вандербильтов и др. Формы и методы обогащения буржуазии были настолько циничны, что вызывали протесты не только в США, но и в других странах. Это был настоящий пир во время чумы, действия, практически ничем не отличавшиеся от мародерства на поле боя. Действительно, страна вела борьбу не на жизнь, а на смерть, решался вопрос о судьбе государства, нации, и в это самое время буржуазия была целиком поглощена жаждой невиданного стяжательства, началась настоящая вакханалия наживы.
Все это были издержки гражданской войны, но не они определяли ее классовое, социальное содержание. Главное заключалось в том, что это была действительно революционная война за уничтожение рабства, за демократизацию всего социального, политического образа жизни страны. Именно таковой видели ее широкие народные массы.
Авраам Линкольн, вышедший из народа и сам занимавшийся в детские и юношеские годы тяжелым физическим трудом, понимал решающую роль человека труда в жизни современного общества. При определении внешнеполитического курса США в отношении Великобритании Линкольн принимал, в частности, во внимание, что главным союзником федералистов в этой стране был в первую очередь рабочий класс. При определении роли и места рабочего класса в жизни общества, в том числе и при решении жизненно важных для этого общества внешнеполитических проблем, президент никогда не руководствовался националистическими критериями.
Линкольн был убежденным противником войн. Став свидетелем огромных жертв и разрушений, которые приносит война, Линкольн искренне и не раз обращался к своим соотечественникам с призывом сделать все для установления справедливого мира внутри страны и мира со всеми народами Земли*.
* (Collected Works. - Vol. V. - P. 333.)
Как же достичь этой цели, к которой всегда стремились лучшие умы человечества? Линкольн с полной уверенностью заявлял, что укрепление дружбы и взаимопонимания между народами - это единственная возможность сохранения мира. Президент был глубоко убежден в том, что "сильнейшей связью между людьми, помимо семейных отношений, должны быть узы, объединяющие трудящихся всех наций, языков и племен"*.
* (New York Daily Tribune. - 1864. - March 23.)
Нравственная сила дипломатии Линкольна именно в том и заключалась, что она имела своей целью достижение идеалов дружественных отношений между народами, базировалась на принципах мира и дружбы между народами. В основе дипломатии Линкольна лежал его собственный взгляд на мировые проблемы, его мировоззрение. Дипломатия Линкольна и его внешнеполитический курс органически переплетались с демократическими воззрениями президента. В человеке труда, в его общественной деятельности в самом широком смысле этого слова Авраам Линкольн видел основу основ успешного развития общества. Вместе с тем надо отметить, что свое практическое проявление морально-политическое кредо президента могло найти только в условиях революционной гражданской войны, которая наложила прогрессивный отпечаток и на внешнеполитическую жизнь Соединенных Штатов.
Роль и место рабочего класса в жизни общества, современного Аврааму Линкольну, понимали и многие другие руководящие деятели стран Европы и Америки. Уже в то время демагогические реверансы в сторону рабочего класса были прочно взяты на вооружение буржуазией. Однако отношение к трудящимся Авраама Линкольна было совершенно иным - искренним и добрым, каким может быть только у человека, который сам вышел из народа и унаследовал его лучшие черты. Этим и объяснялась позиция Линкольна в отношении роли пролетариата Великобритании в предотвращении войны между Англией и США.
Решительная поддержка английским рабочим классом революционных сил в ходе гражданской войны в США была большой неожиданностью для правящих кругов Великобритании. На протяжении всей истории страны буржуазия воспитывала рабочий класс по своему образу и подобию - развращала его подачками с "колониального стола" от колоссальных доходов, поступавших в результате эксплуатации огромной колониальной империи. Важным средством морального разложения рабочих был национализм, стремление привить английским рабочим чувство превосходства и презрения к трудящимся колониальных стран, к рабочим других государств.
Эта политика не дала тех результатов, на которые рассчитывали правящие круги Великобритании. Их планы были сорваны активной борьбой рабочего класса, широких народных масс Англии против вступления страны в войну против США.
В тяжелых материальных условиях, созданных прекращением поставок хлопка из США, когда массовая безработица фактически парализовала текстильную промышленность страны, где были заняты многие тысячи рабочих, английский пролетариат активно боролся против вступления Англии в войну против США.
В резолюциях, которые принимались на митингах рабочих, указывалось на необходимость третейского разрешения конфликта между Англией и США. Рабочие резко критиковали политику правящих кругов Великобритании, фактически поддерживавших рабовладельцев, высказывали восхищение борьбой северных штатов против мятежных рабовладельцев. В резолюциях митингов четко прослеживалась антирабовладельческая направленность позиции рабочего класса Великобритании. На митинге рабочих Шеффилда, состоявшемся 10 января 1862 г., отмечалось: "Полагая, что рабство - причина тяжелой борьбы, развернувшейся в Соединенных Штатах, что цель руководителей мятежа - увековечение антихристианской, бесчеловечной системы рабовладения, мы убеждены, что мятеж будет подавлен, безнравственная цель мятежников не будет достигнута, а федеральное правительство будет твердо следовать курсом эмансипации, который приведет к освобождению всех рабов на американской земле"*. Рабочие самым решительным образом выступали против британского вмешательства в американские дела. В декабре 1861 года в резолюции массового митинга рабочих в Брайтоне отмечалось, что "причиной настоящего конфликта между Англией и Америкой является неправильное толкование международного права, а не преднамеренное оскорбление британского флага; поэтому данный митинг высказывается за передачу всего спорного вопроса на третейское решение какой-нибудь нейтральной державы; что при данных обстоятельствах война с Америкой ничем не может быть оправдана - наоборот, она вызвала бы лишь осуждение со стороны всего английского народа"**.
