предыдущая главасодержаниеследующая глава

3. Процедура выработки договора 944 г. Состав русского посольства. Развитие идеи общерусского представительства

Итак, в Киеве появились послы императора Романа и трех его соправителей - сыновей Константина и Стефана, а также Константина Багрянородного, сына Льва VI. Цель этого посольства русская летопись определяет так: "...построити мира первого". Далее летопись сообщает, что Игорь "глагола с ними о мире", а затем русское посольство отправилось в Константинополь, где продолжило переговоры с греческими "боляре и сановники". Процедура переговоров раскрывается в следующей короткой записи: "Приведоша руския слы, и велеша глаголати и псати обоихъ речи на харатье". А далее следует текст самого договора, открывающийся уже классической для русско-византийских соглашений фразой: "Равно другаго свещанья, бывшаго при цари Рамане и Костянтине и Стефане, христолюбивыхъ владыкъ..."

Эти буквально протокольные летописные записи раскрывают сложный мир выработки межгосударственного соглашения. Как и при заключении договоров 911 и 971 гг., были проведены какие-то предварительные переговоры по существу самого документа. Но на сей раз процедура выработки текста соглашения носит несколько иной характер: впервые в истории древней Руси официальное императорское посольство появляется в Киеве.

Этот факт как-то прошел незамеченным в историографии, а если о нем и упоминалось, то в основном весьма информативно. Между тем данное событие, на наш взгляд, исполнено глубокого исторического смысла: появление императорского посольства в другой стране - это не только рабочий момент выработки очередного межгосударственного соглашения, но и акт престижный. Вспомним, что и после нашествия 860 г., и после войны 907 г. русское посольство неукоснительно прибывало в Константинополь для заключения договоров "мира и любви". Ф. Дэльгер и И. Караяннопулос, анализируя хрисовулы, врученные посольствам других государств, заметили, что те из них, которые составлялись после переговоров на территории партнера, носили более сложный, более развернутый характер, нежели те, что заключались после переговоров лишь в Константинополе. У первых, в частности, был более сложным protocol, который включал inscriptio, раскрывавшее адрес соглашения, а также tехt, содержавший политическую преамбулу к статейной части договора. Здесь же упоминалось и о полномочиях послов другой стороны и т. д.1. И все это не случайные моменты, а отражение иного, более высокого уровня переговоров.

Заметим, что и другие новые явления в выработке соглашения вполне соответствуют этому новому уровню в отношениях между двумя странами.

В заключительной части грамоты говорится о том, что греческое посольство после выработки документа должно будет направиться к "великому князю рускому Игореви и к людемъ его", чтобы принять клятву руссов в верности выработанному документу. И такое вторичное императорское посольство в Киеве действительно появилось и, согласно летописи, заявило Игорю: "Твои сли водили суть царе наши роте, и насъ послаша роте водитъ тебе и мужь твоихъ"2. Некоторые историки, как уже говорилось, считают, что появление византийского посольства в Киеве было вызвано тем, что в тексте "клятвенно-верительной грамоты" руссов отсутствовали договорные статьи и это потребовало подтверждения русским правительством условий договора, принесения руссами присяги на документе, такие статьи имевшем, после чего им и был вручен хрисовул императора, содержавший условия нового договора. Но летописные данные совершенно определенно говорят о том, что процедура утверждения договора была абсолютно идентичной и равноправной с обеих сторон: в Константинополе русские послы "водили суть царе наши роте", т. е. приняли подтвердительную клятву со стороны византийских императоров, а в Киеве греческое посольство точно такую же клятву приняло от русского великого князя и его "мужей".

Важно отметить, что впервые в русской истории мы имеем свидетельство и о практике так называемого ответного посольства, когда в ответ на посольство какой-либо страны для продолжения переговоров в эту страну вместе с ее посольством выезжало русское посольство. Посылку таких "ответных" посольств практиковали франки, позднее венецианцы. Русское посольство 838 - 839 гг. в Ингельгейм путешествовало вместе с византийскими послами, которые направлялись к Людовику Благочестивому в сопровождении франкского посольства.

