Лозаннская конференция

Ноябрь 1922 г. Советская страна празднует пятилетие героического Октября, пятилетие беспримерной борьбы за утверждение социалистического строя. "Чудом истории" назвал Г. В. Чичерин этот подвиг советского народа, превративший нашу страну в "великое государство, первостепенную мировую силу".

Начинался новый период советской внешней политики. Теперь, когда интервенты были изгнаны с территории советских республик, надо было обеспечить безопасность наших границ, наладить экономическое сотрудничество и дружественные отношения со всеми государствами. "Пятая годовщина Октябрьской революции, - писал Г. В. Чичерин, - совпала с провозглашением нами активной политики, т. е. вмешательства во все международные вопросы, затрагивающие советские республики. Отношения с великими державами из чисто экономических превращаются в глубоко политические, распространяясь на весь комплекс международных вопросов, связанных с реальными интересами советских республик. Эта активная политика провозглашается нами в связи с разрешением вопроса о Проливах".

После возвращения из-за границы Г. В. Чичерин пробыл в Москве шесть недель. Это время он посвятил подготовке к Лозаннской конференции. Ее созывали Англия, Франция и Италия для рассмотрения ближневосточных проблем, и в частности вопроса о черноморских проливах. На конференцию приглашались Турция, Япония, Румыния, Югославия и Греция.

С целью дипломатической изоляции Турции империалистические державы пытались вначале полностью устранить советские республики от участия в Лозаннской конференции. Однако настойчивые и решительные действия нашей дипломатии вынудили организаторов конференции согласиться на участие представителей РСФСР в решении одного из важнейших пунктов повестки дня - вопроса о проливах.

Подготовка советских дипломатов к Лозаннской конференции тоже велась под непосредственным руководством В. И. Ленина. "При живейшем участии Владимира Ильича, - писал Чичерин в своих воспоминаниях, - была обсуждена и принята программа, которую мы защищали в Лозанне. Это было его последним крупным вкладом в нашу международную политику. Обсуждение вопроса о Проливах с Владимиром Ильичем было последним, которое я с ним имел. Это было также моим последним свиданием с ним".

27 октября В. И. Ленин в интервью корреспонденту английских газет "Обсервер" и "Манчестер гардиан" Фарбману изложил советскую позицию в вопросе о проливах.

"- Какова русская программа разрешения вопроса о проливах? - спрашивал корреспондент.

- Наша программа относительно проливов (пока еще приблизительная, конечно), - отвечал Владимир Ильич, - содержит в себе, между прочим:

Во-первых, удовлетворение национальных стремлений Турции...

Во-вторых, наша программа заключает в себе закрытие проливов для всех военных кораблей в мирное и военное время. Это - непосредственный ближайший торговый интерес всех держав, не только тех, территории которых непосредственно прилегают к проливам, но и всех остальных...

В-третьих, наша программа относительно проливов состоит в полной свободе торгового мореплавания"¹.

¹ (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 240-241.)

27 октября Советское правительство получило от Англии, Франции и Италии приглашение участвовать в конференции при обсуждении вопроса о проливах. НКИД подготовил проект ответа на эту ноту союзников, который был представлен Чичериным в Политбюро ЦК РКП(б) для утверждения.

В. И. Ленин придавал большое значение участию советских представителей в работе конференции. В письме к Чичерину от 31 октября он писал: "Я не имею времени сейчас, чтобы достаточно серьезно взвесить все выражения в проекте ноты Антанте, которую считаю очень важной. Думаю, что надо 2 и 3 раза проверить каждое слово с той точки зрения, чтобы оно не обозначало того, что мы откажемся от поездки на конференцию.

В этом смысле нота должна быть особенно "дипломатична". Мне показалось, что в конце ноты, которую я очень бегло просмотрел, есть выражения недостаточно в этом смысле дипломатичные"¹.

¹ (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 252.)

