Красный крест

Это было похоже на мощный стихийный прилив, внезапно хлынувший в двери советского посольства... Уже спустя несколько дней после нападения Германии на СССР на мое имя пришел перевод в 60 тыс. фунтов от Федерации британских горняков. Держа в руках сопроводительное письмо, в котором руководители этого знаменитого профсоюза от имени сотен тысяч своих членов выражали свое возмущение германским фашизмом и свое сочувствие советскому народу, я невольно подумал: "Красин был прав". И вот что мне вспомнилось...

1926 год. Всеобщая забастовка английских горняков, требующих повышения своего жизненного уровня. Ею руководит исполком Федерации горняков во главе с генеральным секретарем А. Куком - молодым, энергичным левым тред-юнионистским лидером. Генеральный Совет тред-юнионов пробует поддержать горняков генеральной стачкой, но из-за половинчатости и трусости своих лидеров не доводит ее до конца и спустя девять дней капитулирует. Горняки, однако, не хотят идти на поклон шахтовладельцам. Они решают продолжать борьбу одни. Их сопротивление превращается в подлинно героическую борьбу. В течение целого полугода 600 тыс. горняков стоят со скрещенными руками и настаивают на удовлетворении своих требований. Однако предприниматели, поддерживаемые консервативным правительством Болдуина, упорно отказываются идти на уступки. Положение горняков становится с каждым днем все труднее. Денежные средства собственного профсоюза постепенно все больше иссякают. Помощь, оказываемая горнякам другими тред-юнионами, не может покрыть расходов на выдачу стачечных пособий. Бастующие распродают свои пожитки, влезают в долги, голодают. Их детей на время стачки разбирают товарищи из других отраслей труда. В горняцких поселках мрак и гнев. Правительство, шахтовладельцы, печать травят бастующих, объявляют их бунтовщиками, изменниками родины. Но горняки не сдаются. Однако "в мире есть царь, этот царь беспощаден, - голод названье ему". И власть царя-голода все глубже и болезненнее поражает стачечников... Долго ли они смогут еще сопротивляться грозной осаде своих врагов?

И вдруг на сцене появляется новый и важный фактор. Советские профсоюзы протягивают руку помощи своим английским братьям. Среди советских рабочих - не только горняков открываются широкие сборы пожертвований в пользу британских углекопов. Советские профсоюзы тоже ассигнуют крупные средства из своих фондов. ВЦСПС через известные промежутки времени переводит накопившиеся суммы Федерации британских горняков. Всего за период стачки из СССР в Англию было послано около 1 млн. фунтов. Это позволило британским горнякам продолжить свою борьбу и в конечном счете избежать необходимости сдаться на милость шахтовладельцев (о победе при тогдашнем соотношении сил не могло быть и речи).

Осенью 1926 г. в кабинете Л. Б. Красина, который тогда был полпредом СССР в Англии, я присутствовал при одной любопытной дискуссии. Двое работников нашего лондонского торгпредства говорили:

- У нас самих так много потребностей и так мало валюты, - правильно ли делают московские товарищи, тратя столь крупные суммы в валюте на помощь британским горнякам?

Леонид Борисович усмехнулся и сказал:

- Нельзя так делячески подходить к этому вопросу. Надо смотреть шире и дальше. Да, нам нелегко сейчас тратить валюту на поддержку здешних горняков, но как вы не понимаете, что советская помощь, оказанная им в трудную минуту, завоевывает в нашу пользу сердца сотен тысяч и миллионов английских рабочих. Это затрудняет твердолобым сейчас организацию крестового похода против Советской страны. Это может в дальнейшем привести к тому, что британский пролетариат придет нам на помощь в трудную для нас минуту... Кто знает, что скрывается в лоне будущего?

И вот теперь, пятнадцать лет спустя, мудрые слова Красина оправдались. Как характерно, в самом деле, было то, что первое пожертвование после нападения Германии на СССР пришло от Федерации британских горняков.

Да, первое! А за ним пошли другие, пошли непрерывной и все ширящейся волной от профсоюзов, от самых разнообразных организаций, учреждений, групп, отдельных лиц. Тут были и тред-юнионы, и кооперативы, и школы, и фабрики, и мастерские, и редакции газет, и артистические лиги, и служащие кинотеатров, и чиновники различных министерств. Я хорошо помню, как в посольство однажды явился консервативный министр продовольствия лорд Вултон с чеком на 1500 фунтов, собранных среди работников его ведомства. А немного спустя такое же пожертвование в 1500 фунтов принес министр авиации либерал Синклер.