Летописная запись говорит, что "послании же ели Игоремъ придоша к Игореви со слы гречьскими...", т. е. из Константинополя на Русь для окончательного оформления договора шел огромный караван, состоявший из двух посольств - русского и "ответного" византийского. Но обратим внимание на то, что и появление Игорева посольства в Византии произошло после путешествия в Киев греческого посольства. Следовательно, русская миссия, вероятнее всего, появилась в Константинополе как "ответная", в сопровождении византийских послов, и в свою очередь привела с собой в Киев новое императорское посольство. Это пока первое свидетельство о такой практике в дипломатической истории Руси.

И еще об одной новой тенденции. В дипломатическом соглашении, заключенном Русью в 944 г., более ярко, чем в договоре 911 г., проходит идея пролонгации договора. Эта мысль, свойственная и другим международным соглашениям средневековья3, проводится в грамоте неоднократно - и в вводной части, и в заключении: "въ весь векъ в будущий", "въ прочая лета и воину", "дондеже солнце сьяеть и весь миръ стоить", "в нынешния веки и в будущая" и т. п.

Таким образом, впервые за всю известную нам историю дипломатических отношений с Византией Русь приблизилась к империи с точки зрения процедуры выработки межгосударственного соглашения. Более того, два императорских посольства побывали в Киеве и одно русское - в Константинополе. Правда, окончательная выработка договора все же состоялась в византийской столице, и в этом можно усматривать доминирующее политическое положение империи в выработке основополагающего соглашения с Русью. И все же прогресс для Руси налицо: древнерусское государство в 944 г. сделало шаг вперед в отношениях с Византией по части процедуры дипломатических урегулирований, что, несомненно, указывает на растущую мощь и международный авторитет Руси, подкрепленный масштабным и упорным нашествием русской рати на Византию в 941 г. и угрозой нового нападения на империю В 943 - 944 гг.

Следы Константинопольской посольской конференции видны как в словах летописца о том, что речи послов писцы записывали "на харатье", так и в содержании самого договора. В заключительной его части, где говорится о порядке принесения Игорем клятвы "хранити истину", подчеркнуто: "...яко мы свещахомъ, напсахомъ на харатью сию"4, т. е. как это было договорено во время совещания, переговоров по выработке текста договора.

И. Свеньцицкий высказал предположение о подготовке русского проекта договора в Киеве и его последующей корректировке в Константинополе. Прямых фактов на этот счет мы не имеем. В нашем распоряжении есть лишь один косвенный факт: переговоры в Киеве с русскими государственными мужами византийского посольства. О чем? Либо по принципиальным положениям будущего договора, который надлежало выработать в Константинополе; либо по византийскому проекту договора, привезенному императорским посольством в русскую столицу; либо по русскому проекту договора. Окончательного ответа на этот вопрос мы, видимо, уже никогда не получим, но каждый из трех мыслимых вариантов вполне реален, и во всяком случае любой из них говорит о первом в отечественной истории "русском" этапе выработки договора по образцу заключения Византией подобных соглашений с другими иностранными державами, как об этом в свое время писали Г. Эверс, Н. А. Лавровский, И. И. Срезневский, С. А. Гедеонов, В. И. Сергеевич, К. Нейман, А. Димитриу, А. В. Лонгинов, М. В. Левченко, Ф. Дэльгер и И. Караяннопулос, Д. Миллер, С. М. Каштанов.

Русское посольство прибыло в Константинополь в составе 51 человека, не считая обслуживающего персонала. Это была более многочисленная - по сравнению с прежними русскими посольствами в Византию - миссия. Этот факт, на наш взгляд, также говорит как о важности возложенного на посольство поручения, так и о росте международного престижа древнерусского государства, углублении и развитии политических отношений Руси и Византии. Русскую миссию возглавил Ивор, посол великого князя Игоря. Он был первым, главным послом. На это указывают и его место при перечислении состава посольства, и его титул - "солъ" великого князя, и фраза договора, говорящая, что, кроме него, все остальные члены посольства были "объчии ели", т. е. обычные, рядовые послы5.

