Введение

В развитии каждой страны бывают переломные периоды. В истории США один из них приходится на 10-е годы XX в., когда страна оказалась в исключительно выигрышном положении: политический и индустриальный центр мира - Европа вступила в период внутренней империалистической борьбы, тем самым давая возможность усиления неевропейских империалистических держав. Первая мировая война явилась, по словам В. И. Ленина, великим, могучим "режиссером", ускорившим в громадных размерах течение всемирной истории и породившим всемирные кризисы невиданной силы - экономические, политические, национальные, международные. Война превратила США из должника европейских держав в кредитора, способствовала быстрому индустриальному развитию североамериканского колосса. Прежде незначительные вооруженные силы США достигли уровня сил наиболее мощных европейских держав. В ходе войны Великобритания лишилась безусловного превосходства на морях, Америка сравнялась с ней по военно-морской мощи. В эти годы в Соединенных Штатах произошла беспрецедентная концентрация власти. Складывалась новая традиция - впервые в Белом доме стали рассматривать глобальные политические вопросы.

Вудро Вильсона

На президентство Вудро Вильсона (1912-1920 гг.) выпадает переход США со второстепенных на передовые роли в мировой политике. Когда президент Вильсон принимал присягу, в зоне видения американской дипломатии были Латинская Америка и Филиппины как "предполье" Азии. Когда же он покидал Белый дом, американская государственная машина активно участвовала в дипломатических процессах на пяти континентах. Когда президент принимал присягу, Америка не смела потеснить соперников в Китае, не помышляла об участии в делах тогдашнего политического центра мира - Европы, ее дипломаты и военные были заняты центральноамериканскими делами. Когда же В. Вильсон "сдавал" свой пост, никто в мире уже не сомневался в статусе США как мировой державы, развернувшей миллионную армию, чей флот превзошел британский, чья экономическая мощь получила адекватное политическое выражение.

Это был период перехода от провинциализма к попыткам мирового самоутверждения. Американский империализм нуждался в ослаблении европейской системы, и мировая война дала такую возможность. При президенте В. Вильсоне дипломатия США вторглась в европейский конфликт на его решающей стадии и попыталась возглавить одерживающую победу коалицию. При заключении Версальского мира дипломатия Вильсона активно вмешивалась в те вопросы, касаться которых еще в начале правления Вильсона ему никто бы не позволил. На Парижской мирной конференции президент посредством создания Лиги наций решил обеспечить лидирующие позиции США. При любых оценках тех или иных действий Вильсона невозможно не признать исключительного значения его эпохи в истории американской дипломатии.

Нашей целью было показать критический этап - 1914-1919 годы: возникновение необычайных возможностей для нового империалистического гиганта и то, как администрация Вильсона воспользовалась этими возможностями. Мы должны знать историю возвышения главных империалистических сил современности.

Мы кратко коснемся процесса становления политического лидера, который возглавил американский дипломатический "прорыв" во внешний мир, и сосредоточим основное внимание на периоде мировой войны и послевоенного урегулирования, периоде, начавшемся в 1914 году выстрелом в Сараеве и завершившемся в 1919-м подписанием Версальского мира. В советской литературе есть одна биография Вильсона, но нет работы, специально посвященной реформированию им американской дипломатии. А без ясного понимания этого первого броска США к мировому могуществу сложнее понять последующую дипломатическую историю крупнейшей империалистической державы XX века.

Выход Америки на мировую арену в 1917 году был масштабным явлением новейшей истории, и современные американские историки согласны между собой в том, что "главные контуры современной американской внешней политики были решающим образом определены идеологией и международной программой, разработанной администрацией Вильсона в 1917-1919 годах". Интересно суждение о Вильсоне широко известного буржуазного политика и отнюдь не его апологета - У. Черчилля: "Не будет преувеличением сказать, что действия Соединенных Штатов, изменившие мировую историю, зависели в страшный период Армагеддона от работы ума и духа этого человека до такой степени, что по сравнению с ним другие факторы теряли значение". Черчилль не обошелся без преувеличений, но в его оценке есть доля истины - значение деятельности американского президента в этот период было чрезвычайно велико. И идейные противники дипломатии Вильсона, и ее апологеты отмечают в качестве главной черты этого периода "интенсификацию моральной и экономической экспансии Америки", то есть ясное и определенное стремление к глобальному доминированию.

