Годы иностранной интервенции и гражданской войны

VII съезд партии решительно осудил предательскую политику Троцкого во время брестских переговоров. Его дальнейшее пребывание на посту наркома по иностранным делам стало невозможным.

Сразу же после съезда Троцкого сняли с этого поста и по предложению В. И. Ленина назначили Г. В. Чичерина, вначале (13 марта 1918 г.) исполняющим обязанности, а затем с 30 мая народным комиссаром по иностранным делам.

На долю Г. В. Чичерина выпала высокая честь и большая ответственность возглавить внешнеполитический аппарат Советского государства. Его назначение не было случайным.

Безусловно, В. И. Ленин хорошо знал Георгия Васильевича еще по эмиграции. К сожалению, пока известно лишь единственное, документально подтвержденное высказывание В. И. Ленина о Чичерине, которое относится к дореволюционному периоду. Оно содержится в статье "Раскол или гниение?". Поэтому особый интерес представляет свидетельство, приведенное французским писателем Жаном Фревилем в его книге "Ленин в Париже", изданной в Москве в 1969 г. Отметив, что В. И. Ленин "стремился использовать для дела революции знания и опыт людей и не таил зла против тех, кто не во всем с ним соглашался, как только те возвращались на правильные позиции", автор пишет: "Хотя Чичерин, как секретарь меньшевистского бюро за границей, и выступал против него, Ленин очень ценил его точность, методичность и собранность в работе, любовь к порядку, способность подбирать исчерпывающие материалы по любому, даже незначительному вопросу.

- Чичерин склонен к некоторым преувеличениям, - сказал он как-то, - но у него есть незаменимые качества. Каким превосходным дипломатом он мог бы быть!.."

В. И. Ленин больше всего ценил таких работников, которые, по выражению Чичерина, "умели видеть обстановку во всей ее реальности, умели понять, что в этой обстановке должно быть сделано, и с полнейшей точностью, несмотря ни на какие препятствия, умели это сделать". Именно к такой категории людей принадлежал Георгий Васильевич.

Пламенный революционер-марксист, Чичерин был человеком большого и острого политического ума, широкой культуры и энциклопедических знаний. "Страсть к всеобъемлющему знанию, никогда не знать отдыха, постоянно быть в беспокойстве" - так сам Г. В. Чичерин определил присущие ему качества. Это был один из образованнейших людей своего времени. Его лингвистическим познаниям мог бы позавидовать иной языковед. Один французский журналист писал о Чичерине в 1921 г.: "Он читает, переводит, редактирует на всех языках, потому что он их знает... Недавно для развлечения он стал изучать древнееврейский язык, который он случайно не знал". Эти слова не были преувеличением.

Г. В. Чичерин говорил с французом по-французски, с англичанином - по-английски, с немцем - по-немецки. Итальянцы и чехи, поляки, сербы и испанцы могли беседовать с ним на своем родном языке. В Риге он удивил латышей тем, что произнес речь по-латышски. На пятидесятом году жизни Г. В. Чичерин изучил арабский язык настолько, что мог читать египетские газеты.

Георгий Васильевич обладал феноменальной памятью, которая не раз приводила в изумление иностранных дипломатов.

Многие годы изучая историю международных отношений и внешнюю политику российского государства, Г. В. Чичерин являлся крупным знатоком в данной области.

Все это, конечно, помогало Чичерину в его работе в Наркоминделе, но главное было то, что он прошел школу революционной борьбы, всей душой верил в дело революции и беззаветно служил ему.

Став народным комиссаром по иностранным делам, Г. В. Чичерин быстро снискал славу выдающегося советского дипломата.

"Ни один министр иностранных дел никогда не получал более трудного поста, и, в конечном счете, ни один министр не занимал этот пост с большим достоинством и честью", - писала о Чичерине американская журналистка Луиза Брайант, жена Джона Рида. Авторы книги "Несовместимые союзники", изданной в США в 1953 г., бывший долгие годы сотрудником германского посольства в Москве Г. Хильгер и историк А. Мейер, которых никак нельзя заподозрить в симпатиях к "красному дипломату", признают, что Чичерин умел представлять интересы своей страны "с таким большим достоинством, такой замечательной эрудицией, блестящим красноречием и внутренней убежденностью, что даже его противники не могли не относиться к нему с уважением". В своей характеристике Г. В. Чичерина как дипломата Хильгер и Мейер указали еще на одну весьма важную особенность - на его "сокрушительную диалектику".

Конечно, в деятельности Г. В. Чичерина случались ошибки. Бывало и так, что Центральный Комитет партии и непосредственно В. И. Ленин вносили поправки в его предложения, критиковали его работу. Так, в письмах от 20 и 22 января 1922 г. Чичерин предлагал за приличную компенсацию согласиться на изменение нашей конституции, т. е. допустить представительство паразитических элементов в Советах. В. И. Ленин резко осудил эти предложения, заявив: Чичерин "болен и сильно"¹. Но Георгий Васильевич воспринимал критику правильно, как и надлежит члену партии, понимая, что только ЦК и именно ЦК, где сосредоточены все нити руководства партией и страной, может вынести окончательное суждение по тому или иному серьезному вопросу и определить верную линию в политике.

¹ (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 54, стр. 136-137.)

В марте 1918 г., вскоре после возвращения Чичерина из Бреста, Наркоминдел, как и остальные правительственные учреждения, в соответствии с решением Совнаркома переехал в Москву. Сначала НКИД размещался в двух зданиях - в особняке Тарасова на Спиридоновке (сейчас этот дом занимает посольство Польской Народной Республики) и в особняке на Малой Никитской (теперь там Дом-музей М. Горького). "Для Г. В. Чичерина, - рассказывает один из первых сотрудников Наркоминдела, шифровальщик-секретарь наркома А. Г. Умблия, - отвели две комнаты на втором этаже гостиницы "Европа" (на Неглинной улице). Там же обосновался отряд из шести красногвардейцев для его охраны и для поручений". В середине апреля 1918 г. Наркомату выделили часть гостиницы "Метрополь", где НКИД находился до конца 1921 г., когда переехал в дом бывшего страхового общества "Россия" на Кузнецком мосту.

После возвращения из Брест-Литовска Г. В. Чичерин, по его словам, работал под самым непосредственным руководством В. И. Ленина. "В первые годы существования нашей республики я по нескольку раз в день разговаривал с ним по телефону, имея с ним иногда весьма продолжительные телефонные разговоры, кроме частых непосредственных бесед, и нередко обсуждая с ним все детали сколько-нибудь важных текущих дипломатических дел".

В. И. Ленин, который, по выражению С. М. Кирова, "видел всех насквозь", высоко ценил принципиальность, эрудицию, чуткость, простоту и ум Г. В. Чичерина. В письме полпреду в Берлине А. А. Иоффе от 1 июля 1918 г. В. И. Ленин дал следующую характеристику Георгию Васильевичу: "Чичерин - работник великолепный, добросовестнейший, умный, знающий. Таких людей надо ценить. Что его слабость - недостаток "командирства", это не беда. Мало ли людей с обратной слабостью на свете!

Работать с Чичериным можно, легко работается, но испортить работу даже с ним можно"¹.

¹ (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 50, стр. 111.)

Зная о наклонности Иоффе ставить иногда Наркоминдел перед совершившимися фактами, не считаться с ним, В. И. Ленин указал Иоффе в том же письме: "...без ведома и разрешения наркома иностранных дел, конечно, послы не вправе делать решающих шагов"².

² (Там же.)

Совместная работа и личное общение с В. И. Лениным оказали на Чичерина огромное влияние. Георгий Васильевич всегда с благодарностью и большой теплотой вспоминал о В. И. Ленине. "Владимир Ильич, - говорил он, - был в полном смысле учителем. Общение с ним играло прямо-таки воспитательную роль. Он учил своим примером, своими указаниями, своим руководством, всем обликом своей личности".

В течение своей многолетней деятельности во главе Народного комиссариата по иностранным делам Г. В. Чичерин был верным проводником ленинской внешней политики. Уже упоминавшаяся Луиза Брайант писала: "Дипломатия стала неотделимой частью жизни Чичерина. Ленин относится к нему с глубокой личной симпатией. Он знает, что Чичерину можно доверять, потому что тот прекрасно разбирается во всех международных делах и не примет ни одного серьезного решения, предварительно не посоветовавшись". С величайшей добросовестностью и исключительной преданностью не переставал он трудиться во имя социализма и мира, во имя утверждения ленинских принципов внешней политики.

Дипломатическая переписка Г. В. Чичерина с правительствами капиталистических стран, его записи бесед с иностранными государственными и политическими деятелями, а также представителями делового мира, его многочисленные интервью, речи и выступления дают представление об огромном и самоотверженном труде этого талантливейшего дипломата-ленинца. "Когда читаешь его переписку со старыми и давно утвердившимися европейскими правительствами, то поражаешься, насколько он был выше своих противников", - говорила о Чичерине Луиза Брайант.

В день 10-й годовщины пребывания Г. В. Чичерина на посту наркома по иностранным делам газета "Известия" писала: "Перечислять один за другим в последовательном порядке отдельные этапы деятельности Георгия Васильевича - это излагать историю советской внешней политики". И действительно, любой сколько-нибудь важный дипломатический шаг Советской республики в годы, когда Народный комиссариат по иностранным делам возглавлял Г. В. Чичерин, так или иначе связан с его именем.

Как можно дольше продлить передышку, обеспечить России прочный мир - это было главной задачей советской дипломатии, основным содержанием и смыслом ее работы после заключения Брестского договора. Задача оказалась не легкой.

Германские империалисты сразу же начали грубо нарушать договор. Они оккупировали Украину, Прибалтику, Белоруссию, Крым, захватили Ростов-на-Дону и в апреле 1918 г. продвинулись в глубь Курской, Орловской и Воронежской губерний. Находившаяся в Финляндии германская армия тоже пересекла границу и создала непосредственную угрозу Петрограду. Войска Турции, союзницы Германии, вторглись на территорию Кавказа.

Г. В. Чичерин писал: "В первый период нашего существования мы были в когтях империалистической Германии". Советская дипломатия настойчиво вела, по словам Чичерина, "ежедневную, ежечасную борьбу за то, чтобы поставить перед этим продвижением плотины или же направить его в русло, не угрожающее существованию Советской России, вообще, чтобы положить конец неопределенности, вытекающей из Брестского договора, и окончательно зафиксировать отношения к Германии".

Еще в апреле 1918 г. Советская Россия и Германия обменялись официальными дипломатическими представительствами. Посланником в Москву был назначен граф Мирбах. В Берлин был направлен советский полпред А. А. Иоффе. Мирбах приехал 23 апреля. За несколько дней до этого В. И. Ленин писал Г. В. Чичерину: "Нельзя ли "подготовить" к приезду Мирбаха такое толкование нашей конституции, что послы вручают свои верительные грамоты Председателю ЦИК?"¹.

¹ (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 50, стр. 64.)

Так и было сделано. 26 апреля Мирбах вручил верительные грамоты Председателю ЦИК Я. М. Свердлову.

Советское правительство решительно требовало прекратить нарушение Брестского мира и остановить наступление германских войск. Как раз в день вручения Мирбахом верительных грамот Г. В. Чичерин передал по радио министерству иностранных дел Германии ноту. В ней обращалось внимание на то, что "в южной полосе Российской Республики происходит дальнейшее движение к северу германских войск и связанных с ними украинских отрядов". В ноте также говорилось, что "ввиду этих обстоятельств Советское правительство сочло себя вынужденным мобилизовать необходимые силы для обеспечения свободы и независимости Российской Республики, угрожаемой ныне в тех пределах, которые определены были Брест-Литовским договором".

29 апреля 1918 г. Мирбах сообщал рейхсканцлеру Гертлингу о своих первых московских впечатлениях: "По поводу приема, который был оказан мне в Народном Комиссариате иностранных дел, у меня ни в каком отношении жалоб нет. Чичерин приветствовал меня в весьма сердечном тоне и совершенно явно стремился с первого же дня установить отношения, основанные на взаимном доверии. Подвергать сомнению его искренность у меня нет абсолютно никаких оснований...

Как я уже сообщал в телеграмме, наше наступление на Украине - Финляндия стоит на втором плане - уже через два дня после моего прибытия стало первой причиной осложнений. Чичерин выразил это только намеками и скорее в элегической форме, однако достаточно ясно и понятно...

Более сильные личности меньше стеснялись и не пытались скрывать свое неудовольствие: это прежде всего председатель Исполнительного Комитета Свердлов... Вручение моих верительных грамот происходило не только в самой простой, но и в самой холодной обстановке... В своей ответной речи председатель выразил ожидание, что я "сумею устранить препятствия, которые все еще мешают установлению подлинного мира". В этих словах ясно чувствовалось негодование".

Тем временем в Берлине советский полпред пытался заинтересовать деловые круги в налаживании советско-германского экономического сотрудничества. Чичерин вел по указанию В. И. Ленина напряженные переговоры и переписку с представителями держав Антанты. Надо было убедить, говорил он в 1923 г., убедить не только словами, но и фактами, реальной политикой как Германию, так и Антанту, что и "для той и другой полезнее оставить нас в покое и пользоваться от нас определенными выгодами, чем тратить силу на интервенцию и оккупацию".

Советское правительство устанавливало также контакты с нейтральными государствами, стремясь к экономическому сотрудничеству с ними. Однако империалисты не желали мириться с тем, что рабочие и крестьяне России взяли власть в свои руки. И они объединили свои силы, чтобы с помощью оружия задушить социалистическое государство. Агенты Антанты плели сеть антисоветских заговоров внутри нашей страны.

9 марта 1918 г. под предлогом "обороны Мурманского края от немцев" войска Антанты и США высадились в Мурманском порту. 5 апреля во Владивостоке появились японские, а вслед за ними английские и американские оккупанты. Чичерин направляет ноты дипломатическим представителям Англии, Франции и США с требованием немедленно вывести свои войска с советской территории.

Глава британской миссии в Москве Локкарт и посол США лицемерно заявили, что высадка не преследует политических целей, а предпринята для "защиты" японских граждан во Владивостоке.

Французский посол Нуланс 23 апреля в интервью журналистам угрожал совместным вторжением войск Японии и ее союзников в Сибирь, чтобы якобы оказать сопротивление "немецкому захвату на востоке России".

Чичерин сказал корреспонденту газеты "Известия" по поводу интервью Нуланса, что "как ни тяжело положение русского народа, как ни тягостен для него был Брестский мир, русский народ и Советское правительство все же никак не могут допустить, чтобы официальные представители держав с таким цинизмом, хотя бы под прикрытием привычных условно-дружелюбных дипломатических фраз, занимались дележом его территории и грозили насильственным захватом русских областей".

В ноте, адресованной в Париж, Чичерин заявил: "Представитель французского правительства, способствующий ухудшению отношений между Францией и Россией, не может быть терпим в пределах Российской Республики". Поскольку Нуланс не был отозван, Советское правительство стало рассматривать его как частное лицо.

Империалисты стран Антанты не прекращали попыток спровоцировать Советскую Россию на возобновление войны с Германией. Имея в виду их происки, Чичерин писал в июне 1918 г. в Лондон М. М. Литвинову: "Теперь речь идет о попытках втягивания нас в окончательную катастрофу или (под видом якобы содействия нам) о дележе России". Против этой опасной политики Антанты Наркоминдел и советские представительства за границей боролись всеми силами.

Спустя несколько дней после интервью Нуланса Г. В. Чичерин имел продолжительную беседу с главой военной миссии Франции генералом Лавернем.

- Вы требуете от нас возобновления войны против Германии, то есть нашей верной немедленной гибели, немедленного занятия всей России германскими войсками, разве это для вас выгодно? - спросил он у Лаверня.

- Ввиду бешеного натиска Германии на французский фронт положение Франции столь тяжело, что она не может ждать даже несколько месяцев и для ее спасения требуется все, что только может отвлечь германские войска от их Западного фронта. - Французский дипломат лукавил.

