Дела военные

"Большой блиц" и последующие налеты на Англию были лишь частью, правда наиболее драматической частью, той войны, которую Англии пришлось вести на протяжении года, отделяющего приход Черчилля к власти от нападения Германии на Советский Союз. Были и другие важные "тропинки войны" (все это происходило одновременно), из которых, пожалуй, наиболее опасной для Британии являлась война на море.

Накануне второй мировой войны экономическая структура Англии носила очень своеобразный характер. Это была индустриальная страна, в которой около 80% населения жило в городах и которая ввозила около 60% всего необходимого ей продовольствия. Как велика была зависимость Англии от импорта пищевых продуктов, могут хорошо иллюстрировать два следующих курьеза.

В первую военную зиму 1939/40 г. лучшим подарком для всякой знатной леди являлась... луковица. Ибо в эту зиму Англия сразу, внезапно, оказалась без лука. Почему? Да просто потому, что обычно лук привозили из Египта, а теперь морская связь с Египтом была очень затруднена. Вырастить же лук в Англии было уже поздно, ибо война началась 1 сентября. Только на следующий год "луковичный кризис" оказался разрешенным.

Другой курьез касался куриных яиц. На них тоже был голод, ибо обычно они импортировались из других стран, в том числе из Прибалтики. Я очень хорошо помню, как довольна была моя жена, когда тогдашний турецкий посол в Лондоне, известный друг СССР Арас, как-то прислал ей в подарок... десяток яиц.

Кроме продовольствия, Англия ввозила очень большое количество сырья - леса, хлопка, шерсти, нефти, железной руды, цветных металлов и т. д. Это был "хлеб" для ее фабрик и заводов.

При таких условиях поддержание своего господства на морях, возможности свободно подвозить на острова необходимые ей продукты являлось для Англии основной проблемой. Без удовлетворительного разрешения ее страна не только не могла вести войну, она просто могла бы умереть с голоду.

Немцы это прекрасно понимали, и еще в первую мировую войну они прилагали громадные усилия к тому, чтобы изолировать Британские острова и перерезать линию их продовольственного и сырьевого снабжения. Главными видами немецкого оружия в этой морской войне тогда были подводные лодки, надводные "рейдеры" (из числа которых особенно прославились "Гебен" и "Бреслау"), а также минные поля, расставляемые на подходах торговых судов к британским гаваням. В 1914-1918 гг. морская война шла с переменным успехом, но все-таки в жизни Англии тогда бывали моменты, когда она чувствовала себя сильно уязвленной. В годы второй мировой войны ко всем прежним видам германского оружия против английского судоходства прибавилась авиация, и это значительно осложнило задачи британского правительства в морской войне. Тем более, что Гитлер еще менее считался с "мировым общественным мнением", чем кайзер.

В итоге немцы, используя опыт прошлого, повели активную атаку против английского флота - военного и торгового - с самого начала второй мировой войны. Я уже рассказывал об их успехах в этой области, относящихся к концу 1939 г. Однако то были лишь цветочки. Ягодки пришли позднее, особенно с середины 1940 г., после конца "странной войны". Черчилль в своих военных мемуарах приводит очень красноречивые цифры: в мае 1940 г., когда Чемберлен вынужден был уйти в отставку, потери английского торгового флота составили 82 тыс. т, но уже в следующем месяце, июне, они внезапно подскочили до 283 тыс. т и оставались примерно на этом уровне вплоть до конца года^*. А за год (с апреля 1940 г. до апреля 1941 г.), по данным адмиралтейства, всего было потоплено около 3,5 млн. т, что составляло примерно 270 тыс. т в месяц. Немцы не ограничивались, однако, только британскими судами. Они топили также суда союзников Англии и даже нейтральных держав, если эти суда направлялись в ее порты. По тем же данным адмиралтейства, за указанный год погибло еще свыше 1,5 млн. т судов других стран. Неудивительно, что Черчилль в своих воспоминаниях пишет: "К концу 1940 г. я все больше и больше начинал беспокоиться по поводу зловещего сокращения нашего импорта"^**.

^* (W. Churchill. The Second World War, vol. II, p. 639. )

^** (Ibid, p. 532.)

