Заключение

В одном из своих выступлений в канун гражданской войны Линкольн сказал: "Только события создают президента". И действительно, именно события, сама история выдвинули Линкольна на авансцену политической жизни Америки прошлого века. Бурные революционные потрясения тех лет сделали его вождем американского народа. Пожалуй, лучше других эту мысль выразил Ральф Эмерсон: "Для своего времени он - правдивая история американского народа. Он шел впереди своего народа на шаг, на два; он замедлял движение, когда народ устремлялся вперед. Он был настоящим представителем этого континента, он полностью принадлежал народу - он был его отцом"^*.

^* (Цит. по Сэндберг К. Указ. соч. - С. 682.)

Линкольн был президентом США в период гражданской войны, в годы второй американской революции, которая по праву относится к числу великих революционных потрясений в истории человечества. Великая революция, оказывая огромное воздействие на другие страны и народы, всегда имеет богатую внешнеполитическую историю. Не являлась исключением и гражданская война в США, внешнеполитическая история которой по богатству своего содержания и многообразию воздействия на международные отношения той эпохи не уступала социально-экономическим и общественно-политическим последствиям войны за независимость.

Революцию можно принимать или отвергать. Реакция тех или иных слоев населения на революционные потрясения определяется их классовой позицией в обществе. Но революцию, тем более великую, никому не дано игнорировать. И как об этом свидетельствует внешнеполитическая история гражданской войны в США, у американской революции были за рубежом и свои искренние, бескорыстные друзья, и смертельные враги.

Руководитель второй американской революции Авраам Линкольн вел внешнеполитический корабль по бурным революционным волнам, поднятым гражданской войной, умело и уверенно. Он четко ориентировался на международной арене, видел истинных друзей американской революции и ее непримиримых врагов.

Президент, не являясь прогрессивным дипломатом, обладал тем не менее необходимым политическим опытом, здравым смыслом, которые помогали ему правильно разбираться в сложных внешнеполитических проблемах американской революции, правильно ориентироваться во всех дипломатических хитросплетениях современной ему эпохи.

Линкольн понимал суть революционных событий, во главе которых он был поставлен историей, и умел находить правильные внутриполитические и внешнеполитические решения, обеспечивавшие возможность развития революции по восходящей линии.

Президент никогда не торопился форсировать развитие событий поспешными, незрелыми политическими решениями. Это относилось и к внутренней и к внешней политике. Многие современники Линкольна, в том числе и К. Маркс (а позднее - и почти все его биографы), отмечали эту черту в деятельности президента - не спешить с принятием важных политических решений, тщательно взвешивать все факторы "за" и "против", принимать основополагающие решения только тогда, когда их необходимость полностью очевидна. Это было свидетельством подлинной государственной мудрости, зрелости Линкольна и как политического, государственного руководителя, и как дипломата.

Американский писатель и поэт Карл Сэндберг, автор одной из лучших в мире биографий Линкольна, рассказывал о таком показательном эпизоде из жизни президента. Во второй период гражданской войны, когда уже наметился коренной поворот в ходе революции и можно было делать какие-то широкие выводы и обобщения, президент встретился с Джоном Памером, демократом-юнионистом из Иллинойса, своим старым политическим коллегой из штата, где начиналась политическая деятельность Линкольна. Разговор получился довольно резким и откровенным. Памер заявил президенту, что он никогда бы ранее не поверил, что в годину таких суровых испытаний народ изберет президентом адвоката в одну лошадиную силу, выходца из городка в одну лошадиную силу.

Линкольн ответил: "И я бы не поверил. Но это был момент, когда человек с твердой позицией оказался бы смертельно опасным для страны. У меня никогда не было раз навсегда установленной политической линии. Просто я, когда наступал новый день, старался сделать все как можно лучше"^*.

^* (Там же. - С. 593-594.)

Став президентом, Линкольн столкнулся со сложнейшими внешнеполитическими проблемами. Достаточно отметить, что все крупные державы, за исключением России, заняли позицию поддержки мятежных рабовладельцев. Линкольн умело маневрировал между этими державами. Он не шел на необоснованное обострение отношений с ними. Он отвергал такие крайне авантюристические инициативы, как предложение Сьюарда в 1861 году объявить войну всем европейским державам, занявшим позицию поддержки Конфедерации с тем, чтобы вызвать патриотический подъем на Севере и на Юге, использовать его для того, чтобы объединить обе части страны и дать совместный бой европейским державам.