"Эти жалостливые слова Лаверня, - писал Чичерин, - не были искренними: нам фактически известно, что руководители французской политики горячо желали создания нового германского фронта в России, но не по соображениям, указанным мне Лавернем, а потому, что антантовские руководящие круги этим путем хотели вырвать Россию из-под экономического влияния Германии, которую они опасались, и хотели сделать из нее объект своей собственной эксплуатации. Борьба между двумя коалициями за эксплуатацию России была первой причиной интервенции".

Вопреки соглашению, достигнутому 5-9 марта об очищении Бессарабии, которую войска Румынии оккупировали в январе 1918 г., ее правительство при поддержке империалистов Антанты, США и Германии продолжало удерживать эту неотъемлемую часть Советской России.

В конце мая вспыхнул антисоветский мятеж чехословацкого корпуса, командование которого вступило в сговор с представителями Антанты. Мятежники заняли Челябинск, Пензу, Самару, Омск, Томск и ряд других городов. Позже Локкарт заявил - большевики "совершенно правильно понимали, что чехов предполагалось использовать в качестве авангарда в борьбе с ними".

К лету 1918 г. войска интервентов захватили значительные территории Советской республики.

Поддерживаемая и поощряемая ими внутренняя контрреволюция развязала гражданскую войну. Советская Россия оказалась в огненном кольце. Она была отрезана от своих продовольственных и сырьевых ресурсов. Не хватало топлива, электроэнергии. Заводы останавливались, транспорт работал плохо. Народ голодал. Свирепствовали эпидемии.

В боях, которые вела Красная Армия против объединенных сил врага, решалась судьба рабоче-крестьянской власти, и это понимали все те, кто стал на ее защиту.

В тот период главной задачей была мобилизация сил для отпора и разгрома врага. Естественно, дипломатическая деятельность отошла на второй план. Тем не менее советская дипломатия должна была решать сложные задачи. Подводя в ноябре 1919 г. итоги первых двух лет ее деятельности, Георгий Васильевич отмечал, что внешнеполитическая история Советской России за этот период есть трагическая и в то же время полная неистощимой бодрости и лучезарной надежды повесть о непрекращающейся ни на одну минуту борьбе против бесчисленных врагов, в том числе крупнейших империалистических держав, не дававших молодому государству перевести Дух.

В то неимоверно трудное время Г. В. Чичерин, писала "Правда", "своими нотами, то революционно-призывными, то деловитыми, "чисто дипломатическими", стучится во все двери необходимого Советской Федерации мира".

4 июля 1918 г. Г. В. Чичерин выступил на V съезде Советов с докладом о внешней политике. Подробно изложив международную политику Советской республики за первые месяцы 1918 г., он сказал: "Положение Советской России, оказавшейся между двумя империалистическими коалициями, как между двух огней, является неслыханно тяжелым, но с полной уверенностью мы можем сказать, что лучший и даже единственный путь для нашего выхода из этого положения есть наше внутреннее укрепление, развитие нашей внутренней жизни на советских основаниях, наше хозяйственное возрождение и укрепление на базисе коллективных форм производства, воссоздание вооруженной силы для защиты завоеваний нашей революции".

Именно этого боялись и стремились не допустить правящие круги империалистических государств" решившие во что бы то ни стало сорвать социалистическое строительство советского народа.

Работая с В. И. Лениным, Чичерин всегда пользовался его советами и указаниями. Крайне важны они были в периоды наибольших осложнений на мировой арене. "Считаясь постоянно с фактом нашего тяжелого положения и с необходимостью уступок, - писал Чичерин, - Владимир Ильич всегда следил за тем, чтобы достоинство нашего государства было соблюдено, и умел находить тот предел, за которым надо было проявлять твердость".

6 июля 1918 г. произошло событие, которое чуть не привело к войне с Германией. В тот день левые эсеры Блюмкин и Андреев убили посланника Германии Мирбаха.

Около 3 часов дня они явились в особняк германской миссии в Денежном переулке, предъявив фальшивые документы. Во время "аудиенции" выстрелом из револьвера и бомбой они убили Мирбаха и скрылись. Германская миссия сразу же известила об этом Наркоминдел. Г. В. Чичерин немедленно связался с управляющим делами Совнаркома В. Д. Боич-Бруевичем.

"Говорит Чичерин, - услышал я в телефон прямого кремлевского провода знакомый, несколько певучий, слабоватый голос, - вспоминает В. Д. Бонч-Бруевич.

- Бомбой убит германский посол, граф Мирбах; прошу вас сейчас же сообщить об этом Владимиру Ильичу и принять меры, которые вы найдете нужными...

- Известны подробности?

- Пока ничего не известно..."

После этого разговора Чичерин посетил советника миссии Рицлера и выразил соболезнование по поводу трагического случая.

Узнав об убийстве Мирбаха, Владимир Ильич Ленин попросил Бонч-Бруевич а немедленно принять все необходимые меры для охраны сотрудников германской миссии.

Бонч-Бруевич с ротой красноармейцев отправился в германскую миссию, где уже находился председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский. Вскоре приехали В. И. Ленин и Я. М. Свердлов.

"Я коротко перемолвился с Владимиром Ильичем, - пишет В. Д. Бонч-Бруевич, - и тотчас же сообщил немецким чиновникам, что главы правительства прибыли и желают официально говорить с представителем германского посольства.

Нас пригласили в большую парадную комнату. Мы все уселись. Водрузилась торжественная тишина... Владимир Ильич, сидя, произнес краткую реплику на немецком языке, в которой принес извинения правительства по поводу случившегося внутри здания посольства, где мы не имели возможности оказать помощь германскому представительству. Он высказал глубокое соболезнование по поводу трагической смерти посла и прибавил, что дело будет немедленно расследовано и виновные понесут законную кару".

Убийство Мирбаха явилось сигналом к началу восстания, готовившегося "левыми" эсерами против Советской власти. "Преступный террористический акт и мятеж, - говорил В. И. Ленин 7 июля 1918 г., - совершенно и полностью открыли глаза широких масс народа на то, в какую бездну влечет народную Советскую Россию преступная тактика левоэсеровских авантюристов.

...Нас провоцируют на войну с немцами, когда мы не можем и не хотим воевать. Этого грубого попрания народной воли, этого насильственного толкания в войну народные массы левым эсерам не простят"¹.

¹ (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 36, стр. 518-519.)

Благодаря быстрым и решительным действиям Советского правительства мятеж был подавлен уже на следующий день. V Всероссийский съезд Советов в принятом 9 июля Постановлении потребовал "суровой кары для преступников, с оружием в руках посягнувших на Советскую власть и поставивших страну перед непосредственной опасностью новой войны".

Однако угроза войны с Германией оставалась реальной. Следовало срочно уладить конфликт, спровоцированный "левыми" эсерами.

14 июля в 11 часов вечера германский временный дипломатический представитель Рицлер посетил наркома Чичерина и передал ему требование своего правительства - ввести в Москву батальон немецких солдат в военной форме для охраны миссии Германии.

Чичерин, по указанию Владимира Ильича Ленина, ответил, что Советское правительство сделает все, "чтобы обеспечить безопасность миссии, генерального консульства и германских комиссий", но не может дать согласие на ввод в Москву иностранного батальона.

15 июля в связи с германским требованием В. И. Ленин на заседании ВЦИК зачитал правительственное заявление. Он сказал: "...подобного желания мы ни в коем случае и ни при каких условиях удовлетворить не можем, ибо это было бы, объективно, началом оккупации России чужеземными войсками.

На такой шаг мы вынуждены были бы ответить, как отвечаем на мятеж чехословаков, на военные действия англичан на севере, именно: усиленной мобилизацией, призывом поголовно всех взрослых рабочих и крестьян к вооруженному сопротивлению..."¹.

¹ (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 36, стр. 525-526.)

19 июля В. И. Ленин и Г. В. Чичерин приняли К. Рицлера. Они вновь категорически отклонили требование Германии. В конце концов ей пришлось отказаться от него. Нависшая над республикой Советов опасность была устранена.