Наряду с этими коллективными пожертвованиями было несметное количество индивидуальных. Рабочие, фермеры, мелкие лавочники, интеллигенты, шоферы, грузчики, трамвайные служащие, домашние хозяйки, матросы, полисмены, школьники - все, все слали в посольство свою лепту, кто сколько мог, желая выразить тем самым свою симпатию к советскому народу и хоть немного облегчить бремя выпавших на его долю бедствий. Иногда даятели точно указывали, на что должны быть израсходованы их деньги - на медикаменты для раненых, или на приобретение санитарного автомобиля, или на помощь сиротам, или на теплую одежду для семей мобилизованных и т. п., но большей частью люди жертвовали "вообще" на нужды Красного Креста, без специального целевого назначения. Были случаи просто трогательные. Так, два шофера такси каждый месяц присылали по нескольку шиллингов, каждый раз сопровождая их письмами с пожеланием скорых и решительных побед Красной Армии. Вспоминаю и другую замечательную историю.

В годы второй пятилетки в Грозном на нефтяных промыслах в порядке технической помощи работал английский инженер-нефтяник Брайян Монтегю Гровер (тогда подобные случаи были нередки). Он влюбился там в советскую девушку, дочь местного аптекаря, и хотел на ней жениться. Но кончился его контракт, и он с болью в сердце вернулся в Англию. Все его хлопоты получить разрешение на выезд за границу для любимой им женщины не увенчались успехом. Визы ему для въезда в СССР также не давали. Тогда Гровер поступил, как настоящий Ромео XX в. Он выучился пилотировать самолет, купил подержанную спортивную машину и в ноябре 1938 г. нелегально прилетел через Стокгольм в СССР, чтобы добиваться здесь возможности жениться на любимой женщине и увезти ее с собой. Через советскую границу Гровер перелетел благополучно, но ему не хватило бензина, и он вынужден был снизиться на колхозном поле где-то около Калинина. Тут его арестовали и вместе с его самолетом доставили в Москву. Началось следствие. Гровер вполне откровенно рассказал о причинах, побудивших его к нарушению советских законов. Случай был исключительный, и о нем доложили высокому начальству. Даже в те суровые времена высокое начальство задумалось. В результате Гровер был освобожден и получил разрешение жениться и увезти свою жену в Англию. По прибытии в Лондон супруги посетили меня и просили передать Советскому правительству благодарность за проявленное к ним отношение. Они дали также прессе весьма дружественное для нас интервью.

Потом я потерял супругов Гровер из вида. Слышал только, что Гровер уехал на работу в одну из африканских колоний Англии - в Кению. И вдруг эта замечательная пара вновь появилась на моем горизонте. Вскоре после нападения Германии на СССР я получил от супругов Гровер очень теплое письмо, в котором они выражали глубокое сочувствие к Советской стране и сообщали, что организовали у себя на месте жительства денежные сборы в пользу Советского Красного Креста. Действительно, в дальнейшем мы несколько раз получали от них денежные переводы, которые вливались в общий поток наших сборов, превысивших за первые два года советско-германской войны (вплоть до нашего отъезда из Лондона в Москву, о чем ниже) 650 тыс. фунтов^*.

^* (Много позднее я узнала, что Гровер не смог в Кении найти работу по специальности и превратился в довольно преуспевающего фермера. Семейная жизнь его протекала счастливо, и у супругов Гровер появилось двое сыновей.)

Стихийный прилив пожертвований поставил перед посольством целый ряд вопросов, которые приходилось решать срочно и (довольно часто) самостоятельно.

Первый вопрос был организационный. С самого начала стало ясно, что поток пожертвований будет широкий, длительный и все более возрастающий. Кто должен возглавить эту совершенно новую отрасль посольской работы? В то время организация Красного Креста в Москве еще не имела ни опыта, ни разработанных форм для освоения подобных явлений. Устав о зарубежных представительствах Красного Креста был опубликован только два года спустя (в 1943 г.). Можно было, конечно, возложить дела Красного Креста на одного из секретарей посольства, но это означало бы сразу бюрократизировать все дело и сильно приглушить скрывающиеся в нем общественные возможности. Это было нежелательно. Мне казалось более правильным, пойти иным путем. В Англии очень принято, чтобы во главе фондов типа Красного Креста стояли женщины высокого положения. Президентом Британского Красного Креста (его официальное наименование: "Общество Британского Красного Креста и Ордена Святого Иоанна в Иерусалиме") является не король, а королева. Перед войной фонд помощи борющемуся Китаю возглавляла леди Криппс (жена известного лейбориста Стаффорда Криппса). Во время войны, как подробнее будет рассказано ниже, самый большой "Фонд помощи России" имел во главе миссис Черчилль. Представлялось поэтому целесообразным образовать при посольстве фонд помощи Красного Креста СССР и поставить во главе его мою жену. Это очень соответствовало бы английским нравам и открывало бы перед фондом самые широкие возможности. Ибо моя жена, как амбассадрисса, имела такие связи и знакомства, могущие быть использованы в интересах фонда, какие были недоступны ни секретарю, ни даже советнику посольства. Этот расчет в дальнейшем полностью оправдался.