Помню, как раз около этого времени мне пришлось беседовать с сыном Ллойд-Джорджа Гвилимом, занимавшим тогда видный пост в министерстве торговли. Он очень жаловался на трудности, создаваемые немцами в области снабжения Англии, приводил цифры английских потерь на море (они публиковались в газетах), рассказывал вопиющие факты о жестокости германских "подводников" при потоплении торговых кораблей. Гвилим был явно потрясен событиями морской войны, и у меня даже создалось впечатление, что он не вполне уверен в возможности для англичан ее выиграть.

Я внимательно выслушал сына Ллойд-Джорджа и затем сказал:

- Не сомневаюсь, что в конечном счете вы окажетесь победителями на море.

- На чем вы основываете свою уверенность? - спросил Гвилим.

Я усмехнулся и ответил:

- У вас, англичан, море в крови... Такой народ не может погибнуть от морской войны... Что-нибудь да придумаете.

Гвилим несколько удивленно посмотрел па меня и затем с чувством облегчения прибавил:

- Ваш оптимизм меня сильно ободряет... Будем драться до конца!

Мой оптимизм оказался вполне обоснованным. Конечно, беспощадная морская война, которую развернул Гитлер, доставляла Англии немало трудностей и осложнений, но все-таки она выдержала испытание и в конечном счете справилась с суровой опасностью.

Другая "тропинка войны", которой правительству Черчилля пришлось тогда же уделить много внимания, была проложена фашистской Италией.

После падения Франции Муссолини решил нанести удар Англии в Африке. Он поставил пред собой задачу - завоевать Египет. Силы для этого у него, казалось, имелись. Абиссиния, Эритрея, Сомали были в руках Италии. Здесь стояли крупные итальянские гарнизоны. В Триполи и Ливии хозяйничали также итальянцы. Они еще до войны построили превосходную автомобильную дорогу вдоль всего побережья Северной Африки, длиной около 1500 км. В июне 1940 г. по линии этой дороги, от границ Туниса до границ Египта, находилось свыше 200 тыс. итало-фашистских войск (примерно около 15 дивизий), и Муссолини считал, что их более чем достаточно для преодоления сопротивления тех 50 тыс. войск, которыми Англия в то время располагала в Египте. Правда, среди итало-фашистских лидеров не было единства взглядов по вопросу о завоевании Египта. Уже в то время до меня доходили сведения (и они полностью подтвердились после окончания войны), что маршал Грациани, главнокомандующий итальянскими силами в Северной Африке, считает серьезную кампанию для завоевания Египта недостаточно подготовленной и потому требует отсрочки. Напротив, Муссолини и все его римское окружение находят момент для удара против Англии в Северной Африке чрезвычайно благоприятным. Подробности всех этих споров тогда мне были неизвестны, и я не знал, что в конце концов Муссолини поставил перед Грациани альтернативу: или-или. Грациани не выдержал и уступил. Все это имело второстепенное значение. Действительно важно было то, что 13 сентября 1940 г. итальянские войска под командованием Грациани начали общее наступление против английских войск в Египте.

Положение англичан было трудное. Они были не только гораздо слабее итальянцев численно, но они значительно уступали им также в области вооружения и имели позади весьма необеспеченный тыл. Король Фарук, сидевший тогда на троне, явно симпатизировал фашизму и потому не хотел поддерживать англичан. Фарук вел очень подозрительную линию, а в его окружении имелось немало разведчиков и агентов фашистских держав, особенно Италии. В такой обстановке генерал Уэйвел, командовавший британскими силами, начал медленное, с боями, отступление перед войсками маршала Грациани. Но маршал Грациани не был расположен вести операции быстро и энергично. 17 сентября, через четыре дня после открытия наступления, итальянские войска продвинулись до Сиди Барани и здесь остановились на целых три месяца.