Вспоминая о тех июльских днях 1918 г., Георгий Васильевич писал: "Самым тяжелым моментом было убийство графа Мирбаха, когда можно было опасаться со стороны германской военной партии немедленного перехода в наступление. В этот момент у меня было несколько продолжительных разговоров с Владимиром Ильичем. Он совершенно правильно оценил трудности, какие представило бы для Германии наступление на Москву. И, считая необходимым отклонить требование германского правительства о вводе в Москву германского вооруженного отряда, Владимир Ильич с полнейшим спокойствием ожидал результатов нашего ответа. Чутье не обмануло Ленина, и достигнутый компромиссный результат соответствовал тому, как он в разговорах со мной оценивал положение".

28 июля прибыл преемник Мирбаха, крупный германский финансист Карл Гельферих, который пробыл в Москве лишь десять дней. Наш полпред А. А. Иоффе сообщал по этому поводу из Берлина: "Гельферих приехал сюда с твердым убеждением, что большевизм падет со дня на день, и с планом убедить не связываться с большевиками и уже подготовлять другие элементы, с которыми можно работать".

Одновременно с отъездом Гельфериха германское посольство под предлогом отсутствия гарантий безопасности в Москве выехало в Псков, оккупированный немцами. С этого времени связь с правительством Германии осуществлялась главным образом через советского полпреда А. А. Иоффе и оставшегося в Москве германского генконсула Гаушильда.

Между тем страны Антанты расширяли интервенцию. Их войска приближались к Мурманску. 27 июня Чичерин пишет В. И. Ленину: "Мы откладывали выступление с нотой против Англии относительно Мурмана. Теперь придется выпустить ноту". В. И. Ленин ответил: "Конечно, и ТОТЧАС"¹.

¹ (Ленинский сборник XXXVII, стр. 91.)

В тот же день Г. В. Чичерин направил Локкарту ноту с протестом против высадки десанта в Мурманске.

В начале июля интервенты захватили северную часть Мурманской железной дороги и расстреляли руководителей Кемского Совета, а на юге вторглись в Туркестан и Закавказье. Усилили подрывную работу антантовские агенты. Вслед за восстанием "левых" эсеров в Москве вспыхнули мятежи в Ярославле и Муроме.

Обосновавшиеся с конца февраля 1918 г. в Вологде дипломатические представители стран Антанты и США были вдохновителями и организаторами этих мятежей. Г. В. Чичерин направлял им ноту за нотой, решительно протестуя против захватнической политики антантовских держав.

На объединенном заседании ВЦИК 29 июля 1918 г. В. И. Ленин прямо заявил: "Мы снова попали в войну, мы находимся в войне, и эта война не только гражданская, с кулаками, помещиками, капиталистами, которые теперь объединились против нас, - теперь уже стоит против нас англо-французский империализм..."¹

¹ (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 37, стр. 14.)

Война с Антантой была навязана Советской России. Наша дипломатия делала все, чтобы добиться ее прекращения.

Советское правительство сохраняло исключительную выдержку и не ответило на вторжение интервентов объявлением войны, подчеркивая тем самым насильственный и бандитский характер антантовского нашествия. Г. В. Чичерин специально обращал на это внимание в письме американскому генеральному консулу Пулю: "Просим Вас сообщить Вашему правительству и народам в чужих краях, что против нас совершено не оправдываемое нападение и явный акт насилия; с нашей стороны не было предпринято ничего, что могло бы оправдать эту агрессию. Наш народ только жаждет жить в мире и дружбе с трудящимися массами всех наций. Несмотря на существующее состояние мира, англо-французские вооруженные силы вторглись в нашу территорию, захватили силою наши города и деревни, расстреляли преданных ответственных советских работников, распустили наши рабочие организации, посадили их участников в тюрьмы и изгнали их из их домов без какого-либо основания, могущего оправдать такие хищнические действия".

Г. В. Чичерин обратился к Пулю с вопросом: "Не можете ли Вы ясно сказать нам, чего от нас хочет Великобритания? Является ли целью Великобритании уничтожение наиболее популярного правительства, которое мир когда-либо видел, а именно - Советов рабочих и бедняков? Является ли ее целью контрреволюция?"

В течение июля нарком неоднократно предлагал дипломатическим представителям стран Антанты переехать из Вологды, которую они сделали одним из центров антисоветских заговоров. Однако послы наотрез отказались вернуться в Москву, а в конце месяца отбыли в Архангельск, который через несколько дней захватили англичане. "Они оставили ничего не значащее объяснение, что их отъезд не означает разрыва дипломатических отношений, но большевики усматривали в этом отъезде, и не без оснований, увертюру к открытой борьбе", - отмечает Б. Локкарт в своих мемуарах.

Оставшиеся в Москве дипломаты стран Антанты и США явились к Чичерину "позондировать почву". Чичерин был "изысканно вежлив, - рассказывает Локкарт, - и тщательно избегал всякого шага, на основании коего можно было бы попытаться взвалить на большевиков вину в разрыве дипломатических отношений".

3 сентября в советской печати было опубликовано официальное сообщение о ликвидации крупного заговора, руководимого главой британской миссии Локкартом, генеральным консулом Франции Гренаром, генералом Лавернем и др. Заговорщики готовили перевороты в Москве и Петрограде, террористические акты против Ленина и других руководящих деятелей нашей страны. Имевшиеся в распоряжении Советского правительства неопровержимые документы подтверждали тот факт, что нити заговора сходились в руках главы английской миссии Локкарта и его агентов. Здание же английского посольства в Петрограде фактически было превращено в конспиративную квартиру заговорщиков.

Г. В. Чичерин опубликовал специальное заявление, где говорилось: "Когда английские и французские войска продвигаются по территории РСФСР для поддержки открытых мятежей против Советской власти и дипломатические представители этих держав внутри России создают организацию для государственного переворота и захвата власти, - Правительство РСФСР принуждено во что бы то ни стало принять необходимые меры самообороны".

Организаторы заговора получили по заслугам. Позже по просьбе английского правительства они были обменены на советских представителей, интернированных в Англии за арест Локкарта и его сообщников. В конце 1918 г. Локкарта обменяли на нашего полпреда в Лондоне М. М. Литвинова.

Внутренняя контрреволюция при поддержке империалистических кругов осуществила ряд террористических актов. Летом 1918 г. от руки эсеровских террористов погибли видные большевики - комиссар печати В. В. Володарский и председатель Петроградского ЧК М. С. Урицкий. 30 августа было совершено злодейское покушение на В. И. Ленина. ВЦИК призывал рабочий класс сплотить свои ряды и ответить "беспощадным массовым террором против всех врагов Революции".

Буржуазия подняла истерический вопль, обвиняя Советскую власть в зверствах и т. п. Представители нейтральных государств обратились к Советскому правительству с нотой протеста против репрессий в отношении контрреволюционных элементов. Г. В. Чичерин ответил гневной нотой, решительно отклонив их вмешательство во внутренние дела Советской России. Он, в частности, напомнил этим представителям, ссылавшимся на "начала гуманности", что уже пятый год ведется мировая война, в которую кучка капиталистов бросила народные массы всего мира, чтобы они "зарезывали друг друга, истребляли друг друга для того, чтобы капиталисты могли наживать миллиарды за их счет".

Между тем советская дипломатия не прекращала попыток завязать переговоры с державами Антанты с целью положить конец интервенции и добиться мира. 11 октября Чичерин писал Иоффе: "Мы... во всякий момент готовы идти на то, что обеспечит нам мир, если только условия будут приемлемы. Для всех наших представителей, имеющих возможность встречаться с антантовскими представителями или политиками, связанными с ними, эта задача является одной из важнейших. Не забегая и не производя впечатления, будто мы молим о пощаде, надо в то же время при представляющихся случаях давать понять, что мы ничего так не желаем, как жить в мире со всеми. Их дело сказать нам их условия. Конечно, мы не можем санкционировать замену германской оккупации антантовской. Если нам скажут, точно, чего хотят - обсудим".

В этих условиях особое значение имели закончившиеся в августе 1918 г., после долгих проволочек, советско-германские переговоры о подписании трех дополнительных к Брестскому договору соглашений, в выработке которых Чичерин принимал самое активное участие. Их заключение было определенным успехом советской дипломатии.

Гельферих выступал против этих соглашений и даже предлагал порвать отношения с нашей страной. Когда же 27 августа их подписали, он подал в отставку.