После реализации замечаний В. И. Ленина нота была 2 ноября направлена державам Антанты. Советское правительство решительно настаивало на участии его делегатов во всей работе конференции, а Украины и Грузии - в ближневосточной конференции, без ограничений, на равных правах с другими делегатами. 14 ноября глава французского правительства Пуанкаре от имени своей страны, Великобритании и Италии сообщил, что советские представители "будут иметь право при обсуждении вопроса о проливах участвовать в переговорах и решениях и смогут, таким образом, изложить свою точку зрения по различным аспектам этого вопроса".

Советское правительство направило на Лозаннскую конференцию объединенную делегацию России, Украины и Грузии. В нее были включены председатель Совнаркома и нарком иностранных дел. Украины, председатель Союзного Совета Закавказских республик и нарком иностранных дел Грузии, полпред в Италии В. В. Воровский. Председателем делегации Политбюро ЦК РКП (б) утвердило Г. В. Чичерина.

Державы Антанты не торопились извещать Советское правительство о дате открытия конференции. Узнав из газет, что 20 ноября конференция уже начала работу, советская делегация телеграфировала 24 ноября правительствам Англии, Франции и Италии о своем отъезде в Лозанну.

Вечером 26 ноября Г. В. Чичерин, П. Г. Мдивани и эксперты - Сабанин, Пастухов, Грабарь, Беренс, Шапошников, Шестаковский, а также другие сотрудники делегации выехали в Швейцарию.

Перед отъездом Чичерин в беседе с сотрудником РОСТа изложил основные положения ближневосточной проблемы и программу советской делегации на конференции. Он, в частности, сказал: "Советские республики выступят в Лозанне как принципиально противоположный полюс мировой политики, как друг угнетенных и эксплоатируемых народов Востока и, в частности, как поборник осуществления полноты суверенных прав Турции в проливах и полного закрытия их для военных судов. Без России никакое соглашение по ближневосточным делам не будет прочным. Российская же делегация не даст своей подписи ни под каким соглашением или договором, противоречащим основным принципам советской политики".

По дороге в Лозанну советская делегация сделала кратковременную остановку в Латвии (28 ноября), а затем в Берлине (30 ноября). Там она получила известие, что первое заседание комиссии по проливам Лозаннской конференции состоится 1 декабря.

В Берлине Чичерин имел беседы с канцлером Куно, бывшим канцлером Виртом и министром иностранных дел Розенбергом. Вечером 30 ноября он встретился с журналистами, которым кратко изложил советскую точку зрения по вопросам, связанным с Лозаннской конференцией. Американские журналисты сообщили ему, что конференция якобы находится на грани окончательного срыва, возможно, нарком и не застанет ни одного делегата. Видимо, такая дезинформация имела целью показать бесперспективность участия в конференции советских представителей.

После пресс-конференции Г. В. Чичерин и все члены делегации выехали в Швейцарию. В Лозанну они прибыли 1 декабря 1922 г. Находившийся там уже несколько дней член делегации В. В. Воровский познакомил Георгия Васильевича с обстановкой на конференции.

Английскую делегацию возглавлял лорд Керзон, французскую - Пуанкаре, итальянскую - Муссолини. На конференции присутствовали также делегаты Турции, Греции, Югославии, Болгарии, Румынии, Японии и наблюдатели от США.

До прибытия советских представителей тон на заседаниях задавал глава делегации Великобритании. "Керзон - полный хозяин конференции, французы идут смиренно в его хвосте; Муссолини совершенно потерял всякую самостоятельность. Вначале он почудачил, а теперь во всем подчиняется державам. Англичане сидят у себя дома взаперти, и оттуда Керзон всем командует и пускает в ход английскую прессу", - сообщал Г. В. Чичерин в Москву.

М. И. Калинин и Г. В. Чичерин при вручении послом Японии верительных грамот. Москва, 1925 г.

Советскую делегацию встретили холодно и враждебно. По всему чувствовалось, что Керзон намерен поскорее избавиться от ее присутствия. Чичерин и другие советские делегаты хорошо понимали это.

Позже Георгий Васильевич говорил о Керзоне: "Мы испытали в Лозанне его непримиримую враждебность, его нежелание идти на какие-либо компромиссы с нами. Это есть типичная высокомерная, ироническая манера, третирующая великое Советское государство как ничтожную величину".