А. А. Майская была "оформлена" в качестве главы фонда Красного Креста сначала приказом по посольству, а затем получила санкцию Красного Креста в Москве. Разумеется, всю работу она проводила в общественном порядке. В помощь ей был создан маленький, очень маленький аппарат: на первых порах один, потом два и, наконец, три человека, которые содержались за счет сборов Красного Креста. Много сделал для налаживания внутренней работы фонда работник посольства В. П. Надеждин. Так обстояло дело до середины 1943 г., когда после издания Устава о заграничных представителях Красного Креста в Англию в качестве такого представителя прибыл профессор С. А. Саркисов.

Здесь необходимо сказать, что работа А. А. Майской находила энергичную поддержку во всей лондонской советской колонии. Каждый старался что-нибудь сделать, чем-нибудь помочь Красному Кресту, и это всеобщее стремление на практике выливалось в самые разнообразные формы. Женская часть колонии, под руководством жены начальника нашей военно-морской миссии А. А. Харламовой, вязала, шила, упаковывала и отправляла теплые вещи для Красной Армии и гражданского населения. Мужская часть, из которой в основном состоял аппарат посольства, торгпредства, военно-морской миссии и других советских учреждений в Англии, оказывала содействие Красному Кресту в других отношениях: адмирал Н. Г. Морозовский заботился о "проталкивании" его грузов на идущие в СССР конвои, посольский бухгалтер Кулешов вел огромную работу по приходованию и расходованию пожертвований фонда, торгпредские работники И. Т. Качуров, А. И. Дубносов, А. И. Механтьев и другие являлись техническими советниками фонда при размещении им заказов на рынке и т. д. Ценную помощь в деле установления связей с английскими медицинскими учреждениями фонд получал от работника посольства В. С. Гражуля, врача по образованию.

Были у фонда искренние друзья и среди англичан, из которых мне хочется упомянуть здесь доктора Джофрей Виверса, заместителя председателя лондонского Зоологического общества.

В первую мировую войну он был врачом при британской армии во Франции. В дальнейшем Вивере больше занимался вопросами паразитологии и напечатал по этой тематике целый ряд научных работ. Позднее Вивере перешел в лондонское Зоологическое общество. Еще задолго до войны он стал другом Советского Союза и раза два бывал в нашей стране. С первых дней нападения Германии на СССР Вивере с необыкновенным жаром отдался делу помощи Красной Армии и советскому народу. Он очень много содействовал фонду в установлении связей с различными поставщиками медикаментов, медицинских инструментов, материалов и т. д. Он контролировал также качество получаемых продуктов и вел неустанную пропаганду в пользу помощи СССР среди английских научных кругов.

Второй вопрос, который стал перед посольством, был вопрос о подтверждении получаемых пожертвований. Поскольку речь шла о деньгах, наш фонд Красного Креста должен был с величайшей аккуратностью немедленно высылать каждому даятелю расписку в сопровождении нескольких благодарственных строк. Эти благодарственные строки можно было сделать формально-трафаретными, говорящими лишь о том, что пожертвование дошло по назначению, но их можно было наполнить и каким-либо более серьезным содержанием, способным укрепить веру даятеля в конечную победу нашей страны (что в те дни, как выше указывалось, было особенно важно). Мы решили пойти по второму пути.

В каждое благодарственное письмо А. А. Майская старалась внести (конечно, в тактичной форме) что-либо могущее прямо или косвенно содействовать лучшему пониманию даятелем событий, совершающихся в СССР, героизма советских людей на фронте и в тылу, твердой решимости их довести войну до конца, т. е. до полного разгрома фашизма. Если даятелем был рабочий, в благодарственном письме, между прочим, упоминалось о том, как советские рабочие, не считаясь ни со временем, ни с усталостью, готовят для фронта танки и орудия. Если даятелями были школьники, в ответном письме рассказывалось, как советские школьники помогают своим отцам и братьям победить врага. Если даятелем был фермер, в письме рассказывалось, как в советских деревнях, из которых мужчины ушли на фронт, женщины, старики и дети сеют хлеб и снимают урожай. Если даятелем был интеллигент - писатель, художник, драматург, адвокат, инженер, учитель, - в письме сообщалось, как участвуют в борьбе с фашизмом их советские коллеги по профессии.