2 сентября 1918 г. на заседании ВЦИК Чичерин выступил по поручению В. И. Ленина с докладом о советско-германских соглашениях. Суммируя их содержание, он подчеркнул, что добавочные соглашения "фиксируют дань, уплачиваемую нами за наше революционное законодательство, которое мы теперь можем свободно продолжать, и в то же время отчасти фиксируют и отчасти ограничивают результаты германского наступления на нас".

Осенью 1918 г. в Германии разразился глубокий политический кризис. В стране назревала революция. Предвидя натиск англо-французского империализма на немецкий рабочий класс в случае ее победы, В. И. Ленин обратился с письмом к созванному по его просьбе Объединенному заседанию ВЦИК, Московского Совета, фабрично-заводских комитетов и профессиональных союзов столицы. Он предлагал оказать помощь освобождающемуся от своего империализма немецкому народу против англо-французского империализма.

Г. В. Чичерин был в восторге от письма В. И. Ленина. Владимир Ильич, писал он на другой день полпреду Иоффе в Берлин, "был автором этого чрезвычайно смелого, даже грандиозного шага, в котором он, как стихийная сила, всех нас двинул и понес... Письмо Ленина решили опубликовать именно как письмо, чтобы оставить красоту его индивидуального шага".

4 октября в Германии пришло к власти правительство Макса Баденского с участием лидера правого крыла социал-демократов Шейдемана. В тот же день оно объявило о своем согласии подписать со странами Антанты мир на условиях 14 пунктов президента США Вильсона.

24 октября Г. В. Чичерин направил пространное письмо президенту Вильсону. По совету В. И. Ленина письмо было составлено "архиобстоятельно, вежливо, но ядовито"¹. Американские империалисты были главными организаторами и активными участниками интервенции в России. Однако, маскируя свои действия, они выдавали себя чуть ли не за друзей нашей страны. Чичерин разоблачил лицемерие, показал их истинную роль в организации интервенции и разжигании гражданской войны. Он подчеркивал: президент должен с полной ясностью и определенностью изложить свои требования к Советской России с тем, чтобы положить конец военным действиям.

¹ (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 50, стр. 188)

3 ноября Г. В. Чичерин официально обратился к правительствам США, Англии, Франции, Японии и Италии, воевавшим против Советской России, с предложением начать мирные переговоры. 6 ноября VI съезд Советов еще раз предложил этим державам открыть переговоры о мире и поручил Совету Народных Комиссаров и НКИД немедленно предпринять шаги, необходимые для проведения этого решения в жизнь.

Тем не менее враждебность стран Антанты по отношению к Советскому государству усилилась. Начался массовый отъезд дипломатов из Москвы и Петрограда. "Иностранные посланники и консулы в некоторых случаях уезжали с большим шумом в результате сенсационных дипломатических выступлений, в других же случаях исчезали незаметно, как будто уезжали по случайным делам и потом не возвращались", - писал Чичерин.

20 декабря из Советской России отбыл последний дипломатический представитель - посланник Швейцарии. Незадолго до этого, 5 ноября, в результате грубой провокации (ее инициатором был Шейдеман, который считал, что "большевизм большая опасность, чем Антанта") Германия разорвала отношения с Советской Россией. В. И. Ленин говорил по этому поводу: "Если Германия вытурила нашего посла из Германии, то она действовала, если не по прямому соглашению с англо-французской политикой, то желая им услужить, чтобы они были к ней великодушны. Мы, мол, тоже выполняем обязанности палача по отношению к большевикам, вашим врагам"¹.

¹ (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 37, стр. 164.)

Но дни кайзеровской монархии были сочтены. Надвигалась революционная буря. 9 ноября 1918 г. кайзер Вильгельм был низложен и бежал в Голландию. Однако победу одержала не пролетарская, а буржуазно-демократическая революция, которая не уничтожила власть буржуазии. Правительство Германской республики возглавили лидеры правых социал-демократов Эберт и Шейдеман. Спустя два дня после прихода к власти оно подписало в Компьене перемирие с Антантой.

Поражение Германии в войне и революция создали благоприятные условия для освобождения Советской республики от кабального Брестского договора. 13 ноября в "Метрополе" состоялось заседание Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. Председатель Я. М. Свердлов зачитал принятое ВЦИК постановление: "Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет сим торжественно заявляет, что условия мира с Германией, подписанные в Бресте 3 марта 1918 года, лишились силы и значения. Брест-Литовский договор... в целом и во всех пунктах объявляется уничтоженным...

Брест-Литовский мир насилия и грабежа пал... под соединенными ударами германских и русских пролетариев-революционеров".

Советская Россия получила возможность начать изгнание немецких оккупантов с захваченных территорий.

Вместе с тем поражение Германии имело и отрицательные последствия для Советской России. Оно покончило с разделением капиталистического мира на две воюющие коалиции. Теперь Антанта могла бросить против Страны Советов все свои силы. "Со стороны Антанты после разгрома Германии надвигалась на нас грозная опасность. На нас в буквальном смысле слова шел мировой империализм... Происходил процесс, - говорил Чичерин, - постепенного замуровывания России, изолирования ее антантовской блокадой, так называемым "окружением" или "санитарным кордоном". В этот период почти единственным средством связи Советской Республики с внешним миром было радио".

С первого дня провозглашения Германской республики Советское правительство пыталось наладить с ней дипломатические отношения. Чичерин в течение ноября и декабря 1918 г. почти ежедневно посылал радиограммы в Берлин, предлагая восстановить дипломатические отношения. Однако германское правительство всячески саботировало налаживание нормальных отношений с РСФСР и, более того, сознательно шло на их обострение. Германские войска при эвакуации из России грабили население, уничтожали народное имущество, разрушали железные дороги, мосты и т. п. Вступив в сговор с империалистами Антанты и США, Германия оказывала поддержку контрреволюционным силам в России, помогала белогвардейским бандам. Антанта возложила на германские войска Восточного фронта задачу продолжения оккупации до того момента, пока их сменят антантовские или подчиненные Антанте контрреволюционные силы.

Чичерин шлет в Берлин протесты против враждебных действий германских войск на советской территории. В радиограмме от 6 декабря 1918 г. он писал исполкому Берлинского Совета рабочих и солдат, всем Советам рабочих и солдат Германии: "Мы решительно противимся ограблению оккупированных областей под прикрытием принципа военной добычи, и мы во имя революции призываем германских товарищей положить конец такого рода действиям со стороны германских властей..."

1 января 1919 г. Чичерин от имени правительства РСФСР напоминает в радиограмме правительству Германии и ЦИК рабочих и солдатских Советов, что после победы революции новая власть аннулировала заявление кайзеровского правительства от 5 ноября о разрыве отношений с Советской Россией и неоднократно подчеркивала, что отношения между обеими республиками не будут разорваны. Это правительство даже обязывалось вступить в переговоры по поводу назначения полномочных представителей с обеих сторон. "До сих пор это обязательство не выполнено, - писал Г. В. Чичерин. - Дипломатические представители Германии для России не назначены, а дипломатическое представительство России в Германию не допущено. Наоборот, высланы были должностные лица Российской Республики, еще остававшиеся в Германии, и в своей последней ноте статс-секретарь по иностранным делам д-р Зольф категорически заявлял, что права на въезд в Германию не получит никто из представителей Советской власти, в том числе и члены Международного Красного Креста".

Далее нарком заявлял: "...рабоче-крестьянское правительство считает необходимым еще раз потребовать прямого ответа от правительства Германской Республики, считает ли оно разорванными отношения с Россией или нет".

Империалисты использовали любые средства, чтобы задушить Советскую власть. От наседавших иностранных интервентов и внутренних врагов приходилось отбиваться, напрягая все силы. В то же время Советская республика продолжала настойчиво добиваться мира, который был необходим для восстановления разрушенного народного хозяйства, для социалистического строительства. Такую задачу поставил В. И. Ленин перед советской дипломатией. "В течение всего периода интервенции, - говорил Чичерин, - Владимир Ильич настаивал на наших обращениях к противникам с мирными предложениями. Он нисколько не опасался вызвать этим впечатление слабости. Он считал это, наоборот, одним из сильнейших средств для оказания давления на воинствующий интервенционизм в странах Антанты".

И Чичерин был верным проводником этой внешней политики, дипломатом ленинской школы.