Политическое наследие Вильсона исключительно своеобразно и значительно. Время подтвердило этот факт. Вудро Вильсон был первым президентом страны, которая, выйдя на первое в капиталистическом мире место по индустриальной мощи, решила бросить ее на весы мировой истории и добиться лидирующих позиций. Успехи и неудачи этой стратегии зависели не только от "голого" факта мощи, но и от реакции других центров силы, степени успешности стратегического расчета, искусства координаторов американской дипломатии. Объективный фактор теснейшим образом переплетается с субъективным.

Для США и для остального мира эта первая попытка представляет не только академический интерес. Необходимо видеть истоки явления, которое сегодня определяет ситуацию в капиталистическом мире. Нам важно знать о начале мировой активности противостоящей нам главной капиталистической державы. Этим и интересен Вудро Вильсон, профессор с американского Юга, ставший главным идеологом и практиком первого глобального внешнеполитического броска американского империализма. Этого президента В. И. Ленин считал "всемирно опытным, всемирно искусным" защитником американского "демократического" капитализма^*.

^* (Ленин В. И. Полн. собр. соч. - Т. 37. - С. 513.)

Вильсон как политик сформировался в исключительных условиях, и степень его личного воздействия на политический процесс внутри США не имеет аналогов. Его политическая философия не была простым продолжением примитивной послелинкольновской традиции.

Приверженность Вильсона патриархальным устоям мира детства и юности, воспитание в условиях сегрегированного общества, протест против примитивного и грубого культа силы, присущего Северо-Востоку,- все это имело глубокие последствия для психологии человека, которому по американской конституции была дана вся полнота исполнительной власти. Горечь поражения, понесенного Югом в гражданской войне 1861 -1865 годов, сублимировалась у Вильсона в оригинальное видение процесса развития американского общества. Увяли принципы, на которых Север сокрушил Юг и осуществил индустриальную революцию. Игнорирование классовых противоречий могло поднять давление в социальном котле Америки до опасной отметки. Вильсон пришел в Вашингтон как необходимый американскому капитализму представитель альтернативного курса. И он немало преуспел, следуя по пути буржуазного реформизма. Реформы Вильсона позволили американскому капитализму консолидировать свои силы и выйти в решающий момент на мировую арену с новыми идеями, породить которые не были способны "герои" предшествующего "позолоченного" (по оценке Марка Твена) полувека - Вандербильты, Дж. Рокфеллер и Дж. П. Морган.

В этой книге мы обратимся к истокам формирования Вильсона как политика, кратко проследим его путь на национальной арене - что необходимо для понимания его "лоцманских карт" в мировой политике - и обратим основное внимание на самое важное - на первую попытку США обеспечить своим материальным могуществом мировое политическое лидерство.

Приход Вильсона к власти совпал с изменениями в международной обстановке, прежде определявшей основы американской дипломатии. Кайзеровская Германия укрепила свое положение в мире в последнюю треть XIX века, а в первое десятилетие XX века утвердилась в роли одной из ведущих мировых держав. Германия стремительно обошла Англию в качестве мастерской мира, германский индустриальный центр первенствовал на Евразийском континенте и стал главным потенциальным конкурентом американского центра. Такие перемены в мировой расстановке сил повлияли на геополитическое окружение США и соответственно на задачи американской внешней политики.

