2. Трудные времена

На заре новой эпохи

Говоря об успехах Витте в 90-е годы, нельзя забывать о благоприятствовавшей его деятельности конъюнктуре. Политика министра финансов соответствовала условиям промышленного подъема и относительной социальной стабильности в стране. Казалось, что Александр III, правивший Россией 13 лет, заморозил ее лет на 30.

Пришедший на смену домонополистическому капитализму империализм сразу заявил о себе как о конфликтной эпохе. Его наступление ознаменовалось реакционными грабительскими войнами (американо-испанская, англо-бурская), мировым экономическим кризисом, обострением соперничества держав в полуколониальных странах, ростом классовой напряженности.

Отряд охранной стражи КВЖД. ЦГАКФД

В России промышленный и финансовый кризис начала ХX века выразился в перепроизводстве, резком падении темпов прироста продукции и сокращении акционерного учредительства. Кризис усугублялся отставанием в развитии сельского хозяйства и узостью внутреннего рынка, обремененного феодальными пережитками. В 1901 - 1903 годах происходило нарастание революционного подъема в стране, в ходе которого уже четко обрисовалась роль рабочего класса как гегемона борьбы против самодержавия и крепостничества^*. Приток в деревню безработных из города послужил дополнительным стимулом роста крестьянского движения. Активизировалась мелкобуржуазная интеллигенция. Усилилась оппозиционность либеральных буржуазно-помещичьих элементов. Одним из объектов критики со стороны как революционно-демократических, так и либерально-оппозиционных кругов стала финансовая и внешняя политика самодержавия. Почва под ногами царизма заколебалась, что побуждало его к поискам выхода из опасного положения.

^* (См. Ленин В. И. Поли. собр. соч.- Т. 9.- С. 250 - 251. )

В этой обстановке прежний, сравнительно осторожный курс на постепенное решение внешнеполитических задач стал вызывать сомнения в правящих кругах. Быстро набирало силу, а позднее и возобладало авантюристическое течение, приверженцы которого выступали за скорейшее достижение успехов на мировой арене, способных, по их мнению, отвлечь или удовлетворить "общественность" и предотвратить революцию. Во внутренней политике этому соответствовал курс на ужесточение дворянско-крепостнической диктатуры.

Как же повел себя в изменившихся условиях Витте? Представлялись ли ему обострение международной обстановки и угроза самодержавию внутри страны настолько серьезными, чтобы отказаться от прежних внешнеполитических взглядов? Лучше понять реакцию министра финансов позволяет положение, достигнутое им в правительстве и при дворе.

Витте вступил в XX век в расцвете сил и способностей, исполненный больших надежд на будущее. В свои 50 с небольшим лет он имел почти высший чин, звание императорского статс-секретаря и занимал один из самых влиятельных постов в государстве: держал в руках нити управления народным хозяйством и оказывал весомое воздействие на внешнюю политику. Среди коллег по правительству - обычно всего лишь старших чиновников своих ведомств - "непременный министр финансов" выделялся как настоящий политический деятель "с широкими горизонтами и смелыми задачами"^*. Он уверенно оттеснял других царских сановников на второй план. Казалось, недалека была заветная цель превращения в "русского Бисмарка", который твердой экономической политикой, необходимыми преобразованиями и осторожным внешнеполитическим курсом сумеет утвердить мировое величие России.

^* (Кони А. Ф. Сергей Юльевич Витте. Отрывочные воспоминания.- М., 1925.- С. 18 - 19. )

Достижениям Витте во многом способствовали нестандартные приемы, к которым он прибегал в своей деятельности и которые сближали его с политиками европейского типа. На общем фоне несовершенной и плохо управляемой бюрократической машины царизма Министерство финансов выгодно отличалось более компетентным составом, осведомленностью, связями с деловыми кругами. Одним из первых шагов его нового главы был циркуляр о привлечении на службу лиц с высшим образованием. Витте, как и в департаменте железнодорожных дел, добивался права комплектовать личный состав не по сословно-чиновному принципу, а по знаниям и опыту практической работы, что ему в значительной мере удавалось^*. Он высоко ценил возможности прессы как в распространении и получении информации, так и в воздействии на буржуазно-помещичью общественность. По инициативе Витте в 1902 году при Министерстве финансов было создано первое в России государственное агентство печати, получившее тогда наименование Торгово-телеграфного (позднее Петроградское телеграфное агентство, или ПТА)^**.

^* (Дубенцов Б. Б. Указ. соч.- С. 206 - 220. )

^** (Этот вопрос рассмотрен в кандидатской диссертации Е. Г. Костриковои "Источники внешнеполитической информации русских буржуазных газет (1907 1914 гг.)" (М., 1983). )

Секрет успехов незнатного дворянина Витте заключался также в его богатой одаренности, помноженной на образование, исключительную работоспособность и неукротимую, настойчивую энергию. Работал министр, как заведенная машина, с 9 утра до позднего вечера, оставляя себе для отдыха лишь часовую прогулку или в дурную погоду - верховую езду в манеже. Он постоянно общался с нужными для дела людьми: одних заражал своим энтузиазмом, других тем или иным способом подкупал, но из всех старался выжать "все, что можно"^*.

^* (Суворин А. С. Указ. соч.- С. 369. )

Под стать неординарности взглядов и поведения Витте была его импозантная внешность. Он выделялся среди окружающих высоким ростом и крупным телосложением. Черты лица его носили печать грубой работы природы, широкий "сократовский" нос служил извечной мишенью для остряков и карикатуристов, но зато у него был умный, проницательный взгляд, высокий лоб и волевое выражение. Витте держался уверенно, обладал громким голосом, повелительными, подчас нарочито резкими манерами, за которыми, быть может, скрывалось смущение, испытываемое им в царском дворце и "высшем обществе". В более близком общении этот на вид суровый великан отличался простотой не был лишен чувства юмора.

Правда, "демократизм" Витте не выдерживал столкновения со специфической, так и не ставшей ему близкой, но столь важной для дела и карьеры сферой - придворной жизнью. По свидетельству одного из его близких сотрудников, "из целого ряда личных соображений, главным образом по причинам семейного характера, Сергей Юльевич все время поддерживал связь и проявлял необыкновенную почтительность ко всем, имевшим хотя какое-либо отношение к придворным кругам"^*.