Появление "красных дипломатов" в Лозанне нарушило задуманный Керзоном ход конференции. Журналисты заговорили о начале "нового этапа" в ее работе. Все с нетерпением ждали предстоящего выступления Чичерина. Его красноречие и высокое мастерство полемиста признавалось после Генуи всеми.

Нарком Чичерин приветствует Рушди-бея. Одесса, 1926 г

4 декабря открылось первое заседание Комиссии по проливам, на котором Г. В. Чичерин произнес речь, изложив основные принципы советской программы. "Постоянная свобода торгового судоходства и мирных морских сообщений в Босфоре, Мраморном море и Дарданеллах должна быть обеспечена безусловно и без каких-либо ограничений, - говорил он. - Сохранение мира на Черном море и безопасность его побережья, равно как и сохранение мира на Ближнем Востоке и безопасность Константинополя, должны быть ограждены прочными гарантиями".

Г. В. Чичерин подчеркнул исключительно важное значение проливов для экономической жизни и безопасности советских республик. "Безопасность Константинополя, т. е. закрытие проливов для военных судов, - говорил он, - свобода торгового мореплавания и мирного транзита через них - все это совершенно соответствует нашей программе". Глава советской делегации настаивал на восстановлении и сохранении в полном объеме прав турецкого народа на свои территории и водные пространства.

Выступление Чичерина было выслушано с напряженным вниманием и произвело огромное впечатление. Потом взоры всех устремились на Керзона. Что скажет первый делегат Великобритании? Но тот молчал. Председательствующий предоставил слово румынскому делегату Дуке, который старался угодить Керзону. Еще во время выступления Чичерина англичанин Никольсон курсировал от Керзона к Дуке, передавая ему последние указания. Поэтому, когда представитель Румынии, по существу, изложил программу стран Антанты, никого это не удивило. Он ратовал за свободное прохождение через проливы не только торговых, но и военных судов "без всяких оговорок и ограничений", за демилитаризацию проливов и контроль над ними международной комиссии под эгидой Лиги наций.

Г. В. Чичерин на XV съезде ВКП(б). 1927 г.

Дука заявил о готовности Румынии заключить с РСФСР договор о взаимном ненападении и разоружении на Черном море.

Таким образом, Советской России предлагалось разоружиться, в то время как английские и французские военные флотилии получали право свободного прохода через проливы в Черное море. В письме НКИД Г. В. Чичерин справедливо назвал этот план нелепым.

Следующее заседание комиссии состоялось 6 декабря. Главным оратором в тот день был Керзон.

Г. В. Чичерин произносит речь на банкете по случаю подписания советско-иранского договора. Москва, 1927 г.

Британский министр иностранных дел приписывал Советской России стремление утвердить свою гегемонию на Черном море и отстранить "все другие державы" от участия в контроле над проливами. Он заявлял, будто бы она хочет превратить Черное море в российское озеро, поставив у выхода из него в качестве стража Турцию. После такого вступления Керзон изложил антантовский проект нового режима проливов. С некоторыми вариациями и в более развернутой форме в нем повторялись уже высказанные румынским делегатом требования.

Представители Франции, Италии и США выразили полную солидарность с провозглашенными Керзоном принципами. В частности, американский "наблюдатель" посол Чайлд претенциозно заявил: "Мы (т. е. США. -Авт.) не будем удовлетворены, если наши военные корабли не смогут осуществлять свои мирные цели повсюду, где бы ни находились наши граждане и наши торговые суда".

С глубоко аргументированной речью вновь выступил Г. В. Чичерин. Убедительно и логично разбив доводы Керзона, он заявил: "Слушая господина председателя (т. е. Керзона. - Авт.), я получил впечатление, что основною мыслью его экспозе является создание системы, направленной против России. Мы вам предлагаем мир, а вы растягиваете до бесконечности борьбу против нас. Россия находится в начале нового периода, и мы хотим начать этот период, создавая вокруг нас прочные условия мира, между тем как вы хотите поставить нас в условия, понуждающие нас к борьбе. Русская революция сделала из русского народа нацию, вся энергия коей сосредоточена в его правительстве с силой, небывалой в истории; если ему навязать борьбу, он не сдастся.