На протяжении всего XIX века основной политической задачей Соединенных Штатов были реализация "доктрины Монро", обеспечение влияния в Западном полушарии, что требовало нахождения приемлемых отношений с Великобританией, владеющей могущественным военно-морским флотом. Но к тому времени, когда в Белом доме президентом стал Вильсон, Британия оказалась не в состоянии исполнять ту роль, которую она исполняла по отношению к США на протяжении прошлого столетия. На континенте у Британии появился мощный соперник - кайзеровская Германия, которая приступила к разрушению существовавшего статус-кво путем укрепления своих промышленных и военных позиций в Европе, а затем бросила вызов военно-морской мощи Британии. Система "Паке Британика" стала уходить в прошлое. Англо-германская конкуренция, как отмечал в свое время В. И. Ленин, становится основным фронтом мирового соперничества. Ощущая, что без его вмешательства европейские соперники Германии не смогут сдержать германской мощи, Лондон покидает позиции "блестящей изоляции", занимаемые им многие десятилетия. Необходимость активного вторжения в европейское коалиционное соперничество превращается для Лондона в вопрос жизни и смерти, и англичане вступают в "антант кордиаль". Они становятся союзниками Франции и России против коалиции Центральных держав, возглавляемых Германией. Лондон, сближаясь с Парижем и Петербургом, постарался с помощью дипломатии компенсировать отставание индустрии и отсутствие полевой армии. Между Антантой и союзом срединных европейских держав начало складываться динамичное равновесие. При этом все стороны видели зыбкость ситуации, в которую были включены ведущие мировые державы.

Уход Англии с позиций "блестящей изоляции" менял мировую обстановку для Америки. Для Соединенных Штатов это означало, что прежний буфер между Европой и Америкой в лице британского флота стал исчезать. Теперь заградительные функции океана ослабли. В большей степени, чем прежде, открылись каналы воздействия Европы на Америку и Америки на Европу. Именно на правительство В. Вильсона пала задача выбора нового курса в отношении Европы, что сулило и увеличение уязвимости страны и в то же время открывало новые возможности. США могли пойти по пути поддержки германской попытки потеснить мощь Великобритании в мире. Возможно, это означало бы в конечном счете формирование мирового кондоминиума Соединенных Штатов и кайзеровской Германии. Но такой путь был слишком рискован. Нужно было одним махом отказаться от тесных связей с Англией, культивировавшихся многие десятилетия XIX и начала XX века, нужно было противопоставить себя англосаксонскому миру, и это чисто психологическое препятствие не следует приуменьшать. Но помимо психологического фактора, разумеется, важную роль играли экономические соображения. В мире, где британские колонии и доминионы составляли четверть мировой суши, в мире, где британский флот представлял огромную силу, во многом дружественную Соединенным Штатам, обрыв связей с благожелательным кредитором - Англией означал в определенной мере новую экономическую ориентацию, своего рода бросок в неизвестность. В этом случае ставились под вопрос позиции США в Западном полушарии, в Латинской Америке. Канада становилась враждебной, Панамский канал ставился под удар. Короче, все говорило в пользу предпочтения первого пути. Союз с определенно враждебной Германией (помогавшей воевать с США Испании в 1898 г.) мог оказаться рискованной авантюрой. В то же время выбор первого пути - союза с Англией - многое давал Соединенным Штатам. Англия теряла свою мощь в мире. Это делало ее предрасположенной к сближению с США на льготных для Вашингтона условиях. Еще 50, 40, 30 лет назад могущественный, высокомерный Лондон и не подумал бы о неких особых связях со своей прежней североамериканской колонией. Но в мире начала XX века ущемленное могущество Лондона было фактором, который можно было использовать в Вашингтоне. Теперь уже с Лондоном можно было говорить на равных.

Следовало учитывать, что основные показатели промышленного производства были теперь уже на стороне бывшей британской колонии. Соединенные Штаты могли уже не опасаться военно-морского флота Англии - в случае необходимости верфи Соединенных Штатов могли бы создать не менее грозное оружие. Итак, в споре двух гигантов, приведшем к первой мировой войне,- в англогерманском споре - Соединенные Штаты стали медленно, но верно клониться в сторону союза с Англией.