Тем временем британскому правительству удалось перебросить Уэйвелу войска и оружие (все это приходилось теперь посылать в целях безопасности вокруг мыса Доброй Надежды) и в результате значительно усилить в Египте свои позиции. 6-9 декабря 1940 г. англичане перешли в большое контрнаступление и, хотя численно они но-прежнему значительно уступали итальянцам, Грациани не сумел устоять под их ударом. Итальянские войска не только ушли с египетской территории, но и стали быстро откатываться все дальше на запад по той прекрасной автостраде, которую незадолго перед тем построил Муссолини. 12 декабря итальянцы оставили район Сиди Барани, 3-5 января 1941 г. они эвакуировали Бардиа, 21-22 января - Тобрук, 8 февраля - Бенгази. За два месяца англичане продвинулись вперед на 300 км и взяли в плен свыше 113 тыс. человек. Итальянские войска оказывались явно небоеспособными и сдавались противнику целыми дивизиями и гарнизонами во главе со своими генералами. Количество взятых англичанами трофеев было огромно^*.

^* (W. Churchill. The Second World War, vol. II, p. 544.)

Одновременно Италия терпела поражения и на другом африканском фронте. В декабре 1940 г. началось восстание в Абиссинии. В страну вернулся император Хайле Селассие, находившийся до того в эмиграции. Британские вооруженные силы оказали ему серьезную поддержку (особенно отличились войска Южно-Африканского Союза). Борьба перекинулась в Сомали и Эритрею. Вся "Восточно-Африканская империя", которой так гордился Муссолини, быстро рушилась и распадалась на глазах. В начале апреля 1941 г. англичане заняли Адис-Абебу, Массаву и другие важнейшие пункты страны. Господство итальянского фашизма в этой части Африки было ликвидировано.

Неудачи обрушились на Италию и на море. 30 марта 1941 г. у мыса Матапан разыгралась битва между итальянским и британским флотом, в которой Италия потеряла три больших крейсера ("Пола", "Фиуме" и "Зара"), два эсминца, а несколько других итальянских судов получили серьезные повреждения. Напротив, на британской стороне никаких крупных потерь не было.

Вполне естественно, что эти успехи, пришедшие в столь тяжелые для Англии дни, поднимали ее настроение и укрепляли надежду на будущее.

Напротив, Муссолини рвал и метал, но ничего не мог поделать. Тогда на помощь ему пришли немцы. Они высадили в Северной Африке свои войска, и в марте 1941 г. объединенные итало-германские силы перешли в наступление на Бенгази. В начале апреля англичане эвакуировали этот пункт и отступили к Тобруку. Фашистские войска, преследовавшие их, не проявляли, впрочем, особого наступательного духа. В районе Тобрука операции замерли, и линия фронта стабилизовалась здесь на многие месяцы.

Хорошо помню, как, встретив меня в середине апреля в парламенте, Вальтер Эллиот с удовлетворением сказал:

- Наши дела в Африке идут хорошо!.. По совести, когда осенью прошлого года итальянцы начали свое наступление против Египта, мы были настроены очень тревожно, но действительность оказалась более милостивой к нам, чем мы ожидали...

Эллиот выразил лишь общее настроение, господствовавшее тогда в Англии. И народ, и правительство как-то приободрились и стали оптимистичнее расценивать перспективы, хотя как раз в это время на еще одной "тропинке войны" Британии пришлось пережить тяжелое испытание.

28 октября 1940 г., я те дни, когда итальянские войска еще теснили англичан в районе Сиди Барани, Муссолини внезапно напал на Грецию. Вопреки своему ожиданию, он встретил здесь серьезное сопротивление. Греческий народ не хотел ни чужеземной власти, ни фашизма. Он проявил огромный героизм в борьбе с итальянскими агрессорами. В такой обстановке правительство Метаксаса, стоявшее тогда у власти, заняло твердую позицию, а греческая армия получила хорошего командующего в лице генерала Папагоса. Так как Англия 13 апреля 1939 г. дала Греции гарантию, то теперь по просьбе греческого правительства она должна была прийти на помощь своему союзнику. Но что могла она сделать? Сама Британия как раз в этот момент напрягала все силы для борьбы с "большим блицем", а ее сравнительно еще немногочисленные армии были заняты боями в Африке. Оставался только средиземноморский флот, который, как уже упоминалось выше, потопил у мыса Матапан несколько итальянских военных судов. Это, однако, не могло оказать особого влияния на ход сухопутных операций. С согласия греческого правительства, Англия оккупировала остров Крит, сделав его своей важной базой в эгейских водах, а также наладила снабжение греческой армии оружием и боеприпасами. В общем помощь Британии своему греческому союзнику (особенно на первых порах) была очень скромной, и данный факт только подтверждал правильность суждений более дальновидных людей, например, таких, как Ллойд-Джордж, которые еще в апреле 1939 г. тщетно доказывали Чемберлену, что без военно-политического соглашения с СССР английская гарантия Греции (а также Польши и Румынии, о чем тогда шла речь) практически немногого стоит.