Г. В. Чичерин в Берлине. 1928 г.

Мы предлагаем вам не борьбу, а мир, основываясь на принципе средостения между нами и на принципе свободы и суверенитета Турции".

После такой отповеди Керзон счел за лучшее свернуть работу комиссии и передать вопрос о проливах союзным экспертам. Но Чичерин решительно потребовал, чтобы очередное заседание состоялось в ближайшие же дни. И британскому делегату пришлось согласиться с этим.

Крупная английская газета "Манчестер гардиан" писала, что в лице Чичерина Керзон "впервые встретил противника, чья рапира оказалась острее и искуснее". Присутствовавшие на конференции делегаты и журналисты восхищались "блестящей аргументацией" Чичерина, его "молниеносной находчивостью" и "искрометным остроумием".

Г. В. Чичерин на заседании 3-й сессии ЦИК четвертого созыва. 1928 г.

Получив сокрушительный отпор в комиссии, Керзон и другие представители западных держав прибегли к усиленному давлению на турецкую делегацию. Чтобы отстранить советских дипломатов от участия в переговорах союзников с нею, они свели работу конференции к заседаниям экспертов, чья деятельность в значительной степени носила закулисный характер. Заседания превратились в сепаратные переговоры между союзниками и представителями Турции.

Г. В. Чичерин прекрасно разобрался в маневрах Керзона. В письме от 12 декабря в НКИД он сообщал: "Судя по всему, Керзон хочет с максимально возможной быстротой протащить вопрос о проливах. В форме совещания экспертов он хочет столковаться с турками и потом поставить нас перед свершившимся фактом, внести в комиссию готовый проект и сразу поставить вопрос о его подписании или неподписании или же просто отложить его до конца конференции".

Под нажимом союзников турецкие делегаты шли на значительные уступки. "Мы интересуемся тем, чтобы не было военных судов в Черном море. Турки говорят, что с нами согласны, но что за это должны бороться мы, а не они; они только готовы нас поддерживать..." - так характеризовал Чичерин позицию Турции.

Советские люди внимательно следили за борьбой наших делегатов в Лозанне и были солидарны с ними. 15 декабря Президиум Московского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов направил Чичерину телеграмму, где говорилось: "Московский Совет... горячо приветствует Вашу стойкую защиту насущнейших интересов Советской Федерации перед лицом капиталистического мира. Каковы бы ни были происки и комбинации буржуазной дипломатии, мы поручаем Вам решительно и твердо на весь мир заявить: Советские республики никогда не станут на колени перед буржуазией. Советские республики не допустят никаких посягательств на жизненные интересы Федерации и не признают никаких договоров, содержащих подобные посягательства. Истинная защита всеобщего мира проводится только дипломатией Советских республик. Московский Совет обещает Вам полную поддержку пролетарских масс Москвы, единодушно высказавших на последних выборах одобрение внешней и внутренней политике Советского правительства".

17 декабря по инициативе британской стороны произошла встреча Чичерина с Керзоном.

Один из крупных представителей деловых кругов и консервативной партии Англии Джордж Армстронг, приехавший для деловых разговоров с советскими дипломатами, сказал Чичерину, что "сам Керзон гораздо более готов к соглашению с Россией, чем это кажется на первый взгляд при его помпезных манерах". Как утверждал Армстронг, если нарком заявит о своем желании встретиться, то Керзон тотчас же "с величайшей готовностью" на это пойдет. Г. В. Чичерин ответил, что в создавшейся обстановке ему неудобно просить о свидании. Армстронг рекомендовал, чтобы по поводу встречи с Керзоном советский морской эксперт Беренс переговорил с английским адмиралом Кейесом, с которым он часто встречался. "Когда мы в делегации, - писал Чичерин, - стали обсуждать все это, тов. Воровский высказался против того, чтобы я выражал желание видеться с Керзоном, ибо это роняет наше достоинство. В конце концов решили, что Беренс при передаче моего мессажа (сообщения. - Авт.) английскому адмиралу для Керзона сошлется на слова Керзона, обращенные ко мне при нашем первом свидании¹, таким образом, я не буду первым, просящим о свидании. Фактически толчок был дан посещением меня Армстронгом; таким образом, предложение исходит от Керзона, по-видимому, под давлением Лондона".