К моменту, когда Англия и Германия решили силовым образом выяснить свои отношения, многое было сделано для того, чтобы США более благожелательно относились к Англии, чем к ее сопернику. Ощущая могущество Америки, Англия сочла за благо выступить на американской стороне во время территориальных споров с Венесуэлой в конце XIX века. В конечном счете Англия перестала настаивать на своих правах при создании канала, соединяющего Тихий и Атлантический океаны. Важно было то обстоятельство, что в начале XX века Англия увела свои главные военно-морские силы из района Карибского моря. Соперничество в Европе было слишком важно для Англии, чтобы пожертвовать превосходством в Северном море, решая такие вопросы, как достижение преобладания в Карибском бассейне. В Лондоне осознали и уязвимость Канады. После окончания гражданской войны в США Канада, главный проводник влияния Великобритании на континенте, стала самоуправляемым доминионом и вследствие своего географического положения фактически превратилась в заложника Америки. В случае, если бы Англия заняла неблагоприятную или враждебную по отношению к Америке позицию, судьба Канады могла бы быть решена довольно быстро.

Чтобы не провоцировать США, имперские войска Великобритании были в 1871 году выведены из Канады, лишь небольшой гарнизон остался на военно-морской базе в Галифаксе. В начале XX века англичане убрали свои военно-морские силы с Вест-Индских островов и сознательно уменьшили свое военное присутствие в Северной Америке. Это увеличило возможности для США сблизиться с Лондоном, доминирующим в соседней Канаде и на Вест-Индских островах.

Более того, американская сторона стала как бы замещать мощь Великобритании в Северной Америке. Встав на путь быстрого экономического развития, Соединенные Штаты приступили к строительству современного военно-морского флота в 80-х годах XIX в. Идейному обоснованию этого строительства послужила вышедшая в 1890 году книга "Влияние морской мощи на историю, 1660- 1783 годы" А. Мэхэна, который отстаивал необходимость для Соединенных Штатов вступить в борьбу за влияние на морях. В противном случае, утверждал автор, Соединенные Штаты потеряют возможность ускоренного развития, а вместе с ней - реальную возможность занять то место под солнцем, которое позволяет их новое экономическое могущество. Мэхэн с большой убедительностью показывал, что основой успеха Британии в XVIII-XIX веках было достижение морского могущества именно на нужном историческом этапе - в период резкого расширения торговли. С точки зрения Мэхэна, и для Америки наступает такое критическое время, когда мощный военно-морской рычаг должен послужить возвышению Соединенных Штатов среди других держав мира.

Опираясь на свой новый военно-морской флот, США активизировали в конце XIX века свою внешнюю политику. Двумя крупными шагами в деле подключения Соединенных Штатов к событиям на мировой политической арене были война с Испанией, в результате которой США получили Филиппины и Пуэрто-Рико, и вовлечение Соединенных Штатов в развитие событий на Дальнем Востоке, начавшееся с выдвижения в 1900 году госсекретарем Хэем доктрины "открытых дверей", которая представляла попытку потеснить европейцев в огромном Китае. Но главные вопросы мировой политики решались в Европе. К моменту избрания Вильсона президентом США Вашингтон должен был уже определить свое отношение к противостоящим друг другу в Европе группировкам.

Выбор, перед которым встала дипломатия В. Вильсона,- выбор между Великобританией и Германией - был во многом предопределен событиями и процессами, имевшими место до его прихода в Белый дом. Мы уже говорили о том, что Англия, видя неизбежность потери влияния в Северной Америке, убрала оттуда свои войска. Практически существовало тайное американо-английское соглашение о том, что Великобритания не будет крупными силами присутствовать в этом регионе. Великобритания признала преобладание Соединенных Штатов в Новом Свете, в Западном полушарии. В то же время Германия отнюдь не действовала с подобной осторожностью. Амбиции германской политики в Карибском бассейне и в Тихом океане изначально сделали эту политику предметом растущей озабоченности Соединенных Штатов. Существовали и более значительные моменты расхождения в других частях мира.