В феврале 1919 г. Г. В. Чичерин направил правительствам стран Антанты новое обращение. "В ноте 4 февраля 1919 г., явившейся результатом подробного обсуждения вопроса самим Владимиром Ильичем, мы, - писал Чичерин, - впервые согласились на признание наших долгов, оставляя открытым способ проведения этого признания в жизнь, и тут же предложили Антанте систему концессий..."

В первых числах марта 1919 г. Г. В. Чичерин ведет переговоры с приехавшим в Москву представителем США Вильямом Буллитом, который привез предложения президента Вильсона, согласованные с британским премьером Ллойд Джорджем, относительно условий прекращения военных действий в России. Во время переговоров Георгий Васильевич с большим мастерством изложил ленинскую программу мира с Антантой. Даже такой ненавистник Советской власти, как Буллит, в кругу близких людей говорил: "Чичерин блестящий дипломат... Он с советской точки зрения всегда действовал совершенно правильно".

В результате этих переговоров 12 марта был согласован окончательный текст проекта мирных предложений, который представители стран Антанты должны были вручить Советскому правительству не позже 10 апреля 1919 г. Такой срок был установлен В. И. Лениным, принимавшим в переговорах активное участие. Позже Чичерин писал: "Каждое слово наших предложений было тщательно взвешено Владимиром Ильичем; тут же был назначен срок, после которого эти предложения теряли силу. Владимир Ильич тогда же говорил: "Если они сейчас не примут наших предложений, то другой раз они от нас таких выгодных условий уже не получат"". Однако под влиянием изменившейся обстановки (главным образом в связи с наступлением Колчака на Восточном фронте) США и державы Антанты отказались от своего намерения и не вручили Советскому правительству разработанный в Москве проект соглашения. Более того, Вильсон запретил опубликовать его, а Ллойд Джордж лживо заявлял, будто не имеет никакого отношения к переговорам Буллита в Москве.

Главари Антанты решили еще раз прибегнуть к оружию против республики Советов. "1919 год был временем общего наступления контрреволюции, - отмечал Г. В. Чичерин. - Антантовский империализм двинул на нас весь ряд окраинных государств, восстановив при поддержке извне буржуазные правительства в тех Окраинных государствах, где в момент ухода немцев возобладала рабоче-крестьянская власть... В результате всего этого контрреволюция отделила нас от Запада барьером нападающих на нас белых окраинных государств". Советская Россия вновь находилась в огненном кольце.

В тот грозный период наша дипломатия старалась привлечь к борьбе против агрессоров естественных союзников советского народа - трудящихся всего мира. В 1919 г., говорил Чичерин, мы меньше пишем нот к правительствам, а больше обращений к рабочим массам.

Георгий Васильевич часто сам занимался подготовкой воззваний. Он знакомил трудящихся стран Антанты с положением в нашей стране, беспощадно разоблачал буржуазных писак, клеветавших на Советскую республику и ее народ. Чичерин призывал трудящихся продолжать борьбу против интервенции, помешать империалистам душить рабоче-крестьянскую революцию в России.

Великий ученый К. А. Тимирязев писал в статье "Русский - англичанину об интервенции", опубликованной в 1919 г.: "...почитайте ноты Чичерина, и вы найдете первые в истории произведения честной дипломатии, о которой еще мечтает ваша независимая рабочая партия в своем требовании демократического контроля".

Летом 1919 г. Красная Армия героически отразила натиск на Петроград объединенных сил английских, финских, эстонских и русских контрреволюционеров, нанесла решительный удар Колчаку на востоке, освободила Екатеринослав от полчищ Деникина. Однако угроза иностранной интервенции сохранялась. Чичерин по поручению Советского правительства обратился к рабочим организациям стран Антанты с призывом "развить достаточную силу", чтобы "принудить свои правительства положить конец всякому прямому или косвенному вмешательству в России, прекратить не только посылку войск в Россию, но и оказание русским контрреволюционерам и белогвардейцам всякой помощи военным снаряжением, деньгами или другими средствами, снять блокаду, парализующую экономическую жизнь России, и установить, наконец, нормальные мирные отношения с русским народом, не имеющим другого желания, как жить в мире со всеми народами и вернуться беспрепятственно к мирному производительному труду, от которого он так долго, против воли, отрывается".

2 декабря 1919 г. на VIII Всероссийской конференции РКП(б) был заслушан доклад наркома по иностранным делам о международном положении. Г. В. Чичерин отмечал, что в течение всего 1919 г. решающее слово принадлежало пушкам и винтовкам Красной Армии. "Теперь, по-видимому, подходит момент, - говорил он, - когда решающее значение будет принадлежать дипломатическим переговорам. Можно сказать, что прекращение интервенции есть для нас задача из задач, основная из всех наших задач".

Докладчик сообщил конференции, что Совет Народных Комиссаров, который неоднократно пытался договориться со странами Антанты о мире, предложит съезду Советов в новой обстановке еще раз обратиться к ним. "Наша победа над Деникиным и полный разгром Юденича и Колчака, наше непрерывное продвижение вперед на Южном фронте - все это хоронит надежды империализма на наш разгром и создает благоприятную обстановку для нашего нового мирного предложения",

VII съезд Советов, одобрив деятельность Советского правительства по достижению мира, предложил всем державам Антанты - Англии, Франции, США, Италии, Японии - вместе и порознь "начать немедленно переговоры о мире" и поручил ВЦИК, СНК и Наркоминделу "систематически продолжать политику мира, принимая все необходимые для ее успеха меры".

Партия возложила на Г. В. Чичерина выполнение этого ответственнейшего дела. Со свойственной ему энергией и чувством долга, не жалея ни сил, ни здоровья, он делал все, чтобы оправдать доверие. Каждый его день - 19-20 часов непрерывного и напряженного труда. Отдыха Чичерин не знал.

"Занят я действительно безумно, - пишет он Н. Д. Чичериной. - При величайшем напряжении невозможно справиться с бездной наваливающегося нового и нового. От Брест-Литовска какой пройден путь!"

Несмотря на предельную занятость, Г. В. Чичерин часто выступал со статьями и докладами. За время работы в НКИД было опубликовано свыше 100 его статей и речей по самым различным вопросам - международная политика, социалистическое строительство, культура и искусство, воспитание молодежи и т. п. Статьи отличаются богатством мыслей, всесторонним знанием предмета, умением пользоваться историческими фактами, глубиной анализа и революционным пафосом.

В. И. Ленин высоко ценил мастерство Чичерина-публициста, нередко поручая ему выступить с той или иной статьей, обращением, комментарием. 1 мая 1921 г. во французской газете "Эко де Пари" была напечатана статья некоего д-ра Лежандра, сообщавшего о положении в странах Дальнего Востока и об "опасности распространения влияния большевизма" в Восточной Азии. Прочитав ее, Владимир Ильич Ленин написал Чичерину: "По-моему, это надо дать в печать, но только с обязательным комментарием, который должен быть очень хитер, иначе наши редакторы наглупят. Либо напишите такой обязательный комментарий, либо поручите кому-либо, но с Вашей цензурой"¹. В связи с этим указанием В. И. Ленина 10 мая 1921 г. "Известия" опубликовали статью "Страхи французского буржуа на Дальнем Востоке".

¹ (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 52, стр. 180.)

В. И. Ленин считался с мнением Чичерина как глубокого знатока международного, особенно западноевропейского, рабочего движения. Он привлек Чичерина к работе по созданию III Интернационала. В конце декабря 1918 г. В. И. Ленин писал ему: "т. Чичерин! Нам надо спешно (до отъезда "спартаковца" утвердить в ЦК) подготовить международную социалистическую конференцию для основания III Интернационала..."¹. По его поручению Чичерин принял самое деятельное участие в разработке платформы создаваемого Интернационала, в составлении проекта воззвания "К первому съезду Коммунистического Интернационала".

¹ (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 50, стр. 227.)

Чичерин являлся членом делегации Российской Коммунистической партии на I конгрессе Коминтерна, которую возглавлял В. И. Ленин, и был избран в состав мандатной комиссии.