Президент сумел проявить необходимую дипломатическую гибкость при определении своей позиции в условиях агрессии трех держав в Мексике, а позднее - при оккупации важнейших стратегических пунктов этой страны французскими войсками. Линкольн не пошел на блокаду портов Мексики, хотя они использовались Англией и другими европейскими державами для прорыва блокады Конфедерации, объявленной федеральным правительством. Президент не дал согласия и на оказание открытой американской помощи мексиканским вооруженным силам, которые под командованием Хуареса героически сражались с французскими оккупантами. Не пошел президент и на другие шаги, которые могли бы дать кратковременный военный и политический эффект в Мексике, но создали бы сложнейшие проблемы для успешного решения главных задач - разгрома мятежных рабовладельцев, восстановления единства страны, освобождения рабов.

Президент Линкольн показал себя дальновидным политическим и государственным деятелем, зрелым дипломатом при определении и реализации внешнеполитического курса федерального правительства в отношении России. Он оказался выше политических предрассудков, на которых пытались играть некоторые государственные и политические деятели США, утверждавшие, что демократическим, революционным Соединенным Штатам не по пути с монархической, абсолютистской Россией.

Строя свои отношения с Россией, Линкольн как прирожденный дипломат учитывал многолетние традиции дружественных русско-американских контактов. Он принимал во внимание сложный комплекс межгосударственных противоречий, которые разделяли Россию, с одной стороны, и Англию, Францию и поддерживавшие их европейские державы - с другой. Президент Линкольн ориентировался не на конъюнктурные дипломатические зигзаги в позиции русского правительства, а на те аспекты его политики, которые так или иначе отражали объективные интересы обеих стран. И Петербург искал сближения с Вашингтоном на долговременной взаимовыгодной основе.

Линкольн показал себя зрелым дипломатом в сложной международной обстановке, создавшейся в результате польского кризиса. К чести президента надо отметить, что он не отказался от выражения искренней симпатии польским повстанцам. При этом он сумел сохранить хорошие отношения с Россией и в сложной для нее обстановке занять позицию, благоприятную для русского правительства, стремившегося избежать конфликта с европейскими державами - конфликта, чреватого европейской войной. Такая позиция сыграла важную роль в значительном укреплении международного положения Соединенных Штатов.

Линкольн оказался на высоте тех требований, которые настоятельно предъявила американской дипломатии революционная эпоха гражданской войны. Он сумел найти новые формы и методы для своей дипломатической деятельности, не укладывавшиеся в узкие профессиональные рамки официальной дипломатии XIX века. Президент непосредственно обращался к общественности европейских стран, разъясняя ей задачи и ход американской революции, апеллируя к их поддержке. По инициативе президента в европейские страны направлялись журналисты, писатели, поэты, бизнесмены, общественные и религиозные деятели с целью разъяснения широким массам этих стран вопросов, связанных с внутренней и внешней политикой американской революции.

И эта деятельность Линкольна дала большой положительный результат. На протяжении всей гражданской войны демократические общественные силы Англии, Франции и других стран выступали как подлинные союзники Севера. Они сделали очень многое, чтобы помешать просепаратистской политике своих правительств перерасти в открытую интервенцию, в "крестовый поход" против второй американской революции.

Цель неофициальной дипломатии Линкольна и заключалась в том, чтобы заручиться поддержкой прогрессивных сил зарубежных стран. Борьба этих сил против интервенционистской политики своих правительств, вмешивавшихся в американские дела на стороне рабовладельческой Конфедерации, немало помогала правительству Линкольна в реализации внутренних и внешнеполитических задач американской революции.

Это была стратегическая задача дипломатии президента, рассчитанная на весь период гражданской войны. Условия для ее реализации были различны на разных этапах войны, не одинакова была и практическая отдача от этого направления дипломатии Линкольна. По мере углубления революции создавались более благоприятные условия для осуществления дипломатического курса Линкольна, возрастала и практическая отдача от его реализации.

Линкольн, хотя и был буржуазным политиком, сумел увидеть особую роль в общественно-политическом процессе рабочего класса, в лице которого распознал важнейшего, самого авторитетного союзника в борьбе с интервенционистской политикой господствующих правящих кругов Англии, Франции и других держав.