И тем не менее Греция сумела оказать Италии сильное и упорное сопротивление! Больше того, греческая армия в ноябре 1940 г. перешла в контрнаступление, изгнала итальянские войска со своей территории и заставила их отступить в Албанию. Здесь они расположились на расстоянии около 50 км к северу от греческой границы и, несмотря на неоднократные попытки, не смогли прорвать греческих линий. Такого позора Муссолини еще не переживал!

Надо было ждать, что на сцене скоро появятся немцы, чтобы "помочь" итальянцам, а еще больше, чтобы самим закрепиться на Балканах. В то время еще не было известно о "плане Барбаросса" (нападение на СССР), подписанном Гитлером 18 декабря 1940 г., однако и без этого Германия имела достаточно оснований к захвату столь важного стратегически и столь богатого сырьем и продовольствием района. Британское правительство носилось с идеей противопоставить вероятному наступлению Гитлера единый фронт Югославии, Греции и Турции, который благодаря своим топографическим условиям и наличию (но крайней мере, на бумаге) 60-70 дивизий мог бы успешно отражать германо-итальянский натиск. В целях организации такого фронта в середине февраля 1941 г. на Балканы и Ближний Восток был послан министр иностранных дел и член военного кабинета Иден. Он отсутствовал около двух месяцев, был в Каире, Анкаре, Афинах, хотел быть в Белграде, но... Лучше я предоставлю слово самому Идену, который довольно подробно рассказал мне о своей поездке, когда в середине апреля, по его возвращении в Лондон, я посетил его.

- Положение в Северной Африке, - говорил Иден, - меня мало беспокоит. Я допускаю, что мы сделаем тактическое отступление от Соллума к Мерса Матру, но это неважно: Египту со стороны западной пустыни не угрожает никакая опасность. Иное дело Турция и Балканы.

Тут Иден рассказал мне, что, по его впечатлению, турки - лояльные друзья Англии, но сейчас позиция их такова: если немцы нападут на Турцию, они будут сопротивляться, однако вмешиваться в балканские дела не хотят. Что же касается Балкан, то греки ведут себя героически, и в начале марта англичане послали им на помощь свои войска, взяв их из состава нильской армии.

- Правда, не так много, как хотелось бы, - несколько извиняющимся тоном прибавил Иден, - но мы сделали, что могли... Однако Югославия оказалась самым слабым звеном в наших расчетах, и теперь я не знаю, что из всего этого получится.

Действительно, события в Югославии могли вызывать только величайшую тревогу за будущее. После убийства югославского короля Александра в 1934 г. во Франции^* престол занимал малолетний король Петр II. Во главе регентского совета стоял принц Павел, человек слабохарактерный и легко поддающийся внешним влияниям. С февраля 1938 г. пост премьера занимал Стоядинович, проводивший политику сотрудничества с державами фашистской "оси". Это вызывало сильную оппозицию в широких кругах населения, и в начале 1941 г. Стоядинович вынужден был уйти в отставку. Новым премьером был назначен Цветкович, а министром иностранных дел - Маркович. Оба были склонны вести более независимую политику, но когда в середине февраля они были "приглашены" к Гитлеру в Берхтесгаден, то не сумели противостоять оказанному на них нажиму и словесно обещали присоединение Югославии к "оси". Однако дома они столкнулись с сильным сопротивлением как со стороны масс, так и со стороны известных кругов армии во главе с генералом Симовичем. Желая оказать на Югославию "психическое воздействие", Гитлер стал заигрывать с Болгарией. Король болгарский Борис охотно пошел... даже не пошел, а побежал ему навстречу, и 1 марта 1941 г. Болгария стала членом "оси". Потом Гитлер "пригласил" к себе принца Павла, в течение пяти часов его "обрабатывал" и вконец запугал. 25 марта Цветкович и Маркович подписали в Вене пакт о присоединении Югославии к "оси". Когда весть об этом дошла до Белграда, в столице Югославии 27 марта произошел переворот, принц Павел и его правительство были ниспровергнуты, а власть перешла к новому правительству, во главе которого стал генерал Симович.