^* (Глинский Б. Указ. соч.- Т. CXL.- № 4.- С. 253. )

Витте оказалась свойственна еще одна, нередкая в то время "слабость", которой страдал и его предшественник,- стремление использовать свое высокое служебное положение для личного обогащения. Некогда он пожертвовал более доходной частной должностью ради приобщения к власть имущим. Теперь власть открыла перед ним широкие возможности с лихвой компенсировать упущенное. При сооружении железных дорог, раздаче казенных заказов, основании новых компаний он находил много способов к отнюдь не безвозмездному протежированию. Тот же сотрудник министра вспоминал позднее: "Вообще Сергей Юльевич не брезговал никакими средствами для осуществления всевозможных дел "протекционного" характера"^*.

^* (Там же. )

Отношения Витте с другими министрами были неровными. В душе он презирал большинство из них за продажность и неумение подняться над узковедомственными интересами. Это не мешало ему быть снисходительным и даже дружественным к тем из них, кто поддерживал или хотя бы не препятствовал его начинаниям. В борьбе с противниками Витте не брезговал распространенными в бюрократической среде средствами - подсиживанием, лестью и т. п., ведя игру умело, со знанием человеческих слабостей. Не случайно его злейший враг А. М. Безобразов жаловался Николаю II, что "никакая борьба с Витте, создавшим себе доминирующее положение в среде своих коллег на почве служебной эквилибристики, невозможна"^*, а А. С. Суворин, высоко ценивший ум и административный талант министра финансов, находил у него "полное отсутствие нравственных правил"^**.

^* (Цит. по Романов Б. А. Очерки дипломатической истории русско-японской войны.- С. 126. )

^** (Суворин А. С. Указ. соч.- С. 369. )

Коллеги-министры часто платили ему нелюбовью и ревнивой завистью, что не мешало им лицемерно заискивать перед авторитетным сановником, ведавшим распределением денежных ассигнований. Часть министров не сочувствовала экономическому курсу Витте, полагая, что он недостаточно блюдет интересы помещиков, излишне благоволит к предпринимателям и иностранному капиталу. Оппозиция его влиянию в правительстве подспудно росла, хотя еще не стала преобладающей. Перемены же, происшедшие в 1899 - 1900 годах в составе глав ведомств (выдвижение Д. С. Сипягина и В. Н. Ламздорфа), оказались выгодными Витте.

Менее благоприятно было положение министра при дворе. Надежды Витте, что Николай II станет "хорошим правителем", то есть позволит ему негласно направлять политику, не вполне оправдывались. Царь ревниво относился к росту его авторитета. Со временем он стал чаще не соглашаться с рекомендациями Витте, а ссылки того на "заветы" Александра III парировал утверждением, что и сам уже немолод. Недоверие к слишком настойчивому советнику поддерживала в муже императрица, которая особенно невзлюбила Витте из-за его позиции в вопросе о престолонаследии в момент болезни Николая II в ноябре 1900 года^*. При дворе министра финансов всегда третировали как провинциального выскочку, а с тех пор начали винить в недостаточной преданности царственной чете.

^* (Витте решительно выступил тогда за передачу престола, в случае смерти царя, великому князю Михаилу Александровичу, в то время как императрица ожидала рождения наследника. )

Непрочности позиций Витте в придворных кругах в известной мере способствовали также его взгляды на самодержавие. Министр финансов считал необходимым его сохранение для цементирования огромной, многонациональной и разнообразной по географическим условиям великой державы. Вместе с тем он расходился с матерыми крепостниками в понимании неограниченности власти царя. По мнению Витте, самодержавие должно было быть правовым, то есть руководствоваться обязательными для всех законами, иначе оно вырождается в "хаотическое правление", произвол (как у А. С. Пушкина: "Владыки! вам венец и трон дает закон, а не природа; стоите выше вы народа, но вечный выше вас закон"). Кроме того, он был противником идеи непогрешимости царя, якобы руководимого во всем божественным провидением, справедливо полагая, что монарх тоже может ошибаться^*.

^* (См. Письма С. Ю. Витте к Д. С. Сипягину (1900 - 1901 гг.)//Красный архив.- 1926.- Т. 5 (18).- С. 31 - 32. )

Витте настойчиво искал опоры. Его поддерживала вдовствующая императрица Мария. Федоровна, но ее влияние, сильное в первые годы нового царствования, постепенно падало. Министру удалось добиться немаловажного, хотя все же частного успеха: в 1900 - 1902 годах его пригласили читать лекции по народному и государственному хозяйству брату царя, наследнику престола великому князю Михаилу Александровичу, у которого он завоевал прочные симпатии. Однако Витте не удостоился за свою службу какого-либо придворного чина.

Вступая в новый век, Витте не видел необходимости вносить существенные изменения в выработанную систему внешнеполитических взглядов. Это ясно видно из происшедшего между царскими сановниками в начале 1900 года обмена мнениями по вопросам международной политики. М. Н. Муравьев в специальном докладе царю поднял вопрос, не следует ли воспользоваться благоприятными обстоятельствами, когда главный соперник России поглощен войной с бурами, "в видах достижения с возможно меньшею затратою сил одной из стоящих на очереди Политических задач?"

Карикатуры из юмористических журналов периода первой русской революции. Маньчжурская баня

Докладная представляла собой противоречивый документ. Основной тезис автора звучал сдержанно: "Настоящее общее положение вещей не вызывает необходимости со стороны императорского правительства принятия каких-либо неотложных чрезвычайных мер ни в виде приобретения путем соглашения какой-либо стоянки для нашего флота, ни при посредстве военного занятия какой бы то ни было территории или стратегической позиции". Далее, однако, следовал перечень конкретных мер по укреплению позиций России на широком фронте от Босфора до Квантунского полуострова. Некоторые меры имели авантюристический оттенок^*.

^* (См. Царская дипломатия о задачах России на Востоке в 1900 г.//Красный архив.- 1926.- Т. 5 (18).- С. 4 - 18. )

Муравьева в основном поддержали военный министр А. Н. Куропаткин и управляющий Морским министерством П. П. Тыртов. Куропаткин писал, что "наиболее важной задачей России в настоящем XX веке" считает "занятие Босфора", и солидаризировался с мнением министра иностранных дел о задачах в Персии, Афганистане и на Дальнем Востоке. Тыртов обращал внимание на важность приобретения морской базы на юге Кореи^*.