Президент пошел на тесные контакты с рабочими этих стран. Не было исторической случайностью и то, что Линкольн установил прямые связи с Интернационалом, главной революционной организацией той эпохи. И важно подчеркнуть, что рабочие, профсоюзы, Интернационал отвечали Линкольну взаимностью. В его государственной и политической деятельности они видели тенденции, тесно связанные с борьбой пролетариата за свои интересы.

Признанием исключительно большого прогрессивного значения деятельности президента Линкольна явилось обращение Международного товарищества рабочих к Эндрю Джонсону. В этом документе, который был написан К. Марксом, говорилось:

"Даже наемные клеветники, которые из года в год, изо дня в день упорно вели сизифову работу по моральному убийству Авраама Линкольна и возглавляемой им великой республики, стоят теперь, пораженные ужасом, перед этим всеобщим взрывом народного негодования и соперничают друг с другом, осыпая цветами красноречия его открытую могилу. Они теперь поняли наконец, что это был человек, которого не могли сломить невзгоды и опьянить успехи, который непреклонно стремился к своей великой цели, никогда не компрометировал ее слепой поспешностью, спокойно соразмерял свои поступки, никогда не возвращался вспять, не увлекался волной народного сочувствия, не падал духом при замедлении народного пульса, смягчал суровость действий теплотой доброго сердца, освещал улыбкой юмора омраченные страстью события... словом, он был одним из тех редких людей, которые, достигнув величия, сохраняют свои положительные качества. И скромность этого недюжинного и хорошего человека была такова, что мир увидел в нем героя лишь после того, как он пал мучеником"^*.

^* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 16. - С. 98-99.)

Ни друзья, ни враги не ожидали такого всенародного взрыва скорби и любви к Аврааму Линкольну, столь убедительной демонстрации прогрессивными силами мира признания и поддержки дела американской революции. Это было одно из самых убедительных свидетельств того, что многогранная, энергичная деятельность Линкольна-дипломата, направленная на завоевание поддержки прогрессивными силами мира борьбы американского народа за уничтожение рабства, дала свои зримые результаты.

Все великое лучше просматривается на расстоянии. И чем больший период времени отделяет нас от той эпохи, когда жил и творил великое дело освобождения рабов Авраам Линкольн, тем в большей мере мы убеждаемся в огромном прогрессивном значении его деятельности.

Линкольн понятен и близок нашему народу потому, что он высоко оценивал значение дружественных русско-американских отношений и для обеих наших стран, и для стабильной политической обстановки во всем мире. Он с большим чувством симпатии, дружески относился к русскому народу. Этот факт столь же важен и в нашу эпоху. Теодор Драйзер заявлял: "Если бы Вашингтон, Джефферсон или Линкольн были живы сейчас, они бы дружили с Россией"^*.

^* (Цит. по Сэндберг К. Указ. соч. - С. 694.)

Бурные революционные потрясения гражданской войны 1861-1865 годов выдвинули Линкольна в ряды выдающихся деятелей американской демократии. В. И. Ленин подчеркивал величайшее, всемирно-историческое, прогрессивное и революционное значение гражданской войны в США^*.

^* (Ленин В. И. Полн. собр. соч. - Т. 37. - С. 58.)

Руководитель такой революции не мог не стать прогрессивным деятелем мирового масштаба, носителем революционных традиций своего народа. Эти традиции продолжали последующие поколения борцов против внутренней и международной реакции. Не случайно американские добровольцы-интернационалисты, сражавшиеся против фашизма в Испании, назвали свою бригаду его именем.

Линкольн был одним из величайших гуманистов мира. Но истории было угодно так распорядиться, что на годы его президентства пришлась тяжелая и кровопролитная война. Впрочем, в этом была своя закономерность, и война эта велась во имя высоких целей: во имя гуманизма, за свободу и демократию. Линкольн поэтому лучше, чем кто-либо другой, знал цену мира. И когда война почти завершилась, он призывал: "Давайте приложим все усилия к тому, чтобы достигнуть и сохранить справедливый и прочный мир как в самой нашей стране, так и со всеми народами мира"^*.

^* (Collected Works. - Vol. VIII. - P. 333.)

Эти слова Линкольна делают его нашим современником. Они сохраняют свою актуальность и в настоящее время, когда народы всех стран мира видят свою главную задачу в борьбе за предотвращение новой мировой войны.