Конечно, в отсылаемых письмах нельзя было повторяться. Надо было разнообразить материал и в каждом отдельном случае учитывать индивидуальные свойства даятеля. Это была очень сложная, тонкая, деликатная работа, но фонд ее успешно выполнял, тем самым сильно помогая посольству в борьбе с пессимистическими настроениями в отношении перспектив СССР, которые, как мы уже знаем, были широко распространены в Англии в 1941-1942 гг. Насколько серьезен был этот канал антипораженческой пропаганды, можно судить по тому, что за первые два года войны наш фонд разослал свыше 10 тыс. ответных писем. Его корреспонденция во много раз превысила всю остальную переписку посольства. А ведь каждое ответное письмо при получении его даятелем читалось и перечитывалось его друзьями, знакомыми, коллегами, сослуживцами.

Просветительная работа с помощью писем дополнялась обширным использованием для тех же целей устного слова. Многие жертвователи предпочитали не посылать свои деньги почтой, а лично приносить их в посольство. За два года своей работы во главе фонда Красного Креста А. А. Майская приняла буквально сотни и сотни делегаций самого разнообразного рода. Приходили старики и молодые, рабочие и предприниматели, фермеры и лавочники, дети и взрослые, летчики и артисты, профессора и домашние хозяйки. А. А. Майская всех их принимала и с ними разговаривала, стараясь при этом рассеять их предубеждения или невежество, рассказать правду о Советской стране и Красной Армии, а главное, укрепить их веру в нашу непобедимость и в неизбежный крах фашистских держав. Приведу одно яркое воспоминание.

Как-то учительница, прикрепленная к определенному бомбоубежищу для детей, прислала в фонд полтора фунта. В сопроводительном письме она говорила, что школьники, пожертвовавшие деньги, хотели сами отнести их в посольство, но она отсоветовала им это сделать: уж слишком убого они выглядели, будучи коренными обитателями Истэнда (квартал бедноты в Лондоне). А. А. Майская ответила учительнице теплым письмом и сердечно пригласила детей в посольство. Школьники пришли во главе со своей учительницей. Их было человек 15. Вид посетителей был действительно неказистый: мятые костюмчики, залатанные ботинки, дырявые пальто, всклокоченные волосы. Все они чувствовали себя смущенными и потерянными, попав в незнакомое место, да еще такое, как иностранное посольство. А. А. Майская приняла их, как самых дорогих гостей, завела дружескую беседу, напоила чаем с пирожными, под конец даже спела с ними английскую песенку. На прощанье она подарила всем советские сувениры, из которых особым успехом пользовались красноармейские звездочки и открытки, изображавшие С. М. Буденного верхом на коне. Школьники были восхищены оказанным им приемом и с восторгом рассказывали о нем своим друзьям и товарищам. Потом в течение нескольких месяцев по всему Истэнду ходили настоящие легенды о том, как детей бедноты встречают в советском посольстве.

Тесно связаны с работой Красного Креста были и некоторые выступления А. А. Майской на больших митингах и собраниях. Особенно интересными были три ее поездки в Ковентри, Манчестер и Глазго в начале 1943 г. В те дни, чтобы укрепить связь между простыми советскими и английскими людьми, практиковался обмен посланиями между определенным советским и определенным английским городом, между определенной группой советских и определенной группой английских людей и т. д. И вот в ответ на послания женщин разных районов Великобритании женщины разных районов СССР слали своим далеким сестрам теплые приветы, лучшие пожелания, а главное, горячие призывы общими усилиями возможно скорее сокрушить хребет гитлеровской Германии. Эти послания советских женщин присылались А. А. Майской с просьбой вручить их по назначению. Обычно это были альбомы с текстом послания и сотнями и тысячами имен подписавших его женщин. Для примера приведу небольшие отрывки из послания женщин Ленинграда женщинам Глазго и его района.

Послание ленинградских женщин начиналось так:

"Дорогие друзья наши! Мы до глубины души тронуты словами любви и привета, долетевшими к нам из далекой Шотландии. Мы благодарим вас за помощь, которую вы нам оказываете в борьбе с гитлеровской Германией. Пока существует гитлеризм, страдания и смерть - удел женщины. Наши мужья и братья оторваны от нас, наши жилища в опасности, наши дети обречены на гибель или рабство... Дорогие наши союзницы, нас много! Женщины - большая сила. От нас зависит ускорить победу!"