¹ (На этой встрече с Чичериным в отеле "Шато д'Уши" в Лозанне перед первым заседанием комиссии о проливах Керзон, знакомясь с ним, в общей форме предложил когда-нибудь повидаться. Чичерин согласился.)

В результате переговоров Беренса с адмиралом Кейесом была достигнута договоренность о встрече. Английская сторона просила, чтобы из-за болезненного состояния Керзона (страдал подагрой) встреча проходила не в Монтрё, как предполагалось ранее, а в его резиденции.

Чичерин решил использовать свидание с Керзоном для выяснения перспектив англо-советских отношений. При этом он подчеркнул, что Советская Россия хотела бы развивать дружественные отношения с Великобританией, но при отсутствии у нее такого желания правительство РСФСР "будет с этим сообразовываться".

По словам Чичерина, Керзон проявил "холодную деревянность, формализм и неумение или нежелание охватывать вопросы широко политически". Весь разговор он свел к мнимым "проискам" агентов России, якобы занимавшихся враждебной Англии пропагандой. Сообщая в Москву о свидании с Керзоном, Георгий Васильевич писал: "Общее вынесенное мною впечатление заключается в том, что при Керзоне никаких серьезных соглашений с Англией вообще не может быть".

Слова Чичерина полностью подтвердились. Спустя несколько месяцев Керзон выступил с провокационным ультиматумом Советской стране, который поставил под угрозу отношения между обоими государствами. Однако благодаря твердой позиции Советского правительства эта провокация потерпела провал.

На заседании комиссии по проливам 18 декабря Чичерин вновь опротестовал сепаратные переговоры между западными державами и турецкой делегацией. Он показал всю несостоятельность выработанного западными экспертами проекта конвенции о проливах.

В тот же день Чичерин от имени делегации России, Украины и Грузии представил советский проект "Правил прохождения судов через Дарданеллы, Мраморное море и Босфор". В его основу был положен принцип закрытия проливов для военных кораблей. В качестве уступки западным державам он содержал предложение предоставить Турции право разрешать в отдельных случаях проход легких военных судов. Тем не менее представители империалистических держав встретили советское предложение в штыки.

19 декабря Керзон заявил, что советский проект "основывается на принципе, диаметрально противоположном тому, который воодушевляет союзников", и поэтому "для союзных держав не остается иного выхода, как только его отвергнуть".

Дальнейшее обсуждение вопроса о проливах происходило в комиссии экспертов без участия советских представителей.

Г. В. Чичерин не раз встречался с турецкими делегатами, в частности с их главой Исмет-пашой. "Мы обмениваемся с ним мыслями, - телеграфировал Чичерин в НКИД Карахану, - о ходе конференции, предостерегаем, открываем ему глаза на маневры Антанты, но непрерывно подчеркиваем, что наша позиция иная, что пропуск военных судов есть враждебный акт против Советской России и что Антанта лишает Турцию плодов ее побед".

Окончательный проект сепаратно выработанной конвенции был доведен до сведения советской делегации лишь 31 января 1923 г.

На заседании 1 февраля 1923 г. Чичерин протестовал против навязывания России, Украине и Грузии конвенции, подготовленной без их участия. Он внес компромиссное предложение, чтобы общий тоннаж одновременно находящихся в Черном море флотов нечерноморских государств был равен ¹/₅ общего тоннажа флотов черноморских держав. Но и это предложение принято не было.