^* (Король Югославии Александр был убит в Марселе 9 октября 1934 г., когда он прибыл во Францию с официальным визитом. Вмести с ним был убит и приехавший встречать его французский министр иностранных дел Барту. Покушение на жизнь Александра было делом рук хорватских террористов, за спиной которых стоял Муссолини.)

События в Югославии привели Гитлера в бешенство, и он решил немедленно действовать. И не только против Югославии, но и против Греции.

- Когда в феврале, - рассказывал Иден, - на пути в Каир я вместе с генералом Диллом прибыл в Афины, то намеревался оттуда проехать в Белград. Однако принц Павел категорически этому воспротивился: он страшно боялся, что мой визит скомпрометирует его в глазах немцев... Когда на обратном пути с Ближнего Востока в Англию мы с Диллом вновь оказались в Афинах, я опять хотел проехать в Белград, однако вновь образованное правительство Симовича тоже просило меня этого не делать, боясь "спровоцировать" Гитлера. После долгих переговоров Симович согласился на приезд в Белград генерала Дилла, но в секретном порядке и в штатском платье. Дилл настаивал перед Симовичем на немедленной выработке общего военного плана югославских и англо-греческих сил, ибо германской атаки можно было ждать в ближайшие дни. Но Симович считал, что немцы еще не готовы к наступлению на Югославию и Грецию и что у него имеется, по крайней мере, месяц на подготовку. В результате ничего определенного не было решено. Договорились только, что Симович вступит в непосредственный контакт с греческим командующим генералом Папагосом и английским командующим генералом Вилсоном. Однако Симович не торопился установить этот контакт. 5 апреля Папагос и Вилсон обратились в Белград с просьбой немедленно прислать ответственного представителя югославской армии для переговоров, но было уже поздно...

Да, конечно, было уже поздно, ибо 6 апреля 1941 г. Гитлер обрушился на Югославию. Белград был подвергнут зверской бомбардировке с воздуха, а затем германские сухопутные войска начали с разных сторон наступление на Югославию. Одновременно немцы напали и на Грецию. Если бы югославские, греческие и британские силы действовали совместно по заранее выработанному плану, они могли бы, используя гористую территорию Балкан, устоять или, во всяком случае, надолго задержать продвижение германо-итальянцев. Однако ничего подобного не было. Югославы сражались в одиночку, то же делали греки и англичане. Вдобавок у югославов, потенциально представлявших наиболее серьезную силу, также не было ни строго единого командования, ни хорошо продуманного плана сопротивления. При таких условиях немцы, численность, подготовка и вооружение которых далеко превосходили югославские, развернули настоящий "блицкриг". 13 апреля, через неделю после начала наступления, они заняли Белград, а к концу того же месяца стали хозяевами всей Югославии.

В Греции дела шли не лучше. Ее главные силы, 15 дивизий, были скованы в Албании итальянцами. Три-четыре дивизии защищали Македонию. Здесь, на "линии Алиакмон", греков поддерживали англичане. Общее число британских войск в Греции (не только на этой линии) составляло около 50 тыс. человек. Германский удар, нанесенный главным образом с территории Болгарии, был настолько силен, что англо-греческий фронт не выдержал и стал быстро откатываться к югу. Была сделана попытка задержаться под знаменитыми Фермопилами, но она кончилась неудачей. Результат понятен: в конце апреля греческие армии в Эпире и Македонии капитулировали, а британские войска, потеряв около 20% своего состава, спешно эвакуировались на Крит. Туда же переехали греческий король и греческое правительство.