^* (Там же.- С. 18 - 22. )

Витте не преминул принять участие в обсуждении внешнеполитических планов. В ответе Муравьеву министр финансов согласился с его общей, "полной спокойствия оценкой вещей". В отношении же предлагавшихся конкретных мер Витте обратил внимание, что главнейшие из них "связаны с весьма крупными расходами". Между тем государственные финансы и кредит и без того отягощены усиленными требованиями последнего времени (строительство ЮМЖД, Порт-Артура и Дальнего). Поэтому он выступил против идеи дальнейшего усиления русских вооруженных сил в Туркестане и Закаспийской области, Приамурском военном округе и на Квантунском полуострове, а также против содержания сильной эскадры на Тихом океане, опасаясь, что это вовлечет Россию в бесперспективную гонку вооружений с Англией, Японией, а возможно, и другими державами.

Особое сомнение Витте вызвал поднятый Муравьевым вопрос об окончательном выяснении плана занятия Босфорского пролива. "Мне представляется,- писал министр финансов,- что эта цель может быть достигнута или ценою самой решительной европейской войны, или же для закрепления достигнутых результатов придется пролить много крови и, быть может, пойти на серьезные уступки в других местах"^*.

^* (Там же.- С. 24. )

В заключение Витте повторял, что разделяет общий взгляд министра иностранных дел, но выступает против большинства намечаемых практических мер, требующих новых денежных затрат. В сфере политики, не без колкости поучал он Муравьева, "многого можно достигнуть дипломатическим искусством, что и доказывает вверенное вашему сиятельству министерство"^*. Витте, таким образом, еще раз продемонстрировал верность осторожной тактике, понимание необходимости соразмерять выдвигаемые задачи с реальными силами.

^* (Там же.- С. 22 - 25. )

Вместе с тем он считал необходимым твердо отстаивать уже занятые позиции. Об этом свидетельствует, например, его реакция на предложение Соединенных Штатов державам признать доктрину "открытых дверей" в Китае. Американская дипломатия выступила с такой инициативой еще в сентябре 1899 года, когда царское правительство объявило Дальний открытым портом. Правительство США хотело, чтобы державы, претендовавшие на "сферы влияния" в Китае, взяли обязательство не затрагивать права открытых для иностранной торговли китайских портов, а также узаконенных там иностранных нтересов. Оно предлагало сохранить в этих портах основанный на международных договорах и равный для всех китайский таможенный тариф, не взимать с иностранных судов и грузов более высокие сборы и тарифы, чем с собственных. Тем самым преимущества держав - обладательниц "сфер влияния" в области торговли свелись бы на нет.

Когда Витте сообщили об американском демарше, он сначала предложил подождать реакцию других держав, рассчитывая найти партнеров в противодействии Соеди-ненным Штатам. Муравьев занимал более примирительную позицию, считая возможным принять американское предложение, если оно не будет распространяться на арендованную Россией часть Ляодунского полуострова. Он даже считал такую сделку небезвыгодной, видя в ней форму признания Соединенными Штатами Маньчжурии сферой русских интерессов. Посол в Вашингтоне А. П. Кассини развил мысли своего шефа в проекте соглашения, в котором подчеркивал существенную разницу между "сферой влияния" и "арендованной территорией". Витте отозвался о проекте Кассини отрицательно, считая, что в нем не определены границы "сферы влияния". Он также категорически протестовал против уравнения железнодорожных тарифов на КВЖД и ЮМЖД для русских и иностранных грузов^*.

^* (См. Фурсенко А. А. Указ. соч.- С. 156 - 158. )

Расчеты министра финансов на сопротивление американской инициативе со стороны других держав не оправдались. Англия и Япония поддержали Соединенные Штаты, Италия также не стала возражать, Германия и Франция, хотя и с оговорками, согласились принять американское предложение. В таких условиях Муравьев не считал возможным "пойти наперекор общепринятому державами политико-экономическому началу и, подорвав существующие между Россией и Северо-Американскими Соединенными Штатами дружественные отношения, дать повод к образованию весьма опасной для интересов наших коалиции держав на Дальнем Востоке"^*. Он вновь предлагал ответить американцам, что их предложение в принципе приемлемо, но сопроводить согласие необходимыми оговорками.

^* (Там же.- С. 159. )

Витте в письме Муравьеву от 26 декабря 1899 г. высказал мнение, что американский проект недостаточно ясен и определенен. Если тем не менее будет признано необходимым пойти навстречу правительству США, то нужно сформулировать условия, которые не подвергали бы особому риску экономические интересы России. Он по-прежнему считал "совершенно невозможным согласиться на предложения правительства Соединенных Штатов" в части уравнения русских тарифов с иностранными на КВЖД и южноманьчжурской ветке. В противном случае Россия потеряла бы льготы, приобретенные по соглашениям 1896 и 1898 годов, не получив взамен каких-либо новых выгод. Витте считал бы такое отступление несовместимым с достоинством России и "совершенно недопустимым" с политической точки зрения.

Министр финансов соглашался, что можно формально не отвергать принцип "открытых дверей" и обещать в случае, если открытый порт Дальний будет позднее отделен от остальной арендованной территории таможенной чертой, взимать пошлины на этой черте в одинаковом размере со всех иностранных товаров. В других китайских портах пошлины и сборы должны регулироваться самим китайским правительством, и достаточно было бы указать, что Россия не намерена добиваться там для своих подданных каких-либо привилегий.

Точка зрения Витте одержала верх. Его предложения легли в основу ответа американскому правительству от 30 декабря 1899 г^*. Таким образом, Россия оказала наиболее стойкое противодействие нажиму Вашингтона, что, впрочем, находит естественное объяснение в ее возросших интересах в Маньчжурии.

^* (Там же.- Приложения.- С. 220 - 224. )

Витте продолжал рассчитывать на эффективность созданного им механизма и методов постепенного внедрения в зависимых странах. Ему удалось продемонстрировать их преимущества на одном из важных участков конкурентной борьбы с другими державами - в Персии. Переговоры Ссудного банка с шахским правительством, длившиеся с конца 1899 года до начала 1900 года, завершились 17 (29) января подписанием соглашения о 5 %-ном золотом займе на весьма крупную по масштабам Востока сумму - 22,5 млн. рублей, предоставленную на 75 лет. Заем обеспечивался доходами от всех таможен, за исключением таможенных учреждений области. Фарс и Персидского залива, которые уже использовались для обеспечения английских займов. Одним из главных условий сделки было обязательство шахского правительства погасить задолженность Англии и впредь не заключать долгосрочных иностранных займов без согласия России^*.

^* (См. Ананьич Б. В. Указ. соч.- С. 25. )

Соглашение, достигнутое при самом активном участии Министерства финансов, знаменовало серьезный успех в борьбе с английским конкурентом. Персидскому правительству оно позволяло вырваться из жестких долговых тисков Англии, хотя и ценой финансовой зависимости от северного соседа.

В связи с займом 1900 года был решен вопрос о продлении обязательства шахского правительства не строить на территории страны железных дорог. В пользу этого настойчиво выступал Витте^*, которого на сей раз поддержал военный министр. Свою роль здесь сыграла угроза позициям России в Персии со стороны немецкой концессии Багдадской дороги. 4 января 1900 г. русский посланник в Тегеране получил подписанный шахом и скрепленный первым министром документ, по которому срок прежнего "железнодорожного обязательства" продлялся "в знак дружбы и доверия" еще на 10 лет^*.

^* (См. АВПР.- Ф. Канцелярия.- 1900.- Д. 101.- Л. 2. )

^** (Еще в 1898 году Министерство иностранных дел запросило мнение Витте, надо ли добиваться возобновления такого обязательства и не стоит ли самим возбудить вопрос о концессии на линию Джульфа - Тавриз. Тот выступил в пользу первого предложения. Это дало бы время России, как полагал министр финансов, проложить железнодорожную линию от Александрополя до персидской границы у Джульфы. Что касается дороги Джульфа - Тавриз, то, признавая ее важное экономическое и политическое значение, он считал подобную концессию рискованной, так как она дала бы повод конкурентам России, особенно англичанам, добиваться права на сооружение железнодорожных линий на юге и западе Персии. Поэтому Витте предлагал отложить пока сооружение железных дорог в пределах Персии и ограничиться улучшением тех колесных и вьючных путей, которые соединяют экономические центры Персии с границей России и с побережьем Каспийского моря (см. АВПР.-. Ф. Персидский стол.- Д. 4445.- Л. 253). )

Англичане взяли своеобразный реванш весной 1901 года, когда британский подданный Н. д'Арси получил концессию на эксплуатацию нефтяных месторождений во всей Персии, за исключением северных районов, а также на проведение нефтепровода к Персидскому заливу.

Шахское правительство быстро растратило средства, полученные по займу 1900 года, и уже в следующем году стало просить дополнительные ссуды, подняв вопрос о новом, 10-миллионном займе. Принципиальное согласие России последовало в сентябре того же года. Оно было оговорено рядом условий, сформулированных главным образом в Министерстве финансов: заключением торгового соглашения, устранением английского влияния на Монетный двор в Тегеране, выдачей концессии на строительство колесной дороги от кавказской границы через Тавриз и Казвин до Тегерана и, наконец, концессией на проведение трубопровода к Персидскому заливу^*.

^* (См. АВПР.- Ф. Канцелярия.- 1901.- Д. 97.- Л. 166 об.- 168. )

Быстрее других удалось решить вопрос о торговых отношениях. Их правовая основа (ст. 3 Особого акта о торговле Туркманчайского договора 1828 г.) давно уже устарела. Предусмотренная ею 5 %-ная система обложения всех (русских и персидских) товаров давала преимущества торговым соперникам России, пользовавшимся правом наибольшего благоприятствования, и была невыгодна для самого шахского правительства. Переговоры с русской стороны вел представитель Министерства финансов в Персии В. Я. Голубев, действия которого направлял Витте. Попытки английской миссии помешать соглашению успехом не увенчались, и 27 октября (9 ноября) 1901 г. оно было оформлено в виде Декларации об изменении ст. 3 названного акта^*.

^* (Там же.- Л. 93 с об., 131; Сборник торговых договоров и других вытекающих из них соглашений, заключенных между Россией и иностранными государствами.- Петербург, 1915.- С. 442 - 481. )

Соглашение предусматривало модернизацию всей таможенной системы Персии: отмену практики откупов, устранение таможенных сборов внутри страны, единый таможенный устав. Вместо 5 %-ной пошлины вводились три таможенных тарифа, регулировавших обложение при ввозе и вывозе товаров из Персии и специально при вывозе оттуда в Россию.

Карикатуры из юмористических журналов периода первой русской революции. Победители

Соглашение создавало весьма значительные преимущества для русской торговли в этой стране. В самом деле, пошлины на все основные статьи русского экспорта оказались ниже 5 %. Из 30 главных видов товаров, составлявших ⁹/₁₀ русского экспорта, 8 совсем освобождались от обложения, а 11 облагались незначительной пошлиной. В то же время повышались пошлины на целый ряд товаров, во ввозе которых Россия не была заинтересована, что позволяло персидской стороне покрыть недобор по русской торговле. Специальный секретный акт запрещал шахскому правительству устанавливать на какой-либо границе более льготный тариф, чем на русско-персидской, и заключать без согласия России какие-либо международные договоры, противоречащие декларации от 27 октября 1901 г^*.

^* (См. Ананьич Б. В. Указ. соч.- С. 45 - 48. Декларация была ратифицирована обеими сторонами 30 ноября 1902 г. и вступила в силу 1 февраля 1903 г. (см. АВПР.- Ф. Канцелярия.- 1902.- Д. 69.- Л. 184 с об.). )

Вскоре после подписания декларации был отстранен от заведования Монетным двором англичанин Маклин. Ссудный банк наряду с Имперским банком получил право чеканки персидской монеты. Этими решениями и обязательством шахского правительства помещать все таможенные сборы в русский банк была обусловлена краткосрочная ссуда, предоставленная Россией.

Наибольшие трудности вызвал вопрос о трубопроводе. Он возник отчасти в связи с кризисом на бакинском нефтяном рынке. В настояниях русской стороны просматривались и более дальние расчеты: распространить свое влияние на запад или юг Персии, проложить коммерческий выход к океану и закрепить успехи русской керосиновой торговли на индийском рынке (эта мысль, как мы уже знаем, давно занимала Витте).

Министр финансов, хотя и не был автором проекта проведения трубопровода, сразу оценил его значение и препроводил на заключение царю. Реакция Николая II оказалась не вполне определенной, что не помешало Витте продолжать отстаивать замысел. В сентябре 1901 года он обратился к министру иностранных дел Ламздорфу с запросом, не встретится ли препятствий с политической точки зрения для переговоров о концессии и отправки группы специалистов с целью производства изысканий. Сомнения посланника в Тегеране К. Э. Аргиропуло не остановили его. В том же месяце он поручил управляющему Ссудным банком Э. К. Грубе начать переговоры о концессии с первым министром Персии^*.