Деятельность советской делегации в Лозанне не ограничивалась участием в рассмотрении вопроса о проливах. Большое значение имело то, что, несмотря на стремление представителей западных держав изолировать советскую делегацию, Г. В. Чичерин использовал свое пребывание в Лозанне для бесед с представителями различных стран в целях расширения международных связей РСФСР. Он встречался с представителями Сирии и Египта, Геджаса, Болгарии, Югославии, Франции и другими. С датским посланником в Швейцарии Ольденбургом он обсуждал вопрос о завершении торговых переговоров. В результате 23 апреля 1923 г. было подписано предварительное соглашение о торговле между Советской Россией и Данией.

В Лозанне Георгий Васильевич отметил свое 50-летие. В его адрес поступило большое количество поздравительных телеграмм с Родины. Чичерин писал в Наркоминдел: "Полученные от товарищей из России приветствия действуют в высшей степени ободряющим образом в здешней обстановке".

30 декабря 1922 г. советская делегация представила конференции Меморандум по восточному вопросу. Там рассматривался весь обширный комплекс проблем, касавшихся судеб Турции, а также громадных территорий и десятков миллионов жителей Ближнего Востока, Северной Африки и Балканского полуострова. В меморандуме содержался обстоятельный исторический обзор восточного вопроса и излагались основы прочного и длительного мира на Ближнем Востоке. "Будущие конфликты и войны на Востоке, - говорится в меморандуме, - стали бы навсегда невозможными, если бы империалистические державы отказались от взгляда на мусульманский мир как мир низшего порядка, территории коего должны быть превращены в их колонии...

Российско-Украинско-Грузинская делегация, верная принципам, провозглашенным Русской революцией, с живой симпатией следит за борьбой всех мусульманских народов за свою независимость и свое национальное единство".

Вручение советского меморандума было неожиданным для всех участников конференции. Известие об этом молниеносно разнеслось по Лозанне. К советским представителям хлынули журналисты. "Сенсация большая", - сообщал Чичерин в Москву.

С чувством удовлетворения восприняли советский меморандум находившиеся в Лозанне представители восточных стран. Они еще раз смогли убедиться в том, что РСФСР является истинным другом народов Востока. "Русские создали себе много новых симпатий во время этих долгих недель дискуссий и усилили те симпатии, которыми они обладали прежде", - констатировала одна из крупных швейцарских газет.

Поскольку турецкие делегаты отказались подписать в четырехдневный срок врученный им Керзоном текст мирного договора, конференции пришлось временно прервать работу. Одна за другой покидали Лозанну иностранные делегации. 7 февраля Чичерин выехал в Москву.

Через два с лишним месяца конференция возобновила работу. На этот раз ее устроители не хотели вообще приглашать представителей Советской России. Приехавшего в Лозанну В. В. Воровского незаконно лишили прав участвовать в конференции. Швейцарское правительство искусственно создавало всяческие препятствия и даже лишило его дипломатических привилегий.

9 мая 1923 г. В. В. Воровский писал советнику полпредства в Германии С. И. Бродовскому: "Ставлю Вас в известность о создавшемся здесь положении дел. Союзники, как Вам известно, с самого начала пытались отстранить нас от дальнейшего участия в конференции под предлогом, будто вопрос о проливах закончен, а подписать конвенцию Чичерин отказался, в сущности же, боясь нашего влияния на турок и общественное мнение... Они просто решили отвергнуть мои доводы и не допускать нас на конференцию, о чем, по сообщениям газет, довели до сведения швейцарского правительства... Таким образом, мы сидим здесь в качестве наблюдателей. Однако нас хотят выжить если не мытьем, так катаньем. В воскресенье заявились в отель несколько юношей с каким-то аптекарем во главе и, объявив себя делегацией национальной лиги, начали было речь о моей позиции по отношению к швейцарскому правительству. Я их не принял... Теперь они бегают по городу, кричат всюду, что заставят нас силой уехать из Швейцарии и т. п.

...За этими хулиганящими мальчиками слишком ясно чувствуется чужая сознательная рука, возможно даже иностранная... Поведение швейцарского правительства есть позорное нарушение данных в начале конференции гарантий, и всякое нападение на нас в этой архиблагоустроенной стране возможно только с ведома и попустительства властей. Пусть же и несут ответственность".