Однако немцы не удовлетворились оккупацией материковой Греции. В самом конце мая 1941 г. они с помощью авиации и воздушных десантов, подкрепленных сравнительно небольшим морским десантом, захватили Крит и выбили оттуда англичан или, точнее, новозеландцев, которыми командовал генерал Фрейберг. Правда, немцы потеряли на этой операции около 15 тыс. человек, но и британские потери при защите и эвакуации Крита были не многим меньше.

Так кончилась злополучная греческая кампания.

Тогда я не знал многих подробностей - имен, фактов, цифр, которые стали известны лишь по окончании войны, но общий смысл развертывавшихся событий был совершенно ясен. В записи от 2 июня 1941 г. я так характеризовал создавшееся положение:

"Драма Балканского полуострова пришла к концу. Гитлер одержал решительную победу. Англичане, как всегда, действовали по правилу "too little and too late" (слишком мало и слишком поздно). Я даже не склонен их обвинять. В своем нынешнем положении они большего сделать, пожалуй, и не могли. Но почему они оказались в таком положении? Тут предо мной невольно встает образ Чемберлена. Это он и вся его "кливденская клика" виноваты в случившемся. Если бы в 1939 г. был заключен и честно проведен в жизнь тройственный пакт взаимопомощи, на котором настаивал СССР, не было бы балканской драмы, вероятно, не было бы и самой войны. А теперь пожар, начавшийся два года назад, полыхает все шире и начинает подходить уже совсем близко к нашим границам. Не нравится мне, что Румыния, Венгрия, Болгария, а теперь еще Югославия и Греция примкнули к "оси" или превратились в германские провинции. Что день грядущий нам готовит?"

Одновременно с германским наступлением на Балканах Гитлер сделал попытку захватить Ирак. В марте 1941 г. премьером в Багдаде стал Рашид Али, находившийся в тесной связи с нацистами. Регент Эмир Абдул-Ила, правивший страной до совершеннолетия короля, сторонник английской ориентации, вынужден был бежать, и Рашид Али стал хозяином положения. Первым шагом его было нападение на британскую воздушную базу Хаббанию, расположенную примерно в 50 км от Багдада. 2 мая начались военные действия. Рашид Али сосредоточил здесь около 9 тыс. иракских войск с 50 орудиями. Хаббанию защищали примерно 2 тыс. англичан, по преимуществу ученики находящейся здесь летной школы. В помощь им были присланы из Басры и некоторых других мест небольшие подкрепления. Бои продолжались пять дней и кончились неудачей для Рашид Али: иракские войска не выдержали налетов английской авиации и отступили к Багдаду. Но тут на сцене появились немцы. Начиная с 13 мая германские военные самолеты пришли на помощь Рашид Али. За ними последовали итальянские воздушные части. Они пытались поправить дела своего агента, но не имели успеха.

27 мая Рашид Али со своим окружением бежал в Персию, а 31 мая был восстановлен в своих правах регент Абдул-Ила, и к власти пришло новое правительство, дружественно расположенное к Англии.

Таким образом, Гитлер в Ираке потерпел поражение. Это была, конечно, слабая компенсация за поражение, понесенное Англией на Балканах, однако в те тяжелые дни в прессе и политических кругах было много шума вокруг военно-политического успеха британского правительства в Ираке.

К первой половине 1941 г. относится также одно событие, которое являлось действительно очень серьезной победой Англии, хотя и не на военном июле битвы (это событие, впрочем, имело ближайшее отношение к ведению войны). Я имею в виду издание в США закона о ленд-лизе.

В 1939/40 г. США оказывали Англии помощь разнообразными путями, руководствуясь принципом: "Все, кроме войны". Они строили для нее суда и самолеты, снабжали пушками и станками, энергично поддерживали в печати и по радио. Как Англия должна была расплачиваться с американцами за всю оказываемую ими помощь? В капиталистическом мире на этот счет существуют весьма жесткие правила и обычаи. Я уже рассказывал выше, как летом 1940 г. англичане за 50 старых эсминцев и за полмиллиона ружей возраста первой мировой войны должны были заплатить своим заокеанским кузенам целым рядом весьма ценных военно-морских баз в пределах Британской империи. Теперь, когда во весь рост стал вопрос о военном снабжении Англии в гораздо более широких размерах, американская верхушка рассуждала просто: пусть Лондон платит за все наличными и ценными бумагами, пока они у него есть, а там посмотрим. Смысл этого требования был ясен: ослабить английского конкурента экономически, захватить его наиболее важные предприятия, вытеснить его с наиболее выгодных позиций. Выходило по пословице: дружба дружбой, а табачок врозь. Поведение американцев англичанам не правилось, но что было делать? Помню, лейбористский лидер Герберт Моррисон в те дни мне как-то сказал:

- Тяжело попадать в положение младшего партнера после того, как ты так долго был самостоятельным хозяином. Иной раз кровь закипает и начинают чесаться кулаки. Но сейчас у нас иного выхода нет!

К концу 1940 г. золото и ценные бумаги, которыми располагали англичане, стали постепенно иссякать. Еще бы! На 1 ноября 1940 г. стоимость всех размещенных Англией в США заказов поднялась до двух с половиной миллиардов долларов. Надо было решать: что же дальше?

В этот момент выступил Рузвельт и еще раз показал себя крупным и смелым государственным деятелем, конечно, сугубо буржуазным, но с широким кругозором и несомненной дальновидностью (первый раз он обнаружил такие качества в эпоху "нового курса"). Рузвельт отверг предложения, которые делались с разных сторон: предоставить Англии большой частный заем или открыть ей государственный кредит, или (как предлагала Элеонора Рузвельт) просто пожертвовать ей нужные средства на ведение войны. Вместо всех таких форм финансовой помощи, отдающих традициями векового прошлого, Рузвельт выдвинул новый и оригинальный план, никогда еще не испытанный в истории, а именно - ленд-лиз. Суть плана состояла в том, что США будут давать Англии все необходимое для войны (вооружение, сырье, продовольствие и т. д.) "взаймы и в аренду", не требуя сейчас денег, а потом, по окончании войны, Англия заплатит США свой долг либо путем возврата полученного от них взаймы имущества, если оно еще сохранило свою ценность, либо путем возмещения долга новыми продуктами товарами, либо путем какой-либо иной приемлемой для США компенсации (снижения своих таможенных тарифов для американских изделий, облегчением их доступа на имперский рынок и т. п).

18 декабря 1940 г. Рузвельт обнародовал на пресс-конференции основы ленд-лиза. Это явилось потрясающей сенсацией не только для США, но и для всего остального капиталистического мира. Гитлеровская Германия заявила официальный протест. В самой Америке началась острая внутренняя борьба между сторонниками и противниками плана, предложенного президентом. Рузвельт в послании к конгрессу от 6 января 1941 г. заявил, что США должны быть "арсеналом демократии". Военный министр Стимсон в речи, произнесенной 16 января, защищал проект Рузвельта, доказывая, что "Англия является первой линией американской обороны против захвата мира тоталитарными державами". Рузвельта энергично поддержал, что было очень важно, республиканский кандидат в президенты Уэндел Уилки.

На противоположной стороне выступили лидеры "изоляционизма" (сенаторы Най, Ла-Фоллет, Ванденберг, Джонсон и др.), пресловутый полковник Линдберг, который превозносил могущество Германии и предрекал неизбежность поражения Англии, президент государственного экономического совета в Нью-Йорке Мервин Харт и другие.

Двусмысленную позицию занял Джозеф Кеннеди (отец будущего президента Джона Кеннеди), бывший американским послом в Лондоне в 1938-1940 гг. Я рассказывал^*, в каком паническом настроении он находился после падения Франции и как настойчиво тогда "советовал" Англии во что бы то ни стало помириться с Германией. Теперь, в речи по радио 18 января 1941 г., Джозеф Кеннеди счел возможным утверждать, будто бы он никогда не был пессимистом в отношении возможности для Англии выиграть войну и будто бы он никогда не защищал идеи капитулянтского мира Англии с Германией. Далее Джозеф Кеннеди высказывался за оказание помощи Англии Соединенными Штатами, но при этом заявлял, что война, которую сейчас ведет Англия, является "не нашей войной и что Британия сражается не в нашей битве". Отсюда Кеннеди делал вывод, что к оказанию поддержки Англии надо относиться с большой осторожностью. Было совершенно очевидно, что Кеннеди по-прежнему верит в могущество Германии и не верит в жизнеспособность Великобритании.