^* (См. Ананьич Б. В. Указ. соч.- С. 35. )

Главной и в конечном счете непреодолимой преградой оказалось сопротивление Англии. Нефтяная концессия д'Арси фиксировала обязательство шахского правительства не выдавать больше никому разрешения на проведение нефтепроводов к южным рекам и южному побережью страны.

Витте нашел юридическую уловку, позволявшую обойти в этом случае английское монопольное право: истолковать его в ограничительном смысле как имеющее отношение только к персидской нефти, в то время как по трубопроводу будет ввозиться или следовать транзитом русская нефть. С трудом удалось получить обещание шаха выдать концессию при условии, что в случае претензий д'Арси ответственность за нарушение контракта с ним примет на себя русское правительство^*. Последовавшее вмешательство английской дипломатии не смутило министра финансов. Он посоветовал Ламздорфу ответить, что концессию заключает частное учреждение, и объяснить различие между персидской нефтью, на которую распространялась концессия д'Арси, и нефтью, ввозимой из России.

^* (См. АВПР.- Ф. Канцелярия.- 1902.- Д. 98.- Л. 14 об.- 15 об. )

После совещания в Министерстве финансов был разработан проект соглашения с персидским правительством, одобренный Витте 16 февраля 1902 г. Проект требовал для своего осуществления от 80 до ПО млн. рублей в зависимости от направления трубопровода - на Бушир (порт в Персидском заливе) или к Индийскому океану. Состояние русских финансов и отвлечение крупных средств на другие объекты не позволяли приступить к его скорой реализации. Но концессия сулила заманчивые перспективы для русской керосиновой торговли не только в самой Персии, но и в Индии, и на Дальнем Востоке.

Переговоры о займе и керосинопроводе вступили в заключительную и самую острую фазу. Витте разрешил Грубе пообещать первому министру Персии такую же сумму "вознаграждения", которую тот получил ранее от д'Арси. Англичане, со своей стороны, предложили шаху заем, хотя и на меньшую сумму, но без стеснительных условий, выдвигавшихся русской стороной. Опасаясь, что выгодная сделка уплывет из рук, царское правительство решило повременить с проектом трубопровода^*.

^* (Ананьич Б. В. Указ. соч.- С. 39 - 43. )

22 марта (4 апреля) 1902 г. 10-миллионный заем был заключен. Коммерческие условия операции не отличались от займа 1900 года. Из четырех пожеланий, выдвинутых в начале переговоров русской стороной, удалось осуществить три (торговое соглашение, устранение английского влияния на Монетный двор и концессия на Тавризскую дорогу). От проекта керосинопровода на время отказались, что представляло серьезную, но все же частную неудачу. Заявкой на влияние в Персидском заливе оставалось пока субсидирование царским правительством рейсов туда судов Русского общества пароходства и торговли, начавшихся с 1900 года, а также посещение персидских портов крейсерами "Варяг" и "Аскольд".

Заем 1902 года и последующие ссуды облегчили получение новых концессий в Персии. Лично для Витте займы 1900 и 1902 годов имели также то значение, что они позволили ему оказать услугу сразу нескольким влиятельным великим князьям, пожелавшим вложить средства в эти выгодные операции,- Владимиру Александровичу, Андрею Владимировичу и Кириллу Владимировичу.

Таким образом, в результате займов 1900 и 1902 годов царизм добился серьезных преимуществ в Персии, поставив под контроль ее финансовую систему и заключив исключительно выгодное для России торговое соглашение.

Достигнутый успех, значительная роль в котором принадлежала лично Витте, привел к обострению русско-английского соперничества в этой стране. В январе 1903 года Англия угрозой репрессалий побудила Персию подписать с ней торговую конвенцию по образцу русско-персидской декларации 1901 года. Попытки царской дипломатии помешать ее заключению или добиться внесения существенных поправок не дали желаемых результатов. В феврале 1903 года шахское правительство обратилось к России с просьбой о новой ссуде. Министерство финансов обусловило согласие рядом экономических требований, включая монополию Ссудного банка на поставку в Персию серебра и чеканку монеты. Шахское правительство не приняло эти условия и временно вышло из положения с помощью внутренних займов и сделки с английским Имперским банком^*.

^* (АВПР.- Ф. Канцелярия.- 1903.- Д. 106.- Л. 76, 78, 80 об., 82 об., 84 - 85 об., 88 об.- 89 об., 90 об.- 91 об., 95 - 97 об. )

Несмотря на усиление конкурентной борьбы с Англией, Витте считал возможным избежать конфликта с ней и добиться смягчения противоречий на основе размежевания сфер интересов и совместного сопротивления германскому проекту Багдадской железной дороги.

Осуществление замысла Германии представляло бы серьезную угрозу позициям обеих держав. Россия опасалась усиления немецкой заинтересованности в судьбе Черноморских проливов, развития турецкой железнодорожной сети у кавказской границы и приобретения нового сильного конкурента в Персии. Англию больше всего тревожила перспектива выхода могущественного соперника на подступы к Индии. Тем не менее оба государства сначала искали выхода в сделке с Берлином.

Царская дипломатия попыталась достичь специального соглашения с Германией, но получила лишь обещание в отношении железнодорожного строительства в Северо-Восточной Турции. Англия попробовала договориться о финансовой интернационализации предприятия в расчете получить контроль над конечным участком дороги, выходящим к Персидскому заливу. Идею интернационализации поддержала также. Франция, стремившаяся укрепить свои экономические позиции в Турции. Союзница настойчиво советовала России примкнуть к участию, прельщая перспективой преобладающего влияния франко-русской группы.

В сложившейся обстановке Витте оказался в рядах решительных противников Багдадской дороги. Он предложил также сильное средство борьбы. В декабре 1901 года министр выступил анонимно в официальном журнале со статьей "По поводу участия России в предприятии Багдадской железной дороги". Автор доказывал, что немецкое начинание в корне противоречит интересам России. Оно преследует цель проложить путь из Европы в Индию и на Дальний Восток через чужую территорию, в то время как кратчайший и естественный путь туда лежит через русские владения, причем Сибирская магистраль уже фактически сооружена, а дорога через Оренбург и Ташкент на Кушку близка к завершению. Кроме того, постройка Багдадской линии усилит влияние Германии в Малой Азии и, открыв доступ в Европу малоазиатскому зерну, создаст дополнительную конкуренцию русскому хлебу на немецком рынке. Поэтому автор предлагал противопоставить германскому предприятию сооружение железной дороги от Кушки через Герат в Индию.