Отдельно в составе посольства грамота выделяет 26 купцов. О них же говорит и общая "шапка" состава посольства, где представлены все 51 человек: "Мы от рода рускаго съли и гостье", и заключительная часть, где после перечисления купцов, вошедших в состав посольства, сказано: "...послании от Игоря, великого князя рускаго, и от всякоя княжья и от всехъ людий Руския земля"6. Таким образом, впервые документально был подтвержден факт участия гостей в посольской миссии, что явилось и отражением их особого интереса к предстоящим переговорам, и свидетельством развивающихся дипломатических и экономических контактов двух государств. Русский экземпляр договора, согласно летописи, был подписан всеми членами посольства, в том числе и гостями7. С. М. Каштанов допускает возможность иной процедуры утверждения договора - с помощью печатей8, но и в том и в другом случае договор 944 г. и в плане его утверждения также означал шаг вперед по сравнению с прежними дипломатическими соглашениями.

Любой, кто знакомится с грамотой 944 г., обнаруживает примечательную закономерность при перечислении состава русского посольства: вслед за первым послом идут другие члены посольства, каждый из которых представляет кого-то из видных фигур княжеского дома или знатных Игоревых бояр. Вторым стоит посол Вуефаст "Святославль, сына Игорева", третьим идет Искусеви "Ольги княгини", четвертым - Слуды, представитель Игорева племянника, пятым - Улеб от Володислава, шестым - Каницар от Предславы и т. д. Каждый из членов посольства аналогично представляет кого- то из видных людей Киевского государства. Иное дело с купцами. Они тоже входят в состав посольства, но не имеют каких-либо представительских функций и называются просто по именам: Адун, Адулб, Иггивлад, Олеб и т. д. Подобная характеристика состава посольства, как и упоминание о так называемых "светлых князьях" в договоре 911 г., дала основание группе ученых считать, что и в данном случае налицо реальное политическое представительство за рубежом отдельных русских земель, отдельных членов великокняжеского дома, бояр и "княжья"9.

Мы не можем согласиться с этой точкой зрения. При разборе вопроса о том, кого представляли русские послы в 911 г., мы отмечали, что и руссы, и греки представляли на посольских переговорах свое государство в целом. В той же грамоте 911 г., особенно при ее сопоставлении со списком Олеговых послов 907 г., прослеживаются, хотя и туманные, признаки обозначения послов по рангам; несомненно, что Карл являлся руководителем русских миссий как в 907, так и в 911 гг. В грамоте 944 г. отражена уже сложившаяся система дипломатической иерархии, свидетельством которой являются титулы послов. Только так, по нашему мнению, можно понимать "представительство" от малолетнего Святослава, Ольги, племянника Игоря и т. д. Заметим, что это "представительство" соответствует феодально-политической иерархии древнерусского государства. Вторую ступень в системе правительственной власти Киевской Руси занимал наследник великокняжеского престола - Святослав Игоревич, который, конечно же, никакого участия в делах государства в 944 г. еще не принимал, как не принимал он участия и в 945 г. в военных делах, хотя, согласно летописи, и метнул копье в начале битвы с древлянами. Следующей в этой иерархии стояла княгиня Ольга, жена Игоря, и т. д.

Никакого реального политического представительства эта титулатура, на наш взгляд, не подразумевала; она лишь обозначала посольскую иерархию, придавала членам посольства определенный вес, а всему посольству известную значительность и пышность, так как государственные деятели, представленные послами, действительно были хорошо известны в Византии, на что справедливо обратил внимание В. Т. Пашуто. Вместе с тем данная дипломатическая иерархия отражала определявшуюся феодальную иерархию киевской правящей верхушки и свидетельствовала о развитии древнерусской дипломатической системы, ее соответствии складывающемуся феодальному государству.

Эта дипломатическая практика впервые была отражена документально в русско-византийском договоре 944 г. Заметим, что позднее она была возрождена в условиях Русского централизованного государства и послы в зарубежные страны отправлялись, имея громкие титулы наместников Шацких и пр.

Определенным аргументом в пользу такой точки зрения служат факты, говорящие, что русское посольство, как и в 911 г., представляло государство Русь в целом. Действительно, с самого начала переговоры о заключении будущего договора ведут через своих послов император Роман и великий князь Игорь. "Мы от рода рускаго съли и гостье" - так представлено все посольство в intitulatio грамоты 944 г. Как и в договоре 911 г., посольство таким образом действует от имени русского народа, государства Русь. На этот счет в тексте грамоты есть и еще одно прямое указание: после списка послов и гостей, членов посольства, идут слова: "...послании от Игоря, великого князя рускаго, и от всякоя княжья и от всехъ людий Руския земля". Они весьма знаменательны. Во-первых, они выражают мысль об общерусском представительстве посольства; во-вторых, указывают, что именно понимали русские раннефеодальные идеологи под этим представительством: весь народ - от великого князя Игоря, "всякоя княжья" до "всехъ людий". В этом просматривается уже определенная идеологическая концепция правящих кругов Руси, отождествлявших свою политическую деятельность с интересами всего народа. Кроме того, здесь впервые в русской истории понятие "Руския земля" вводится как обобщенное выражение такого понимания русской государственности.