Затем следовал ряд кратких обращений к женщинам-матерям, к девушкам, к женщинам-кооператорам, к женщинам-коммунисткам, к женщинам-церковницам. Ленинградские женщины призывали всех без различия занятий, политических взглядов или религиозных убеждений сплотиться для победы над жестоким врагом. В числе ленинградских женщин, подписавших послание, была также наша известная поэтесса Вера Инбер. Она облекла свой призыв в такую форму:

 От нас, союзниц, женщин Ленинграда, 
 Вам, женщинам Шотландии, привет! 
 Нам с вами расстоянье не преграда, 
 Для общей цели расстоянья нет. 
 Мы с гитлеризмом, за мужьями следом, 
 Ведем борьбу на всем материке. 
 Ускорим день! И общую победу 
 Отпразднуем на общем языке. 

5 февраля 1943 г. моя жена приехала в Глазго и после ленча, устроенного муниципалитетом, на большом собрании, где присутствовали представительницы многочисленных женских организаций района, торжественно вручила им ленинградский альбом, сказав при этом несколько соответствующих случаю слов.

Таковы же были аналогичные встречи с женскими организациями в Манчестере и Ковентри.

Всем сказанным не исчерпывается просветительная работа фонда Красного Креста при посольстве, однако за недостатком места я вынужден ограничиться вышеизложенным.

Третий вопрос, с которым столкнулось посольство, был вопрос об использовании собранных денег. По этому поводу А. А. Майская имела большую переписку с Москвой (Красным Крестом, Военно-медицинским управлением и др.) и получала оттуда длинные списки нужных для фронта и тыла предметов. На первом месте стояли, конечно, нужды Красной Армии. По полученным спискам А. А. Майская размещала заказы среди различных английских фирм, ибо производство лекарств, медицинских инструментов и аппаратов здесь находилось (да и сейчас находится) в частных руках. При этом нередко происходили серьезные осложнения. Нашему фонду приходилось сталкиваться с конкуренцией ряда других фондов помощи России (о которых речь будет ниже), а также с заказами британских медицинских учреждений. Вот тут-то А. А. Майской особенно пригодилось ее высокое положение амбассадриссы с широким кругом связей и знакомств. В случае каких-либо затруднений она апеллировала к миссис Черчилль, которая всегда охотно ей помогала, или к членам правительства, или к лидерам тред-юнионов и в конце концов добивалась успеха.

Приведу один характерный случай. Я упоминал, что министр продовольствия лорд Вултон однажды приехал в посольство, чтобы передать А. А. Майской 1500 фунтов, собранных работниками его ведомства. Как раз в тот момент из Москвы пришло требование на 200 т глюкозы. Половину этого количества нам обеспечили британские власти, но 100 т все-таки не хватало. Жена знала, что глюкоза имеется также в министерстве продовольствия. Принимая от лорда Вултона чек, она пожаловалась ему, что никак не может достать нужные 100 т глюкозы. Лорд Вултон весьма любезно обещал А. А. Майской урегулировать этот вопрос. Действительно, спустя несколько дней недостающее количество глюкозы было получено. Однако лорд Вултон, как мы затем узнали, из-за своего шага имел большие неприятности. Оказалось, что имевшиеся в министерстве продовольствия 100 т глюкозы были в тот момент последним запасом глюкозы в Англии (обычно глюкоза получалась из США), но лорд Вултон считал неудобным нарушить слово джентльмена, данное жене союзного посла, и потому, несмотря ни на что, выполнил свое обещание.

Здесь я вынужден сделать одно небольшое отступление. В вышедшей в 1964 г. в Лондоне книге "My Darling Clementine" ("Моя дорогая Клементина"), принадлежащей перу Джека Фишмена, со слов леди Лимерик, являвшейся во время войны заместителем председателя Британского Красного Креста, рассказывается следующее:

"Она (миссис Черчилль. - И. М.) находилась также в постоянном контакте с мадам Майской, женой русского посла, и это создавало для нее несколько деликатную ситуацию, потому что мадам Майская часто приходила с длинным листом заявок, не всегда согласованных с официальными заявками, получаемыми из России. Откуда она брала свои сведения, никто не знал, но неоднократно она нам говорила, что ей нужно то-то, то-то и то-то, хотя в заявках, приходивших из Москвы, ничего подобного не было. В результате Клементине приходилось проявлять большую дипломатичность в сношениях с мадам Майской" (стр. 248).