Нужно отметить, что создаваемые примерно в одно и то же время военно-морские силы США и кайзеровской Германии воспринимались друг другом как потенциальные противники. Можно отметить в качестве первых сигналов растущего антагонизма США и Германии спор по поводу Самоа в 1889 году, конфликт из-за островов на Тихом океане после поражения Испании в 1898 году. В последующем американские историки пришли к заключению, что представители военно-морской элиты США и Германии внесли существенный вклад в приведение политики двух стран к состоянию несовместимости.

Довольно любопытно сейчас читать рассуждения специалистов того времени о том, каким бы мог быть конфликт Соединенных Штатов и Германии в начале XX века. Большинство тех, кто не исключал подобной возможности, считало, что итогом такого конфликта была бы германская военная экспедиция в Северную Америку, и буквально никто не мог предположить противоположное - американскую экспедицию в Европу. (Даже в 1916 г. адмирал фон Капелле, германский министр военно-морского флота, оценивал опасность посылки Соединенными Штатами вооруженных сил в Европу как "ноль-ноль".) Характерной чертой кайзеровской дипломатии было исключение возможности американского вовлечения в конфликт с центральноевропейскими державами. При этом в Берлине допускали вероятие военного конфликта Соединенных Штатов и Англии. Когда посол кайзеровской Германии в Лондоне князь фон Меттерних доложил кайзеру мнение министра иностранных дел Англии сэра Эдуарда Грея, что война между США и Англией является "немыслимой", кайзер Вильгельм II скептически оценил это замечание Грея и отметил на полях донесения Меттерниха: "Очень поверхностно. Такая война могла и может произойти между США и Британией или Японией".

Германские правящие круги хотели бы видеть Великобританию занятой политически в других частях света помимо Европы. Только в этом случае Германия могла надеяться на превосходство над британским флотом в Северном море. Кайзер в то же время искал на политической карте мира того, кто мог бы противостоять Великобритании на морях. Необходимым потенциалом для такого противостояния обладали, с точки зрения кайзера, Соединенные Штаты и Япония.

Но если Германия видела в британском военно-морском могуществе препятствие на пути к мировому господству, то Соединенные Штаты видели в нем силу, которая показала способности к компромиссу, в частности, в Северной Америке. Вашингтон опасался, что в зону политического вакуума в Вест-Индии, Канаде и Южной Америке могут ринуться враждебные США силы.

Таким образом, ко времени избрания Вильсона в 1912 году на пост президента США Соединенные Штаты получили возможность вмешательства в европейскую политику. Американский империализм активизировался и на других направлениях. Звездно-полосатый флаг уже развевался в Азии - над Филиппинами. В своей части света американцы контролировали Пуэрто-Рико и Кубу. Строительство Панамского канала проходило под надзором Соединенных Штатов и обеспечивало их преобладающее положение в районе Карибского моря. Становилось очевидным, что страна приобретает статус мировой державы. В конечном счете контакт с Европой, тогдашним средоточием силовых центров мира, был уже не делом свободного выбора, а очевидной политической необходимостью. Интересы европейских государств соприкасались с американскими в разных точках Земли.

В 1913 году Соединенные Штаты занимали особое положение в мировой иерархии наций. Освоение континентальных границ завершилось, и американцы, с их предприимчивостью и хваткой, вышли за пределы страны. Идеология "очевидного предназначения" Америки как будущего центра мира господствовала в американском обществе. Частью общественного сознания стали идеи необходимости переноса американских ценностей в "менее счастливые" страны. Торговцы и миссионеры уже более столетия прокладывали маршруты к этим странам. Теперь беспримерная индустрия Америки давала в руки обращающегося к внешнему миру правящего класса страны новые, невиданные прежде возможности.