Он предвидел возражения, что это грозит осложнениями с Англией и большими бедами, но полагал, что в основе таких опасений лежит скорее традиционное взаимное недоверие двух держав, чем трезвая оценка действительности. На самом деле Россия с Англией на мировом рынке почти не конкурирует. Более того, у них, в сущности, нигде почти нет интересов, не поддающихся разграничению. Англии страшна как раз конкуренция со стороны Германии. Проведение линии через Герат свяжет Россию и Англию взаимными экономическими интересами, будет способствовать улучшению их отношений, так что давно завязанный и находящийся теперь на Памире гордиев узел взаимного недоверия будет наконец разрублен^*.

^* (См. Вестник финансов, промышленности и торговли.- 1901.- Т. IV.- 23 дек.- № 51.- С. 551 - 553. )

В августе 1902 года было созвано особое совещание по вопросу об отношении к Багдадской дороге под председательством Ламздорфа. Незадолго до этого министр иностранных дел обратился с письмом к главам заинтересованных ведомств, предварительно выясняя их точку зрения. Витте в ответе от 3 августа вновь сформулировал идею "создать экономический противовес этому предприятию соединением русской рельсовой сети с индийской"^*. На особом совещании пришли к выводу о необходимости бойкотировать немецкий проект и наметили меры экономического противодействия (сопротивление повышению турецких таможенных пошлин и пр.). Идея конкурирующей железной дороги не получила, однако, одобрения как из-за отсутствия в то время у царского правительства нужных финансовых средств, так и ввиду трудности договориться с Англией.

^* (АВПР.- Ф. Политархив.- Д. 3626.- Л. 2. )

Витте продолжал считать свой замысел лучшим выходом из положения. В апреле 1903 года русский посланник Пекине П. М. Лессар выступил с проектом индоевропйского железнодорожного пути через Ашхабад и персидский Сеистан. Ламздорф запросил по этому поводу мнения глав заинтересованных ведомств. 14 мая Витте ответил ему, что придерживается своей прежней точки зрения о необходимости создать противовес Багдадской дороге "посредством проведения более короткого транзитного индоевропейского пути через Россию". Он считал важным достичь предварительного соглашения с Англией. Что касается направления дороги, то министр финансов не относил сеистанский вариант к удачным и предлагал новую, более короткую трассу через Афганистан (от Кушки на Чаман)^*.

^* (См. АВПР.- Ф. Персидский стол.- Д. 4489.- Л. 117 - 119. )

Реальность обсуждаемых предложений как будто подтверждало решение английского правительства (в апреле 1903 г.) отказаться от сотрудничества с Германией в вопросе о Багдадской дороге и встать на путь бойкота немецкого предприятия. Однако в английских политических кругах идея сооружения конкурирующего пути совместно с Россией пока не возникала. Проходившие в том же году русско-английские переговоры по спорным азиатским вопросам показали, что две державы все же далеки от сближения. Проект совместной, правда, не трансафганской, а трансперсидской дороги еще ждал своего обсуждения. Он займет важное место в русско-английских отношениях накануне первой мировой войны. Но пока что идея явно опережала время.

Карикатуры из юмористических журналов периода первой русской революции. Победители

Как видим, в персидском вопросе политические и экономические аспекты теснейшим образом переплетались. Подобная взаимосвязь была особенно характерна для международных отношений империалистической эпохи, и Витте с его широким подходом оказался в этом смысле на высоте требований времени.

Рассмотрим теперь, как влиял торгово-промышленный кризис начала XX века на внешнеэкономическую политику России. Как видно из бюджетных докладов и переписки Витте, он и в этой области не собирался пересматривать основы принятой системы. В предназначенных для опубликования отчетах министр финансов преуменьшал серьезность положения: объявлял неурожаи "естественным природным явлением", а кризис квалифицировал как "заминку", которая, "несомненно, общих промышленных успехов не коснется" и сменится через некоторое время новым периодом промышленного оживления^*.

^* (См. Вестник финансов, промышленности и торговли.- 1900.- № 1.- С. 3 - 10; Правительственный вестник.- 1902.- 1 (14) янв. )

В обсуждениях на правительственном уровне Витте давал более объективную оценку обстановки, но настаивал на необходимости следовать прежним курсом. Так, в переданном царю в конце 1899 года заключении Комитета финансов признавалось неблагоприятное положение на денежном рынке, хотя тут же утверждалось, что затруднения проявились бы с гораздо большей силой, если бы в России не существовала стабильная денежная система. Вывод же гласил: "Настоящее положение вещей не требует никаких общих исключительных мер..."^*.

^* (ЦГИА.- Ф. 1622.- Оп. 1.- Д. 23.- Л. 1 с об. )

В письме министру внутренних дел Сипягину от 12 июля 1901 г. Витте признавал, что хозяйство страны переживает неблагоприятный период ("много крахов, а тут еще неурожай"). Тем не менее положение дел по существу, утверждал он, нисколько его не тревожит. "Нельзя ожидать, чтобы всегда все слагалось благоприятно. Теперь наступил вихрь, некоторые деревья будут сорваны, некоторые плотины повреждены, но я глубоко убежден, что если мы будем держаться существующей экономической политики, то через года два все опять войдет в норму. Вот если свернем, начнем делать эксперименты, то подорвем кредит и может кончиться нехорошо"^*.

^* (Красный архив.- 1926.- Т. 5 (18).- С. 45 - 46. )

В то же время Министерство финансов принимало целый комплекс мер для смягчения последствий кризиса. Оно прибегло к интервенции на бирже, выдаче ссуд "страдающим" от неблагоприятной конъюнктуры банкам и промышленным предприятиям, широко использовало нормирование производства. Были ассигнованы, правда, сравнительно ничтожные средства на правительственную помощь особо нуждающимся в деревне. Кризис и государственное вмешательство ускорили процесс монополизации русской промышленности. Министерство финансов не препятствовало, а нередко в той или иной форме содействовало созданию капиталистических монополий, поддерживало их в борьбе с иностранной конкуренцией. Так, по инициативе Министерства финансов царское правительство в 1902 году выступило в защиту экспортных интересов объединения русских сахарозаводчиков, ущемленных Брюссельской сахарной конвенцией девяти европейских держав^*. Другие основы экономической системы Витте в виде таможенного покровительства и привлечения иностранного капитала оставались прежними.

^* (См. АВПР.- Ф. Канцелярия.- 1902.- Д. 104.- Л. 133 - 135. )

В 1900 году Министерство финансов вплотную заня-ось подготовкой к пересмотру торговых договоров с Геранией и рядом других стран. С этой целью на особом совещании при министерстве было решено принять еще до начала переговоров новый таможенный тариф с повышенными ставками. Такое решение соответствовало тенденции к повышению таможенных ставок в зарубежных странах^*. В то же время Витте приходилось считаться с пожеланиями противоположного характера, исходившими от русских помещиков и связанных с ними придворно-бюрократических кругов. Поэтому он избрал позицию активной обороны - признал желательным сохранение существующих тарифных условий и введение новых ставок лишь как ответ на действия контрагента.

^* (Правительство Германии уже в 1901 году опубликовало проект нового таможенного тарифа, позднее утвержденный рейхстагом. )

Эта позиция была обоснована в докладной записке Витте царю летом 1902 года^* и заслужила одобрения монарха. 13(26) июля МИД адресовал Германии, ставшей главным торговым партнером России, специальную ноту по этому вопросу.

^* (Там же.- Л. 130 - 132 об. )

20 ноября 1902 г., после принятия Германией нового таможенного тарифа, Витте представил Николаю II доклад с проектом ответного русского тарифа. После его предварительного рассмотрения царем проект был в следующем месяце вынесен на обсуждение в Государственный совет. Германский канцлер Б. Бюлов пригласил Витте приехать для личных переговоров о торговом договоре, но министр финансов уклонился, считая вопрос еще недостаточно подготовленным^*.

^* (Там же.- Д. 69.- Л. 281 с об. )

В объяснительной записке к представлению проекта в Государственный совет Витте писал: "Тариф носит главнейше боевой характер. Если и другие в договорах сохранят прежние ставки, то и мы не изменим старого тарифа, если же они повысят ставки, то и мы ответим тем же". В своем выступлении на заседании Государственного совета он обосновал потребность в новых повышенных ставках по многим статьям экспорта. Несмотря на отдельные критические отзывы, тариф благополучно прошел через Государственный совет и 13 мая 1903 г., после утверждения царем, получил силу закона. Из 218 статей прежнего тарифа по 91 статье пошлины были повышены. Увеличение ставок коснулось в первую очередь химических продуктов, машин, станков, чугуна, железа, стали, меди и металлических изделий - основных статей германского экспорта в Россию^*. Начавшее одновременно свою работу особое совещание по подготовке торгового договора с Германией могло противопоставить новому германскому тарифу свой и встать на позицию сбалансированных взаимных уступок.

^* (См. Соболев М. Н. История русско-германского торгового договора.- Пг., 1915.- С. 131 - 137. )

Приток иностранных капиталовложений в русскую промышленность в связи с экономическим кризисом резко сократился. С тем большей настойчивостью искало Министерство финансов возможностей добыть средства с помощью заграничных займов.

В начале 1900 года на парижском рынке была размещена первая партия закладных листов Дворянского банка на 50 млн. рублей - на ¹/₄ обещанной в течение двух лет суммы. Витте, видимо, надеялся закрепить этот успех. В сентябре он предпринял поездку во Францию, где провел переговоры с министром финансов Ж. Кайо. Витте изложил ему широкую программу экономического развития России с помощью иностранного, в первую очередь французского, капитала. Но расчет увлечь собеседника прибыльностью участия в хозяйственной модернизации России не оправдался. Кайо высказал беспокойство за судьбу французских капиталов, которые уже были помещены в России и еще могли быть инвестированы. Напрасно Витте уверял его, что России не грозит ни малейшая опасность внутренних потрясений, а международная обстановка абсолютно стабильна. Глава финансового ведомства страны-кредитора стоял на своем. В конце концов Витте пришлось пообещать уменьшить выпуск займов во Франции и искать для дальнейших эмиссий другие рынки^*. Хотя замыслы такого рода у него действительно были, обстановка кризиса отодвигала возможность использования английского и американского денежных рынков до лучших времен.

^* (См. Caillaux J. Mes memoires.- Т. I.- Р., 1942.- Р. 161 - 163.)

В начале 1901 года обстоятельства побудили Витте поднять вопрос о размещении на парижском рынке 4 %-ного рентного займа на сумму примерно 150 млн. рублей, то есть остаток того, что было ему обещано в связи с проектом Оренбурго-Ташкентской дороги. Ведомство Кайо вмешалось в намеченную сделку с Ротшильдом и обусловило свое согласие на эту операцию выполнением целого ряда пожеланий, в которых были заинтересованы французские предприниматели в России и держатели русских ценных бумаг. Откровенная попытка союзной страны сыграть на тяжелом положении русских финансов встретила решительное сопротивление Витте. Он доказывал, что Россия уже расплатилась за заем, приступив к проведению стратегической железной дороги в Средней Азии. В конечном счете некоторые льготы французским предпринимателям все же пришлось предоставить, хотя и не в прямой связи с займом^*.

^* (См. Ананьич Б. В. Россия и международный капитал.- С. 52 - 60. )

В феврале 1901 года на совещании начальников генштабов России и Франции представитель последней поднял вопрос о строительстве двухколейной железной дороги Бологое-Седльце, которая могла бы в случае войны заметно ускорить сосредоточение русской армии на границе с Германией. Весной того же года в Петербург прибыл с официальным визитом Т. Делькассе. В числе других дел французский министр намеревался довести до конца и вопрос о новой стратегической дороге. Царское правительство также было заинтересовано в ускорении развертывания армии на западной границе. Тем не менее Витте в переговорах с Делькассе всячески подчеркивал, что сооружение этой стратегической дороги убыточно для правительства, которому нужно было бы подумать о проведении других путей, важных в экономическом отношении. Тем самым он пытался подготовить почву для требований о новом займе.

В начале мая состоялось особое совещание под председательством Николая II, на котором было решено строить Бологое-Седлецкую дорогу. Витте хотя и не выдвинул принципиальных возражений, но отметил, что это экономически невыгодно, и рекомендовал отложить строительство, пока не будут удовлетворены финансовые нужды России в Китае. Его позиция была связана и с расчетами на французский рынок. Как раз накануне совещания министр финансов по дипломатическим каналам запросил согласие Парижа заключить там новые займы, сумма которых достигла бы в 1901 - 1903 годах 200 млн. рублей. Если учесть, что предположительная стоимость Бологое-Седлецкой дороги оценивалась в 100 млн. рублей, то станет очевидным, что Витте хотел воспользоваться ситуацией для получения дополнительных средств на другие экономические нужды страны.

Карикатуры из юмористических журналов периода первой русской революции. Подписание Манифеста 17 октября 1905 г.

Его новый проект встретил сопротивление французского кабинета. И Витте понимал, почему. Он писал Ламздорфу: "Из донесений агента Министерства финансов в Париже Рафаловича я вижу, что французский министр финансов Кайо желал бы поставить нас в такое положение, которое дало бы ему возможность предъявить нам те или иные требования в моменты, когда мы обращаемся к содействию французского правительства". Примириться с этим Витте не хотел, а потому настаивал в письме на том, что, "не получив формального удостоверения о неимении со стороны французского правительства препятствий к заключению нами в будущем займа в Париже, не следовало бы приступать к постройке Бологое-Седлецкой железной дороги"^*.

^* (Там же.- С. 62 - 71. )

По предложению министра финансов царская дипломатия проявила настойчивость и в июле добилась положительного решения вопроса, хотя и с небольшой передвижкой срока - на 1902 - 1904 годы. Совет министров Франции признал, что доводы военного и политического характера в пользу русского займа превалируют над возражениями финансового свойства^*. Одним из таких доводов было настойчивое желание парижского кабинета, чтобы Николай II после пребывания на германских морских маневрах в сентябре посетил. Францию.

^* (См. DDF.- Ser. 2.- Т. 1.- N 329. )

Вскоре после царского визита во французской печати возобновились нападки на русский кредит. Витте опять прибег к уже испробованному средству "субсидирования" некоторых рептильных (продажных) газет. Одновременно он предпринял маневр, который должен был, по его расчетам, произвести отрезвляющее впечатление на политические и финансовые круги Франции. В декабре министр провел переговоры с А. Фишелем, доверенным лицом банка Мендельсона, о капитализации русской части китайской контрибуции на берлинском рынке (операция, на которую претендовала Франция).

Соглашение с германскими банкирами было заключено в марте 1902 года. Подписка на заем, общая сумма которого превышала 180 млн. рублей, протекала успешно. Полученные средства пошли на финансирование КВЖД и выдачу ссуд частным железнодорожным обществам. Коммерческие условия сделки были довольно тяжелыми - сказывалась неблагоприятная финансовая конъюнктура. Важность займа определялась, однако, не одним количеством полученных средств.

Это была первая самостоятельная операция на берлинском рынке после 1880 года. Заключение займа в Германии стало уроком для французских банкиров и министров, которые уверовали в нерасторжимую привязанность русского кредита к парижской бирже. Заем имел, таким образом, и политическое значение. Он свидетельствовал, что царизм не утратил известной свободы маневра. Вместе с тем Витте удалось дать отпор попыткам германской дипломатии связать эту операцию с таможенными уступками своей стране. Министр в ответ ссылался на возможность для России реализовать ее во. Франции или Соединенных Штатах. Словом, заем 1902 года был определенным успехом Витте, за который он удостоился особого царского поздравления^*.

^* (См. Ананьич Б. В. Указ. соч.- С. 86 - 94; Министерство финансов.- Ч. 2.- С. 384. )

Больше до ухода его с министерского поста в 1903 году Россия внешних займов не получала. Между тем рост финансовых потребностей в связи с интервенцией в Маньчжурии и экономическим кризисом не покрывался средствами, полученными за рубежом. Их пришлось усиленно черпать из другого привычного источника - налогообложения: были подняты цены на казенную водку, повышены гербовые сборы^*, таможенные пошлины и т. д. При этом Витте вновь пришлось убедиться в ограниченной платежеспособности разоренного, задавленного полукрепостнической эксплуатацией крестьянства. Это побудило его предпринять уже вторую попытку сдвинуть с мертвой точки крестьянский вопрос. К соображениям финансового характера прибавился теперь веский аргумент о растущих аграрных "беспорядках".

^* (Государственные сборы, которые взыскивались путем обязательного наклеивания на документы марок с изображением герба государства или путем оформления документов на бланках с таким гербом.)

В начале 1902 года Витте с помощью Сипягина удалось добиться создания Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности и даже стать его председателем. Это скрывавшееся за несколько туманным названием собрание отличалось от многочисленных межведомственных совещаний своего времени прежде всего важностью предмета обсуждения. "Общая программа" работ, предложенная Витте и утвержденная царем, возлагала на особое совещание задачу выявить препятствия к успешному развитию сельского хозяйства, коренившиеся в условиях крестьянского землепользования и правопорядка. Речь шла - ни много ни мало - о стремлении сбить накал борьбы в деревне. Неординарным выглядел и состав совещания. В него помимо глав министерств и ведомств вошли высшие сановники, крупные придворные чины и титулованная знать по личному выбору царя. В консервативности их, по словам Витте, "не могло быть никакого сомнения", так что ожидать от подобного форума сколько-нибудь радикальных рекомендаций не приходилось. На местах в помощь совещанию создавались специальные уездные, губернские и областные дворянские комитеты, выступавшие в ряде случаев с более либеральных позиций.

Новая инициатива Витте еще более усилила нараставшее в условиях кризиса недовольство его политикой со стороны дворянско-крепостнических кругов. Оппозиция курсу министра финансов возникла одновременно с разных сторон. В области внешней политики тон ей задавала "безобразовская клика", о которой речь впереди. При дворе фронду министру финансов возглавил дворцовый комендант генерал-адъютант П. П. Гессе. В бюрократических сферах недовольные группировались вокруг временно отставленного И. Л. Горемыкина и крайнего реакционера В. К. фон Плеве. В 1901 году противники Витте предприняли первую попытку отстранить его от власти. Николай II после некоторых колебаний все же не решился на это, опасаясь перемен в политике. Возглавивший интригу А. М. Безобразов вынужден был на время уехать за границу^*. Витте вышел победителем. Но сотрясение почвы под ногами произвело на него глубокое впечатление. Прежняя самоуверенность сменилась внутренней тревогой и настороженностью. Именно таким - еще исполненным сознания силы, но недоверчивым и готовым к отражению враждебных наскоков - он изображен на известном портрете выдающегося русского художника И. Е. Репина.

^* (См. Дневник А. А. Половцова//Красный архив.- 1923.- Т. 3.- С. 99; Витте С. Ю. Указ. соч.- Т. 2.- С. 247 - 248. )