В июне 1920 г. незадолго до II конгресса Коминтерна Г. В. Чичерин в записке на имя В. И. Ленина подверг критике позицию британской Рабочей социалистической федерации (WSF) и, в частности, лидера крайней левой - Сильвию Панкхерст. 19 июня федерация прервала переговоры с другими левыми социалистами о создании коммунистической партии и объявила себя Компартией Великобритании. В своей записке Георгий Васильевич сообщал, что "новая так называемая Коммунистическая партия первым же делом отказалась участвовать в объединительной конференции 1 августа, на которой все признающие коммунистическую платформу организации имели в виду слиться... В самой программе новой партии - пресловутая левизна, а именно, вполне отвергается парламентское действие"². Далее Чичерин выразил надежду, что конгресс Коминтерна не пройдет равнодушно мимо этой "мнимоультралевой сепаратной выходки".

² (Ленинский сборник XXXVII, стр. 219.)

8 июля В. И. Ленин, отвечая на письмо соединенного временного комитета по образованию Компартии Великобритании, высказал свою точку зрения на действия Рабочей социалистической федерации и Сильвии Панкхерст: "Я считаю неправильной тактику товарища Сильвии Панкхерст (Pankhurst) и организации W. S. F... В частности я лично стою за участие в парламенте и за присоединение к "Рабочей партии" (Labour Party), при условии полной свободы и самостоятельности коммунистической работы, и буду защищать эту тактику на II конгрессе III Интернационала..."¹

¹ (Ленинский сборник XXXVII, стр. 219.)

Известен и такой факт. В начале мая 1920 г. В. И. Ленин в связи с подготовкой к изданию своей книги "Детская болезнь "левизны" в коммунизме" писал Г. В. Чичерину: "Тов. Чичерин! Я бы просил Вас и Файнберга² (а если Вы заняты, то товарища по Вашему указанию, знающего прекрасно английское социалистическое движение) просмотреть мою брошюрку или главку об Англии и дать мне совет, нет ли у меня ошибок или нетактичностей. Практические исправления, если не затруднит, очень просил бы отдельно карандашиком записать"³.

² (Файнберг И. И. (1886-1957) - один из основателей Компартии Великобритании. В 1918 г. приехал в Советскую Россию. В 1919-1935 гг. работал в Коминтерне.)

³ (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 51, стр. 186-189.)

Получив от Чичерина свою рукопись, Владимир Ильич написал ему: "Очень благодарю за заметки к рукописи"⁴. 30 мая В. И. Ленин снова писал Чичерину: "Посылаю Вам свое письмо к английским рабочим.

⁴ (Ленинский сборник XXXVII, стр. 199.)

Я им недоволен: устал и работалось из рук вон плохо. Если Вы советуете не отправлять, черкните это с посланным..."⁵. В ответном письме Г. В. Чичерин сообщал: "Пишу Вам это после ночи работы, когда готов уже английский перевод Вашего обращения. Несмотря на некоторые дефекты его, оно произведет впечатление разорвавшейся бомбы..."⁶.

⁵ (В. И. Ленин. Полн. собр соч., т. 51, стр. 203.)

⁶ (См. там же, стр. 427.)

Личной жизни, в обычном понимании этих слов, у Георгия Васильевича не было. Семьи он не имел. Жить и работать приходилось в очень трудных условиях. Особенно тяжелым был 1919 г. Вот что пишет В. Д. Бонч-Бруевич, вспоминая это время: "Случалось так, что не было возможности никому выдать никакого пайка. Всем был выдан обыкновенный, необмолоченный овес, и мы дома старались из этого овса приготовить кофе, варить из него кисель, сусло и вообще старались как-либо приспособить, чтобы обратить в продукт, годный для питания. Как раз мне пришлось в это время поехать в Наркоминдел к Чичерину по какому-то нужному делу. Когда я зашел к нему в кабинет, то увидел странную картину: Чичерин занимался своим делом, а около него на чистенькой тарелочке был насыпан обыкновенный лошадиный овес. Он брал его с тарелочки по нескольку зерен и жевал.

- Что вы делаете, Георгий Васильевич?

- Употребляю в пищу тот паек, который мне прислали. Правда, я не лошадь и есть неочищенный овес очень трудно, но, что будешь делать - на войне, как на войне.

Я рассказал ему, что наши семейные из овса приготовляют кофе и другие кушанья и что никто из нас не уподобляет себя лошади и не ест овес в чистом виде.

- Что будешь делать, - ответил мне спокойным голосом этот испытанный дипломат, - мое положение хуже вашего: у меня нет семьи, мне некому приготовить кофе из этого овса, и я просто его ем".

Скромная квартира Чичерина (жил он в том же здании, где размещался Наркоминдел) фактически служила продолжением рабочего кабинета. Для него общественный интерес стал личным всепоглощающим интересом.

Погруженный в работу, Георгий Васильевич совершенно не заботился о себе. И нечеловеческая нагрузка, конечно, сказывалась на его слабом здоровье, он все чаще испытывал недомогание. Однажды, это было осенью 1919 г., В. И. Ленин узнал, что Георгий Васильевич болен. Он тут же написал записку секретарю ЦК Елене Дмитриевне Стасовой:

"Чичерин болен, ухода за ним нет, лечиться не хочет, убивает себя.

Необходимо от ЦК написать ему любезное (чтобы не обидеть) письмо с постановлением Цека, что Цека требует казенного имущества не расхищать, лучшего доктора (через Карахана хотя бы) вызвать, его слушаться, в случае совета доктора отпуск взять и в санатории пробыть необходимое время"¹.

¹ (В. И. Ленин. Полн. собр соч., т. 51, стр. 173.)

Сохранился подлинник письма Е. Д. Стасовой к Г. В. Чичерину от 13 сентября 1919 г.: "Дорогой товарищ Георгий Васильевич, - писала она, - должна в качестве секретаря ЦК сообщить Вам о постановлении Полит- и Оргбюро ЦК, касающемся Вас. Дело в том, что ЦК стоит на той точке зрения, что все мы, члены партии, ответственные или неответственные работники, являемся казенным имуществом, а потому Цека требует, чтобы мы его не расхищали - не тратили бы своего здоровья не лечась. Ввиду этого по отношению к Вам Цека также требует, чтобы Вы не расхищали своего здоровья, позвали бы к себе врача, точно исполняли бы его предписания, взяли бы отпуск, если врач найдет это нужным, пробыли бы в санатории то время, которое необходимо, или лечились бы дома. Силы Ваши так нужны в комиссариате, что их необходимо сохранить в целости и воспользоваться настоящим моментом передышки для восстановления Ваших сил полностью. С горячим коммунистическим приветом Елена Стасова".

Георгий Васильевич поблагодарил за заботу о нем и, сославшись на хронический характер своей болезни, писал Е. Д. Стасовой, что уезжать куда-нибудь считает нецелесообразным: "Новые врачи начнут новые эксперименты или применят сильные средства, могущие мне еще больше повредить. Имею такой опыт... Остается продолжать, как раньше, ждать перемены условий; мирюсь пока с пониженной работоспособностью и частыми кризисами".

С конца 1919 г. по поручению Центрального Комитета и лично В. И. Ленина, под его непосредственным руководством Чичерин усиленно занимался разработкой проблем установления длительных политических и экономических отношений РСФСР с буржуазными государствами. На нем лежала, в частности, вся подготовка мирных договоров с соседними странами. "В настоящий момент все наши стремления направлены на достижение полного мира", - писал Чичерин 27 января 1920 г.

Одной из главных задач советской дипломатии в то время было укрепление западного фронта республики, чтобы, по словам Чичерина, хотя бы в одном пункте предотвратить грозящую нам опасность.

После продолжительных переговоров 2 февраля 1920 г. в Юрьеве (Тарту) был подписан мирный договор с Эстонией. "Наш договор с Эстонией, - отмечал Георгий Васильевич, - превратился, так сказать, в генеральную репетицию соглашения с Антантой, превратился в первый опыт прорыва блокады и в первый эксперимент мирного сожительства с буржуазными государствами".

Разгромив второй поход Антанты, советский народ приступил к восстановлению своего хозяйства. Однако и на этот раз мирная передышка была сорвана. Весной 1920 г. империалисты организовали новый поход. Теперь они хотели удушить республику Советов с помощью буржуазно-помещичьей Польши и армии белогвардейского генерала Врангеля, расположенной в Крыму.

В условиях новой войны советская дипломатия продолжала самоотверженно трудиться во имя обеспечения независимости страны. Наркоминдел работал круглые сутки. Объем его работы увеличивался с каждым днем, а людей не хватало. Наряду с важнейшими проблемами внешней политики Г. В. Чичерину приходилось заниматься множеством второстепенных вопросов. "Я так поглощен миллионом деталей нашего комиссариата, - писал он М. М. Литвинову в Копенгаген 30 марта 1920 г., - что не имею возможности высовываться наружу. Вы знаете, как мало у нас сил и насколько наши силы по большей части не адекватны. Работа растет неимоверно, а между тем приходится по-прежнему следить за каждой мелочью... Со всеми предстоящими нам конференциями у нас работы по горло".

Зная о чрезмерной занятости Чичерина, В. И. Ленин не раз требовал от него сокращения ночной работы и увеличения времени для отдыха. И всякий раз Георгий Васильевич находил массу причин, исключавших какие-либо перемены в распорядке его дня. Одной из них была давняя привычка. Как рассказывают, еще в Брикстонской тюрьме ночная работа Чичерина не раз вызывала гнев начальства. Заключенные должны были вставать в 6 часов утра, а Чичерин в это время только ложился спать.

Работавшая с мая 1919 г. заведующей канцелярией, а затем секретарем Совнаркома С. Б. Бричкина рассказывала, что В. И. Ленин несколько раз пытался доказать Чичерину пагубность ночной работы, но тот упорствовал. "Тогда, - пишет С. Б. Бричкина, - в Наркоминдел был послан новый управляющий делами П. П. Горбунов, которому строго-настрого приказали перевести режим рабочего времени наркомата на общепринятые дневные часы, а для того, чтобы Г. В. Чичерин не мешал реформе, его отправили в отпуск".

И все-таки Чичерин не мог расстаться со своей давней и глубоко укоренившейся привычкой. Иногда в оправдание он говорил:

- Вопрос стоит не о ночной работе, а о продолжительности моей работы, доходящей до двадцати часов в сутки, что длительно не переносимо. Перенесение моего кратковременного отдыха на более ранние часы не уничтожит ночную работу, но, наоборот, продлит ее и еще больше сократит мой отдых ввиду абсолютной невозможности днем отгородить себя от посетителей. Есть такие посетители, которых не принимать нельзя, не рискуя перессориться со всей нашей средой.

Весной и летом 1920 г. советская дипломатия ведет мирные переговоры с Латвией, Литвой и Финляндией. 22 апреля Г. В. Чичерин писал Ленину: "Положение требует прежде всего продолжения нашей политики мирных предложений".

В. И. Ленин ответил на это: "Вполне согласен"¹.

¹ (См. М. И. Трут. Внешнеполитическая деятельность В. И. Ленина. М., 1963, стр. 233.)

17 июня 1920 г. Г. В. Чичерин выступил с обстоятельным докладом на заседании ВЦИК. "Наша политика, - говорил он, - есть по-прежнему политика мира, и это знают все. Мы хотим одного. Мы хотим, чтобы нам не мешали развиваться так, как мы желаем, строить в мире наше новое, социалистическое общество. Мы не несем ни своего строя, ни своей власти на штыках, и это знают все, и тем не менее на нас натравливают все новых и новых врагов. Наша политика есть политика мира, но она не есть политика капитуляции".

Г. В. Чичерин, М. М. Литвинов и В. В. Воровский в Генуе

С особой силой Георгий Васильевич подчеркивал, что в основе советской внешней политики лежит ленинский принцип мирного сосуществования государств с различными социальными системами. "Наш лозунг, - заявлял он, - был и остается один и тот же: мирное сосуществование с другими правительствами, каковы бы они ни были". Чичерин так разъяснял этот лозунг: сама действительность привела нас и другие государства к необходимости создания длительных отношений между рабоче-крестьянским правительством и капиталистическими правительствами. Эти длительные отношения "повелительно навязываются нам" экономической действительностью, которая требует обмена товаров, вступления в постоянные урегулированные отношения со всем миром, и та же экономическая действительность требует того же от других правительств, с какой бы ненавистью они ни относились к нашему строю.

Непрекращавшиеся и планомерные усилия советской дипломатии принесли свои плоды. Один за другим были подписаны в 1920 г. мирные договоры: с Литвой (12 июля), Латвией (11 августа), Финляндией (14 октября). 12 октября 1920 г. полномочные представители РСФСР и УССР - А. А. Иоффе, С. М. Киров, Д. З. Мануильский и Л. Л. Оболенский - подписали в Риге договор о перемирии и прелиминарных условиях мира с Польшей.

М. И. Калинин, Г. В. Чичерин, А. С. Енукидзе во время приема монгольской делегации. Москва, 1925 г.

Это позволило советскому народу быстро покончить с последним ставленником Антанты в России - Врангелем. В ноябре 1920 г. Красная Армия освободила Крым.

Интервенция и гражданская война на территории Европейской России окончились победой революционных трудящихся. Это было поворотным пунктом в истории международных отношений Советской республики.

Г. В. Чичерин и Мальцан на Берлинском вокзале. 1922 г.

18 ноября Г. В. Чичерин в обращении НКИД к рабочим и крестьянам стран Антанты писал: "Грозный гнев трудящихся масс России изгнал тиранов из их последнего логова в России, где они еще недавно господствовали. Теперь для русского народа открыта дорога к мирному созиданию нового социального строя и коренному переустройству его экономической жизни". Окончание интервенции и гражданской войны выдвинуло перед советской дипломатией новые задачи - налаживание политических и экономических отношений со всеми государствами.

1921 год был, по выражению Чичерина, годом торговых договоров с великими державами и равноправных соглашений на Востоке.

Г. В. Чичерин в Рапалло. 1922 г.

Особо важное значение придавало Советское правительство нормализации отношений с Англией. Ее правящие круги долгое время уклонялись от переговоров. На все радиограммы Чичерина, где он высказывал пожелание начать политические контакты, британское правительство не давало ответа. Затягивало оно и торговые переговоры, которые с весны 1920 г. вел в Лондоне Л. Б. Красин. Только в начале июля путем обмена нотами между Чичериным и министром иностранных дел Керзоном была достигнута договоренность о принципах, положенных в основу переговоров об англо-советском торговом соглашении. Но правительство Ллойд Джорджа вскоре прервало переговоры, рассчитывая, что нападение панской Польши сделает более уступчивой Советскую власть.

9 ноября 1920 г. Георгий Васильевич по поручению правительства обратился с нотой к Керзону, требуя дать прямой и скорый ответ, готово ли британское правительство немедленно приступить к переговорам о заключении торгового соглашения.

Г. В. Чичерин и Л. М. Карахан в Наркоминделе

19 ноября В. И. Ленин писал Чичерину: "Вести из Англии, особенно от Красина (и выписки из газет), и специально весть, что Америка примкнет тотчас (к торговому соглашению России с Англией), ставят как очередной и сугубо важный вопрос о торговом соглашении с Англией... Надо очень спешно подготовить этот вопрос во всех его частях" Чичерин подготовил в соответствии с указаниями Совнаркома и лично В. И. Ленина предложения о торговом соглашении, которые были рассмотрены и одобрены Политбюро ЦК РКП (б) 4 декабря 1920 г.

В результате последовавшей затем переписки между Чичериным и Керзоном и возобновившихся переговоров Л. Б. Красина в Лондоне англо-советское торговое соглашение было подписано 16 марта 1921 г.

Г. В. Чичерин, Л. Б. Красин и Марсель Кашен среди участников Генуэзской конференции

Советская дипломатия одержала новую победу. Соглашение не только фиксировало договоренность сторон по торговым вопросам, но и содержало ряд важных предложений, регулирующих советско-английские политические отношения. Оно означало фактическое признание Советской России со стороны Великобритании.

Через два дня после заключения соглашения с Англией был подписан в Риге мирный договор с Польшей, а затем - соглашения с Германией (6 мая), Норвегией (2 сентября), Австрией (7 декабря) и Италией (26 декабря).