Это было последнее письмо Вацлава Вацлавовича Воровского, одного из выдающихся советских дипломатов. На следующий день, 10 мая, он был злодейски убит белогвардейцем Конради.

В речи на пленуме Московского Совета 12 мая 1923 г. Г. В. Чичерин сказал: "Тов. Боровский погиб на славном историческом посту в Лозанне, где происходит громаднейшей важности дипломатическая схватка между пробудившимся и поднявшимся Востоком и стремящимся удержать свою власть над ним западным империализмом и где Советские республики выступают в своей мировой исторической роли друга угнетенных народов, борющихся против гнета империализма".

Переговоры в Лозанне шли медленно. Только 24 июля 1923 г. состоялось подписание мирного договора с Турцией и конвенции о проливах, которая установила свободный проход через проливы торговых и военных судов любого государства с незначительными ограничениями. Кроме того, конвенция предусматривала создание международной комиссии для наблюдения за выполнением правил о проходе судов. Советский Союз был приглашен подписать Лозаннскую конвенцию о проливах. 14 августа 1923 г. по указанию правительства советский полпред в Риме подписал конвенцию, которую, однако, СССР не ратифицировал. В 1936 г. ее пересмотрели на конференции в Монтрё и заменили новой, согласно которой торговые суда всех стран пользовались полной свободой прохода через проливы; военным судам черноморских держав разрешалось проходить через проливы при соблюдении определенных требований, а для военных кораблей нечерноморских держав были установлены строгие ограничения.

30 декабря 1922 г. в Большом театре в Москве состоялся Первый Всесоюзный съезд Советов, принявший историческое решение об образовании Союза Советских Социалистических Республик - первого в мире многонационального социалистического государства.

Съезд избрал Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК) Союза ССР - верховный орган власти страны в период между съездами Советов СССР. Чичерин, с 1918 г. являвшийся членом Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, вошел в состав ЦИК СССР.

6 июля 1923 г. II сессия ЦИК утвердила Конституцию Советского государства и постановила немедленно ввести ее в действие (окончательно Конституцию утвердил Второй съезд Советов СССР). ЦИК образовал Совет Народных Комиссаров СССР во главе с В. И. Лениным. Были созданы общесоюзные народные комиссариаты. Г. В. Чичерина назначили наркомом по иностранным делам СССР.

Президиум ЦИК принял 13 июля 1923 г. обращение "Ко всем народам и правительствам мира", в котором были изложены цели и задачи внешней политики Советского Союза. В обращении говорилось: "...созданное таким образом на основе братского сотрудничества народов советских республик союзное государство ставит себе целью сохранение мира со всеми народами... Будучи естественным союзником угнетенных народов, Союз Советских Социалистических Республик ищет со всеми народами мирных и дружественных отношений и экономического сотрудничества. Союз Советских Социалистических Республик ставит себе целью способствовать интересам трудящихся всего мира. На громадном пространстве от Балтийского, Черного и Белого морей до Тихого океана он осуществляет братство между народами и царство труда, стремясь в то же время к тому, чтобы содействовать дружественному сотрудничеству народов всего мира".

23 июля 1923 г. по поручению Советского правительства Г. В. Чичерин официально известил иностранные государства, что "Союзом Советских Социалистических Республик через уполномоченные на то Основным законом органы центральной союзной власти будут отныне осуществляться международные отношения, включая входящие в его состав республики".

В статье "Шестая годовщина Октябрьской революции", опубликованной в газете "Известия" 7 ноября 1923 г., Г. В. Чичерин подчеркивал, что создание Союза Советских Социалистических Республик "ведет к громадному усилению их внешнего могущества". Капиталистический мир вынужден был считаться с фактом существования СССР и постепенно начал налаживать отношения с ним. "Обозревая пройденный путь за эти шесть лет, - писал Чичерин, - советский гражданин может гордиться своим "социалистическим отечеством" и, будучи готов на все жертвы для защиты рабоче-крестьянского строя, может спокойно смотреть в неизвестное будущее начинающегося нового года существования Советского государства".