Леди Лимерик по непонятным причинам просто наводит тень на плетень. На самом деле ничего странного в поведении А. А. Майской не было, и последняя не раз объясняла миссис Черчилль, откуда она брала свои заявки. Схема отношений между СССР и Англией в основном сводилась к следующему: Советский Красный Крест направлял свои официальные заявки Британскому Красному Кресту, а сверх того он посылал фонду Красного Креста при нашем посольстве дополнительные заявки в расчете, что расходы по ним будут покрыты из средств этого фонда. Однако при выполнении дополнительных заявок Красного Креста А. А. Майской иногда приходилось обращаться к помощи миссис Черчилль для того, чтобы преодолеть трудности, вытекавшие из частнокапиталистического характера медицинского производства в Англии.

Фонд Красного Креста при советском посольстве был первым начинанием подобного рода. Он дал толчок для создания целого ряда других фондов помощи России, сыгравших крупную, роль как в деле облегчения нужд СССР, так и в области общего укрепления отношений между обеими странами.

Прежде всего в конце июля 1941 г. возник Национальный англо-советский фонд медицинской помощи во главе с известным другом СССР, доктором Хьюлеттом Джонсоном. В него в числе других входили такие люди, как коммунист профессор Холден, писатель Д. Пристли, либеральный лидер Д. Ллойд-Джордж, известный скульптор Джекоб Эпстейн, лейбористские теоретики Сидней и Беатриса Вэбб, левый лейборист Д. Н. Притт и др.

Почти одновременно с фондом медицинской помощи, в том же июле 1941 г., в городе-саде Велвин организовался Комитет англо-советской дружбы, тесно связанный с разнообразными рабочими организациями - профсоюзными, кооперативными и др.

Выступление А. А. Майской на собрании представителей английских организаций Красного Креста. Слева сидит д-р Хьюлетт Джонсон, справа - известный ученый Чарльз Митчель

В сентябре 1941 г. образовался Женский англо-советский комитет во главе с Беатрисой Кинг и с участием известной писательницы Сесиль Честертон, лейбористок Барбары Дрэк, Эдит Соммерскилл, леди Листоуэл и др.

В октябре 1941 г. был создан Фонд для облегчения положения женщин и детей Советской России во главе с графиней Аттольской (последовательницей Черчилля) и с руководящим участием лорда Хордера, известного лечащего врача правящей верхушки Англии. Наиболее активную роль здесь играла миссис Генри Мартин.

В самом конце 1941 г. появился Фонд пяти искусств, собиравший подарки Красной Армии, президентом фонда стала известная артистка Сибил Торндайк, а среди вице-президентов и активистов имелся целый ряд крупнейших представителей искусства: артистки Лаура Найт, Валери Гопсон, Пэгги Ашкрофт, Вивьен Ли, прима-балерина Марго Фонтейн, артисты Лоуренс Оливье и Майкл Рэдгрэв, писатели Шон О'Кейси, Сэквилл Уэст, Пристли и др.

Причина такой раздробленности общественных усилий в деле помощи Красному Кресту Советского Союза лежала в различии политических взглядов между отдельными группами инициаторов, а отчасти в английском индивидуализме. Однако практика жизни очень скоро показала всем участникам перечисленных организаций неудобства подобного распыления сил, и из всех этих пяти фондов под руководством доктора Хьюлетта Джонсона образовался Объединенный комитет, с сохранением автономного существования каждой из его составных частей. Глава Комитета стремился - и не без успеха - внести известное разделение труда между участвовавшими в нем организациями. Так, Национальный англо-советский фонд медицинской помощи занимался главным образом отправкой в СССР медикаментов и рентгеновских аппаратов, Фонд пяти искусств специализировался на посылке красноармейцам индивидуальных посылок с теплыми вещами и письменными принадлежностями, Женский англо-советский комитет сосредоточил свое главное внимание на помощи советским школьникам и т. д. Очень интересен был созванный последним в Лондоне большой митинг детей английских школ, где обсуждались меры по установлению более тесной связи между английскими и советскими учащимися путем переписки и отправки посылок.

Общая сумма средств, собранных Объединенным комитетом за первые два года войны, достигала примерно 250 тыс. фунтов. Однако гораздо важнее было то политико-психологическое воздействие на английскую общественность, которое оказывала деятельность Комитета и входящих в него организаций.