* (Adams E. D. Op. cit. - Vol. II. - P. 107.)
** (Цит. по Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 15. - С. 447.)
Участники митинга рабочих, состоявшегося 27 января 1862 г. в одном из районов Лондона, самым решительным образом высказались "за политику строжайшего невмешательства в дела Соединенных Штатов и за передачу всех могущих возникнуть конфликтов на рассмотрение уполномоченных обеих сторон или третейских судов, заклеймить политику войны, проводимую органом биржевых спекулянтов, и выразить свое самое горячее сочувствие стремлениям аболиционистов добиться окончательного разрешения вопроса о рабстве"*. Выступления английских рабочих в поддержку правительства Линкольна продолжались и в 1862 году, следствием их явилось то, что реакционные правящие круги не рискнули объявить войну США.
* (Цит. по Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 15. - С. 468.)
Массовые выступления английских рабочих в 1861 и 1862 годах показали, что "среди рабочих доминировали антирабовладельческие и демократические настроения и глубоко укоренившееся чувство симпатии к Союзу (США. - Р.И.)"*.
* (Jordan D., Pratt E. Europe and the American Civil War. - Boston - N. Y., 1931. - P. 97.)
Борьба английского рабочего класса была важнейшим фактором, который помог склонить руководство Великобритании в пользу трезвой оценки последствий вступления Англии в войну против США на стороне рабовладельческой Конфедерации. Авраам Линкольн сумел понять роль и значение английского рабочего класса в решении этой жизненно важной для американской революции проблемы.
Блестящий анализ процессов, происходивших внутри английского общества, был дан в статье К. Маркса, написанной 11 января 1862 г. для газеты "Нью-Йорк дейли трибюн". "В Англии, - писал К. Маркс, - имелась влиятельная партия сторонников войны, которая то ли из коммерческих, то ли из политических соображений усердно добивалась столкновения с Соединенными Штатами. Дело "Трента" явилось испытанием для этой партии. И она не выдержала этого испытания. Военные страсти разбушевались по второстепенному поводу, был дан выход страстям, громогласное бешенство олигархии возбудило подозрения английской демократии, широкие британские круги, заинтересованные в сношениях с Соединенными Штатами, оказали сопротивление, истинный характер гражданской войны стал понятным для рабочего класса, и, наконец, - последнее, но отнюдь не менее важное - опасный период, когда Пальмерстон правил единолично, без контроля со стороны парламента, быстро приближается к концу. Это был единственный момент, когда можно было попытаться вовлечь Англию в войну на стороне рабовладельцев. Теперь об этом не может быть и речи"*.
* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 15. - С. 455.)
Статья К. Маркса - образец глубокого классового анализа сложных текущих внешнеполитических проблем и ясного научного предвидения. Правящие круги Великобритании не смогли использовать "дело "Трента"" в качестве предлога для военного вмешательства в гражданскую войну в США. И во многом это произошло потому, что несмотря на все свои ошибки правительство Линкольна в целом взяло верный внешнеполитический курс и последовательно проводило его в жизнь. В прощальной беседе с К. Шурцем, уезжавшим послом в Мадрид, Линкольн сказал, что "если правительство, как говорят, спотыкается, то в общем оно спотыкается в правильном направлении"*.
* (Сэндберг К. Указ. соч. - С. 225.)
С изменением политической ситуации после окончания "дела "Трента"" несколько изменилось и отношение правящих кругов Великобритании к их друзьям-рабовладельцам. В который уже раз за историю страны английские правящие круги показали, что у них нет вечных друзей, а есть только вечные интересы.
Эмиссары рабовладельческой Конфедерации Мэзон и Слайделл, из-за которых и разразился тяжелейший внешнеполитический кризис, получили наконец возможность прибыть в Англию. Встретили их там довольно прохладно. Во всяком случае никто не делал из них мучеников и знаменосцев отношений дружбы и взаимопонимания между Лондоном и Ричмондом (в Ричмонде находилась штаб-квартира самозванного правительства конфедератов). Более того, они не удостоились даже официального приема у английских властей. Состоялась только частная встреча Мэзона с Расселом, происходившая в доме последнего. Эмиссар Конфедерации информировал британского министра иностранных дел о том, что руководство рабовладельческой Конфедерации просит Лондон признать южные штаты независимым государством.
Ответ был достаточно сдержанным. Рассел заявил, что выполнение просьбы возможно, но руководители европейских держав хотели бы иметь доказательства военных побед конфедератов, а также превращения штатов Конфедерации в суверенное государство. Рассел понял, что к концу "дела "Трента"" внешнеполитические позиции правительства Линкольна настолько окрепли, что идти в одиночку на признание рабовладельческой Конфедерации значило бы поставить Великобританию в очень сложное положение.
Отказ Пальмерстона и Рассела от признания мятежной Конфедерации был большой победой дипломатии Линкольна. Но, как всякий осторожный и дальновидный государственный деятель, он не сбрасывал со счетов огромную мощь Великобритании, ни ее - самый мощный в мире - военно-морской флот. Линкольн не был уверен в том, какова будет политика Англии в будущем. Президент не спешил соглашаться с теми, кто утверждал, что Великобритания не рискнет использовать силу против Севера. В этой связи он вспоминал анекдот о дискуссии в отношении возможного поведения злого бульдога. "Соседи уверяли друг друга, что собака не опасна. Но один человек не был в этом уверен. Он сказал: "Я-то знаю, что бульдог не будет кусаться. Вы тоже знаете это, но знает ли об этом сам бульдог?"*.
* (Monaghan J. Op. cit. - P. 187.)
Линкольн правильно учитывал реальное соотношение сил, он не переоценивал своих возможностей, был убежден, что каждая проблема должна решаться в свое время. Пойдя на компромисс с Великобританией в "деле "Трента"", он ни в коей мере не отказывался от возможности реванша в будущем.
Линкольн так определял суть финала конфликта: "Это была горькая пилюля, но я утешал себя уверенностью, что триумф Англии в данном вопросе будет недолговечен и что после того, как мы закончим войну, мы будем так мощны, что сможем призвать Англию к ответу за все неприятности, которые она нам причинила. Я чувствовал себя в значительной мере, как тот больной из Иллинойса, которому сказали, что ему осталось недолго жить и ему следует помириться со всеми своими врагами. Он ответил, что больше всего он ненавидит человека по имени Браун, живущего в соседней деревне, и думает, что начинать нужно именно с него. Послали за Брауном, и больной слабым и кротким голосом стал говорить ему, что хочет умереть, помирившись со всеми, и что он надеется, что они с Брауном пожмут друг другу руки и забудут свою вражду. Браун не мог выдержать этой патетической сцены и полез за платком утирать слезы. Тут же Браун примирился со своим соседом, и они дружески пожали друг другу руки. После прощания, которое могло бы растрогать любое каменное сердце, когда Браун уже выходил из комнаты, больной приподнялся и сказал: "Но имей в виду, Браун, если я выздоровею, наша ссора не закончена"*.
* (Сэндберг К. Указ. соч. - С. 245.)
Отношение правительства России к урегулированию "дела "Трента"" нашло отражение в депеше Горчакова Стеклю от 8 января 1862 г. В этом документе говорилось о том, что мирное урегулирование конфликта было воспринято правительством России как "свидетельство умеренности и справедливости" правительства Линкольна. Горчаков писал, что "американская нация представила доказательства политической честности, которые снискали ей неоспоримые титулы, выражающие уважение и признательность всех правительств, заинтересованных видеть мир на морях и принципы права, господствующие над силой в международных отношениях, ради спокойствия в мире, прогресса цивилизации и благополучия человечества". В заключение выражалась уверенность, что американский Союз "вновь окажется в условиях силы и процветания, чего мы ему желаем не только из-за сердечных симпатий, которые объединяют обе стороны, но и потому, что он поддерживает интерес наиболее высокий - всеобщее политическое равновесие"*.
* (АВПР. Ф. Канцелярия, 1862 г., д. 152, л. 500-502.)
В "деле "Трента"" ярко проявилась черта характера президента, на которую обращал внимание К. Маркс, писавший, что Линкольн "непреклонно стремился к своей великой цели, никогда не компрометировал ее слепой поспешностью, спокойно соразмерял свои поступки, никогда не возвращался вспять, не увлекался волной народного сочувствия"*. В инциденте с "Трентом" Линкольн занял позицию, противоречащую настроениям некоторых кругов общественности, требовавших войны с Англией, и не дал втянуть страну в новое вооруженное столкновение.
* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 16. - С. 98.)
Корреспондент русской газеты сообщал из США: "Хотя кабинет г-на Линкольна сопротивлялся в этом случае желанию большей части народных сословий и действовал независимо.., однако ж он нисколько не потерял от этого любви народной"*.
* (Северная пчела. - 1862. - 24 янв.)
"Дело "Трента"" завершилось, но Англия, Франция и другие поддерживавшие их европейские державы не отказались от своих попыток активного вмешательства в американские дела на стороне рабовладельческой Конфедерации.
Этот политический курс нашел свое проявление в отношении Англии и Франции к блокаде мятежной Конфедерации, объявленной правительством Линкольна, в их непрекращавшихся попытках организации посредничества в американских делах, которое на практике сводилось к оказанию всесторонней помощи инсургентам-рабовладельцам.
Обязательное условие копирования - установка активной ссылки:
http://art-of-diplomacy.ru/ "Art-of-Diplomacy.ru: Искусство дипломатии"