^* (См. И. М. Майский. Воспоминания советского посла, кн. 2, стр. 477-478.)

После жарких споров в различных инстанциях парламентского механизма США билль о ленд-лизе в конце концов был принят и 11 марта 1941 г. подписан президентом.

Несколько дней спустя Ллойд-Джордж мне говорил:

- Это наша большая победа!.. Теперь все финансовые трудности и заботы, связанные с ведением войны, для нас разрешены... Уинстону повезло больше, чем мне... Бог мой, какую страшную головоломку представляло для меня финансирование прошлой войны! А Уинстон может сейчас всецело сосредоточить свое внимание на чисто военных вопросах.

10 июня 1941 г. я сделал такую запись:

"Если суммировать все то, что произошло за 21 месяц войны, то надо признать, что дела сложились для Англии гораздо лучше, чем многие ожидали. Конечно, было немало поражений и трудностей, но было также немало успехов и достижений. Общий баланс несомненно положительный: Англия существует, борется и даже надеется в конце концов победить или, по крайней мере, прийти к приемлемому для нее миру. Моя уверенность в способности Англии крепко сопротивляться Германии, высказанная в разговоре с американским послом Кеннеди после падения Франции, оправдывается на деле, и я чувствую большое удовлетворение. Не потому, что я оказался хорошим пророком, а потому, что сохранение независимой Англии я считаю чрезвычайно важным с точки зрения интересов СССР и всего мира.

Но если общий баланс этих 21 месяца является для Англии положительным, то это еще не означает, что главные трудности уже позади. Далеко не означает! Суммируя свои впечатления за весь этот период, могу отметить, что "генеральная стратегия" британского правительства на протяжении его менялась по меньшей мере три раза.

Зимой 1939/40 г. при Чемберлене считалось, что "линия Мажино" и блокада плюс немножко воздушной войны сделают свое дело и принудят Германию пойти на "разумный", с англо-французской точки зрения, мир.

Эта приятная для англичан концепция была грубо опрокинута немцами весной и летом 1940 г., когда они захватили Данию, Норвегию, Голландию, Бельгию и заставили капитулировать Францию.

С приходом к власти правительства Черчилля наступила резкая перемена. Не случайно премьер в разговоре со мной 3 июля 1940 г. прямо заявил, что его "генеральная стратегия" в тот момент сводилась к одному: выжить ближайшие три месяца т. е. не допустить германского вторжения в Англию до октября, когда после осеннего равноденствия в Ла-Манше начинаются бури и высадка вражеской армии на британском берегу станет невозможной.

Когда эти тревожные три месяца прошли и Англия осталась неприкосновенной, "генеральная стратегия" правительства опять изменилась. Теперь правительство рассуждало так: Британская империя ведет войну против Германии и Италии одна; потенциально ее ресурсов хватит, чтобы выиграть войну и остаться великой державой, но для мобилизации имперских ресурсов требуется примерно восемь-десять месяцев; на это время Англия должна уйти на свои острова, превратив их в неприступную крепость, и, отсиживаясь за своей водной "линией Мажино" (Ла-Манш), создать мощную армию и мощный воздушный флот, после чего перейти в наступление; сначала - весной или летом 1941 г. - в "малое наступление" против Италии в Африке и в дальнейшем в Европе позднее - примерно весной или летом 1942 г. - развернуть "большое наступление" уже против Германии; при этом большие надежды возлагались, с одной стороны, на сочувствие порабощенных Германией народов, а с другой стороны, на растущую помощь оружием, финансами и т. д. США.

Таков в основном третий вариант "генеральной стратегии", которого придерживалось английское правительство до настоящего дня. Как отразятся на этом, третьем, варианте события последних трех месяцев, в частности, захват Германией и Италией Балканского полуострова, еще неясно. Пока в правительственных кругах чувствуются но вопросу о "генеральной стратегии" лишь большие смятения и разброд. Будущее покажет, к чему все это приведет. На войне возможны всякие неожиданности".