Другим крупным фондом помощи России, создавшимся, несомненно, под влиянием советского фонда, явился возникший во второй половине 1941 г. Фонд тред-юнионов. 60 тыс. фунтов, присланных Федерацией горняков в советское посольство, - речь об этом шла выше - не давали спать Ситрину и другим профсоюзным лидерам. Они не могли стоять в стороне, когда отдельные тред-юнионы слали пожертвования в советский фонд, когда волна массовой симпатии к СССР и к страданиям его народа стояла так высоко. Они должны были что-то делать. Они должны были перехватить энтузиазм рабочих масс и направить его в "конституционное русло". Вот где лежали корни возникновения этого фонда. Он занимался главным образом посылкой в СССР теплых вещей для гражданского населения и принял решение о постройке двух госпиталей в Сталинграде. За первые два года войны Фонд тред-юнионов собрал около 500 тыс. ф. - сумму довольно скромную, если принять во внимание, что Конгресс тред-юнионов представлял собой чрезвычайно мощную и богатую организацию. Но... ее возглавлял Ситрин, и это объясняет многое.

Санитарные автомобили, посылавшиеся во время войны английским Красным Крестом в СССР

Множественность фондов имела одно неожиданное последствие для А. А. Майской. Люди есть люди, - они имеют свои идеи и свои чувства. Каждый из перечисленных фондов хотел вести работу по-своему. Иногда это выходило удачно, а иногда было бесполезно или даже вредно. А. А. Майской как-то само собой выпала задача выправлять деятельность названных фондов с таким расчетом, чтобы они концентрировали свою энергию на том, что в данный момент было всего нужнее для Советского Союза. Такое выправление являлось делом нелегким и требовало подчас большого дипломатического искусства. Не всегда оно было полностью успешно, но все-таки позволяло избегнуть каких-либо серьезных ошибок.

И еще одно. Люди, входившие в различные фонды, а иногда и люди, входившие в один и тот же фонд, не всегда ладили друг с другом. Происходили споры, трения, конфликты, отражавшиеся нередко на работе организаций. Слишком часто при этом заинтересованные стороны приходили к А. А. Майской и говорили: рассудите нас! И А. А. Майской поневоле приходилось находить приемлемые выходы из сложных положений, памятуя, что дипломатия существует не для того, чтобы ссорить, а для того, чтобы мирить - людей, страны, народы...

Несомненно, самой важной и большой организацией Красного Креста в Англии периода войны был "Фонд помощи России", возглавлявшийся миссис Черчилль, почему в просторечии он часто именовался "Фонд миссис Черчилль".

Надо прямо сказать, что официальный Британский Красный Крест первоначально, видимо, собирался подойти к начавшейся на востоке войне формально-бюрократически. Вскоре после 22 июня он направил в посольство пожертвование в размере 75 тыс. ф, и на этом его активность надолго замерла. По его примеру пожертвования прислали также организации Красного Креста Канады, Норвегии и Бельгии. В течение последующих трех месяцев ничего не происходило. Только в конце октября положение резко изменилось: с большой помпой было объявлено, что при Британском Красном Кресте создается специальный "Фонд помощи России", во главе которого станет жена премьер-министра миссис Черчилль. Почему это произошло?

Думаю, известное влияние на правительство оказал широкий разворот общественной помощи СССР, к этому времени резко обозначившийся в Англии. Но была к тому и другая, гораздо более важная причина. Миссис Черчилль во время визита ее в СССР весной 1945 г. так рассказывала мне об обстоятельствах, при которых возник ее фонд:

- Меня страшно волновала, - говорила она, - та великая драма, которая разыгралась в вашей стране сразу после нападения Гитлера. Я все думала, чем бы мы могли вам помочь. В то время широко обсуждался в Англии вопрос о втором фронте. Как-то я получила письмо от группы жен и матерей, мужья и сыновья которых служили в английской армии. Они настаивали на открытии второго фронта. Я тогда подумала: "Если эти женщины требуют второго фронта, т. е. готовы рисковать жизнью своих любимых, - значит, мы должны немедленно помочь России". Я показала полученное письмо моему мужу. Он ответил, что до второго фронта еще очень далеко. Это меня сильно встревожило, и я стала думать, что бы такое можно было сделать теперь же, немедленно для помощи вашей стране? Тут мне пришла в голову мысль о фонде Красного Креста...

Грузы Красного Креста, направлявшиеся из Англии в СССР

Я не имею оснований сомневаться в субъективной искренности миссис Черчилль. Но ее порыв очень хорошо увязывался с господствовавшими тогда в правящей Англии настроениями. Я уже писал, что осенью 1941 г. британские министры и политики чувствовали неловкость перед нами, ибо отказывали Советскому Союзу в немедленном открытии второго фронта в Северной Франции, и в виде известной компенсации готовы были оказывать помощь союзнику в разных других формах. Не удивительно, что мысль миссис Черчилль о Фонде помощи России встретила живейшее сочувствие со стороны ее супруга и очень быстро превратилась в реальность^*. Весь административный и пропагандистский аппарат правительства был сразу же поставлен к услугам миссис Черчилль, и деятельность нового фонда пошла быстрыми шагами вперед. За первые два года войны, до нашего отъезда из Англии, этот фонд собрал около двух с половиной млн. ф.

^* (W. Churchill. The Second World War. vol. III. p. 421.)

Говоря о деятельности Фонда миссис Черчилль, стоит упомянуть об одном случайном обстоятельстве, которое, однако, имело известное значение на практике. Отношения между миссис Черчилль и А. А. Майской носили дружественно-дипломатический характер еще в довоенные времена. Теперь это очень пригодилось: два параллельных фонда - "посольский" и "премьерский" - работали без взаимной борьбы и конкуренции. Обе руководительницы часто встречались, обсуждали общие для обоих фондов вопросы, проводили, где нужно, разграничительные линии, по мере возможности помогали друг другу. Помощь миссис Черчилль посольскому фонду была особенно ценна при приобретении медикаментов, которых на рынке вообще было недостаточно, и при транспортировке наших грузов Красного Креста в СССР, ибо на судах, шедших в Мурманск или Архангельск, военно-морские власти оккупировали обычно всю их "территорию" для оружия и чисто военного снабжения; Красному Кресту приходилось с трудом урывать необходимое пространство для своих посылок. Помощь же А. А. Майской "премьерскому" фонду была очень важна для определения общего курса его работы. Первоначально под влиянием своего окружения, вербовавшегося главным образом из Британского Красного Креста, миссис Черчилль слишком сильно увлеклась отправкой в СССР теплых вещей для гражданского населения. Конечно, это была важная и нужная задача. Но все-таки на первом месте тогда стояла нужда в медикаментах и медицинском оборудовании для потребностей Красной Армии. А. А. Майская имела несколько бесед с миссис Черчилль по данному поводу, и в результате деятельность ее фонда приняла направление, более соответствовавшее нашим желаниям. Одним из проявлений этого было решение Фонда миссис Черчилль создать в Ростове-на-Дону два госпиталя для раненых красноармейцев.

Миссис Черчилль (вторая слева) во время посещения госпиталя в Ленинграде

Вспоминая те дни, должен сказать, что, каковы бы ни были политические расчеты премьера, не подлежит сомнению, что миссис Черчилль как человек была искренне увлечена работой своего фонда и делала все, что могла, для оказания помощи СССР. В моем дневнике под датой 16 марта 1942 г. я нахожу следующую запись:

"Черчилль с восхищением говорил о Красной Армии и констатировал громадный рост симпатий и престижа СССР в Англии. Со смехом он прибавил:

- До чего дошло! Моя собственная жена совершенно советизирована... Только и говорит, что о советском Красном Кресте, о Красной Армии, о жене советского посла, которой она пишет, с которой разговаривает по телефону или выступает вместе на демонстрациях!

И затем с лукавой искоркой в глазах Черчилль бросил:

- Не можете ли вы выбрать ее в какой-либо из ваших советов? Право, она заслуживает".

В совет миссис Черчилль, конечно, избрана не была, но когда весной 1945 г. она прилетела в СССР, ее принял глава Советского правительства, она совершила большое путешествие по Советской стране и была награждена орденом Трудового Красного Знамени. Думаю, она вполне заслужила эти знаки внимания с нашей стороны.

При отъезде из Англии осенью 1943 г. мы оба - и моя жена, и я - испытывали большое удовлетворение, подводя итоги деятельности фонда Красного Креста советского посольства^*. Эта деятельность вносила полезную лепту в дело оказания помощи раненым и больным бойцам Красной Армии, а также облегчения положения гражданского населения; она стимулировала и в известной мере направляла усилия англичан по организации помощи Советскому Союзу по линии Красного Креста; она, наконец, - и это было очень важно - раскрывала глаза на правду о нашем народе и его героической борьбе миллионам англичан, что было особенно важно в первый, наиболее трудный период войны, до Сталинграда.

^* (В момент нашего отъезда из Англии общая сумма сборов "посольского" Красного Креста за два года составила 650 тыс. ф, за следующие два года, вплоть до конца войны, прибавилось еще 150 тыс. ф.

)