Так в договоре 944 г. нашло логическое завершение давно уже прослеживавшееся в источниках общегосударственное определение Руси в ее взаимоотношениях с иностранными державами. Вспомним, что от имени Руси рекомендовались в Ингельгейме при дворе Людовика Благочестивого первые известные нам киевские послы. В этом же понимании слово "Русь" неоднократно употребляется в договоре 911 г.

"Русь" как понятие, идентичное русскому государству, появляется в летописной записи под 912 г.: "...посла мужи свои Олегъ построити мира и положити ряд межю Русью и Грекы..." После изложения грамоты 911 г. летописец вновь записал, что русские послы, вернувшись на родину, рассказали Олегу, "како сотвориша миръ, и урядъ положиша межю Грецкою землею и Рускою...". И хотя летописные записи хронологически намного моложе текста договора 911 г., они тем не менее отражают понимание общерусской государственности авторами договора. И наконец, это понятие получает дальнейшее развитие в одном из древнейших памятников отечественной истории - в русско-византийском договоре 944 г. Здесь это обобщающее понятие русской государственности встречается не раз. В преамбуле договора говорится, что цель соглашения - "утвердити любовь межю Греки и Русью"; послы от собственного имени заявляют: "И великий князь нашь Игорь, и князи и боляри его, и людье вси рустии послаша ны къ Роману, и Костянтину и къ Стефану, къ великимъ царемъ гречьскимъ, створити любовь съ самеми цари, со всемь болярьствомъ и со всеми людьми гречьскими на вся лета, донде же съяеть солнце и весь миръ стоить". В данном случае совершенно очевидно документ дает два обобщающих понятия государственности - русской и византийской. Со стороны Руси выступает глава государства - великий князь Игорь, его князья и бояре, а также все русские люди; со стороны Византии - ее императоры, все греческое "боярство" и все люди греческие, Далее такие понятия, как "страна Русская", употребляются в начале договора и в его заключительной части: некрещеная Русь должна поклясться в верности договору, "хранита от Игоря и от всехъ боляръ, и от всех людий от страны Руския въ прочая лета и воину"10. Русь, Русскую землю, страну Русскую, олицетворяющую в договоре 944 г. и верховную власть, "княжье", боярство, и всех русских людей, - вот кого представляли Игоревы послы в Константинополе в 944 г. И в этом смысле договор 944 г. не только повторяет, но и развивает понятие русской государственности и в то же время показывает, как в сфере дипломатии отражались крепнущие процессы складывания древнерусской феодальной государственности.

По-иному, чем в 911 г., выглядит в документе и представительство самого главы государства Русь. В грамоте 911 г. Олег несколько раз называется "светлым князем", "светлостью", тогда как в отношении греческих императоров употребляются обычные титулы: "великие самодержцы", "цари", "царства вашего". В 944 г. употребление титула "светлость", который стоял значительно ниже титулатуры византийских императоров, исчезает: через всю грамоту проходит лишь один официально принятый на Руси титул - "великий князь русский" или просто "великий князь", хотя в отдельных статьях, так сказать в "рабочем" тексте, употребляется и короткое "князь". Таким образом, русский великий князь в этой грамоте назван так, как он величал себя на родине.

Исчезновение из официального русско-византийского документа титула "светлость", стоявшего значительно ниже титулов других правителей, не говоря уже о византийских императорах, также находится в русле общих перемен в отношениях между двумя странами.

предыдущая главасодержаниеследующая глава




© ART-OF-DIPLOMACY.RU, 2013-2021
Обязательное условие копирования - установка активной ссылки:
http://art-of-diplomacy.ru/ "Art-of-Diplomacy.ru: Искусство дипломатии"


Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь